Хозяин с перцем - Марина Весенняя

он подходит к стене и снимает с нее гибкую трость в кожаной оплетке. Взмах руки, и воздух со свистом рассечен, удар пришелся на столешницу и отозвался звоном в ушах. - Разве меня должно интересовать то, что тебе что-то не нравится?

Еще один удар, заставивший меня вздрогнуть.

- Это не смешно, - предупредила сквозь сжатые зубы.

- Согласен, - незнакомец встал за моей спиной и опустил трость на мое плечо, так что кожаный наконечник коснулся моей щеки. - Совершенно не смешно, когда наивная девочка суется туда, где ей быть не положено. И соглашается пойти с незнакомцем в закрытое помещение, из которого не сможет сама выбраться. Объявляя во всеуслышание, что позволяет сделать с собой все, что этому человеку заблагорассудится.

- Отпустите, - еще раз дернула наручники, но без толку. Только себе больно сделала и тут же низко зашипела.

- Нет, - шкурой чувствовала, что мужчина покачал головой. - Согласие я получил, почему должен останавливаться…

- Хватит! - срывающимся голосом, попросила я.

- Я дам тебе выбор, - продолжил незнакомец. - Простой, даже слишком. Вариант первый — я снимаю с тебя это чудесное платье. И выбью всю дурь, которая подсказала, что ты поступала умно и обдуманно, когда полезла в тему, о которой ни черта не смыслишь. И, поверь мне, после такого тебе вряд ли еще хоть раз придет в голову притворяться тематиком.

Это не может быть правда, это не может быть правда…

- Вариант второй, - трость переместилась на другое плечо. Словно мужчина старался напомнить мне, что он все еще держит в руках орудие пыток. - Ты хорошенько подумаешь, и назовешь мне три вещи, которые я с тобой не могу сделать. После чего будешь хорошей девочкой, и исполнишь все остальное, что я от тебя потребую, не касаясь запретных элементов. Что ты выберешь?

Я? То есть это не очевидно?

- В-второе…

Мне бы только высвободить руки, а потом хоть нагишом на улицу при таких раскладах.

На несколько минут в комнате повисла гнетущая тишина. Я зажмурилась, не представляя, что будет дальше.

Он действительно может меня ударить?

Может. Может все что угодно, если я даже пошевелиться не могу.

С тяжелым вздохом мужчина подошел ко мне. Щелчок, и мои руки больше не были пристегнуты к карабину. Несколько неаккуратных рывков, и наручники небрежно упали на пол.

- Уходи, - велел мужчина отстранено.

Уходи? я не ослышалась?

А то по ощущениям, словно меня все-таки ударили. То ли не поверила, что легко отделалась, то ли… Не знаю. Стою, смотрю на мужчину, который спокойно вешает трость обратно на ее место и недоумеваю. Надо бежать прочь, пока псих не одумался.

А я стою. Растираю запястья после наручников, стараясь оценить собственное состояние. И наблюдаю. Мужчина в маске казался уставшим. Он подошел к столу с иглами и различными ножами и небрежно скатал полотно, на котором каждый из инструментов был зафиксирован эластичными крепежами. Губы незнакомца в этот момент скривились, словно он испытывал отвращение.

Ко мне?

Нервно сглотнула, не понимая почему?

Несколько минут назад я окрыленная поднималась по лестнице, ощущая себя желанной, привлекательной. Даже нужной. У меня после мужа так и не было никого, кроме упыря-начальника, что домогался. Я, наконец, почувствовала себя женщиной, а не опустошенной картонкой. И мне понравилось это.

Ну, кроме последующей перспективы от доминанта.

Но и он прогоняет.

«Уходи».

Почему? я же попалась. Дурочка наивная. Но попалась же. Вот, стояла прикованная, даже согласившаяся… Казалось, что желанная.

Глупо? Неужели я расстроилась, что ничего не случилось? Да нет… Просто ощущение, что не нужна вообще никому как-то волной накатило. Возможно, это такой отклик вспышки адреналина, или реакция после шампанского, запитого вином. Не знаю.

Но… Неужели я настолько отвратительная, что даже для извращенца-садиста не подхожу? Хотя, чего я думаю-то? Вон, мой предел, видимо, это готовка для помойки и Дмитрий Владимирович со старой кухни.

- Ты свободна, - добил мужчина в маске. Последний гвоздь в гробу моей самооценки.

- Почему? - вопрос сорвался с губ растерянным шепотом.

- Потому что ты не понимаешь базовых принципов, - коротко бросил мужчина, усаживаясь на кровать. - Таких как добровольность.

- Но я же согласилась…

- Сначала — потому что не знала, на что подписываешься,- не согласился мужчина. - Затем, потому что я тебя вынудил. Не оставил выбора. Это ничем не отличается от насилия. Если ты не видишь разницы, тебе нечего здесь делать. Уходи.

Разве я не должна испытать облегчение? Пощекотала нервы, пора домой. То, насколько я сглупила, я, кажется, поняла более чем отчетливо. Талант у меня, видимо, такой. Просто чемпион по принятию неправильных решений.

Развернулась спиной к разочарованному доминанту и направилась к двери, так и не испытав ни малейшего облегчения или желания закончить вечер именно на этой ноте.

Когда в последний раз я переживала столько эмоций? Настоящий вихрь. Ураган, который на несколько минут задел каждый нерв, каждую струну души. Если бы не наручники и урок от незнакомца, как не стоит быть беспечной, я бы вспоминала этот вечер с улыбкой, переживала бы те светлые минуты, когда ощущала себя сильной, смелой и немного безбоязненной. Не собой.

И что есть?

Я могу сбежать. Как обычно, закрыться и вернуться в тот мирок, к которому привыкла. Где нет никого, кроме меня и одиночества. Пустой дом, пустая почта и вечно молчащий телефон.

А можно… остаться?

Я обернулась, чтобы посмотреть на мужчину, который, кажется, только и ждал, чтобы я, наконец, ушла.

Он мог сделать все те ужасные вещи, которые описывал? Мог, но не сделал.

«Потому что это насилие».

я дышала так часто, но черт возьми, не хотела открывать дверь и вновь раствориться в своей серой реальности.

- Я… я боюсь боли, - произнесла тихо, даже не рассчитывая, что мужчина меня услышит. Но он услышал. И даже поднял голову,