Принцесса гоблинов - Валерий Иващенко

— Вонючие они! — выпалила дочь и посмотрела этак победно.

Но тут уже захохотали обе оппонентки. Да, запах у мужчин другой, так и должно быть. И обоняние куда хуже, чем у нас, красавиц — не знала, что ли? Так что, не их вина, а скорее их беда.

Однако Женька кисло посмотрела на обеих звякнувших бокалами и запивших шампанским такое замечательное сходство во мнениях, и выложила наконец свой главный козырь — их прикосновения обжигают кожу. Горят как удар крапивой, и единственное средство это смыть горячей водой с мылом и потом погонять себя на тренировке, да затем ещё раз.

— В этом тоже есть своя прелесть, — поразмыслив, заметила Принцесса. — Сразу отличишь, кто тебе подходит, а кто нет.

Женька только вздохнула и пригорюнилась над собой, любимой. Даже целоваться толком не научилась, не говоря уж о большем. Хотя в принципе, иногда накатывает так, что уже хочется и на стену лезть. И самое время тогда ухватить меч в лапки и крутить финты в бою с тенью, пока вся дурь с потом не выйдет. Может, и впрямь зря на самцов бочку качу? Ай, ладно… посмотрим.

В конце концов, маменька распорядилась заканчивать эти в принципе бесконечные бабские разговоры и погнала девчонок спать. Мальчишки приедут — надо накормить-переодеть, а вдруг и полечить? Или какие ещё срочные дела обнаружатся? Что ж, мудрого совета грех не послушаться — пару часиков надо урвать. И разноцветная вереница женских фигур в шмотках, достойных лучших и престижнейших подиумов, расползлась по дому в поисках подходящего по вкусу уютного уголка.

Желательно с одеялом — ага, тут даже и подушка есть!

Всё, покойной ночи…

Часть третья. Пока бог спит…

Кстати, Тим оказался при ближайшем рассмотрении куда похлеще всех этих карамельно-смазливых хлюпиков вместе взятых. Настолько умненький и миленький, что прямо облизнуться хотелось. С чаем кушать такое диво надобно, причём покрепче и без сахара, чтобы от приторности не тошнило.

Тьфу!

Естественно, Женька тут же уцепила этого доходягу под ручку, да с самой обаятельной и ангельской улыбочкой, от которой всегда так млела мама, чинно, незаметно и в то же время настойчиво утянула того за дом. Вот сюда, в уже обнаруженный уголок роскошного полузапущенного сада, где под старой абрикосой обретался этакий романтически-уединённый пятачок посыпанного песочком места, да ещё и с крепкой лавочкой.

И здесь-то, под сенью нежно и задумчиво что-то шепчущей в утреннем ветерке листвы, она от души врезала прямо между этих бесхитростно-красивых глаз, на которые так и просились кругленькие очёчки а-ля Гарри Поттер или Джон Леннон.

Получи, фашист, гранату!

В таком деле очень важно не переборщить. Но Женьке уже приходилось пару раз проводить образцово-воспитательные экзекуции. Последний раз, например, с Ленкой из породы вечных гоблинов. В смысле, сплошная серость и болото. Не барышня и не отличница — но с другой стороны, и не обколотая давалка из подворотни.

При знакомстве главное что? Правильно, подраться — себя показать да на человека посмотреть. Потом, глядишь, и уважать друг друга будет за что. Но если характер как дрожжевое тесто, из которого можно лепить и цеплять на мамины пироги такие замечательные финтифлюшки и загогулины, то бить таких и бить. Долго, беспощадно — глядишь, что-то там на донышке стоящее и обнаружится. А нет, так и не жалко…

Так, первая стадия пошла. Вялые трепыхания в наивных попытках защититься. Да не вякай, не дёргайся — тоже мне, герой-любовник нашёлся! Угу, ещё бы за шпажонку схватился, буде такая обнаружилась. Ну куда тебе против будущего Воина? Знаю, знаю что больно и обидно. Однако о том, что ни малейшего вреда или урона для здоровья не будет, пока что промолчим. А самолюбие… вот его-то как раз и надо втоптать в грязь да опустить ниже плинтуса. Не оно в человеке главное. И в гоблине да орке, кстати, тоже.

Ленка тоже и царапалась, и кусалась — да толку чуть. Орала и визжала так, что получила за то пару лишних оплеух. Но сообразила быстро, что ругаться себе дороже… ну вот, и пошла вторая стадия. Полная обречённость и только слабые попытки загородиться да скукожиться. Да не боись, не боись — кроссовки я о тебя марать не стану. Чай, не энкаведист в бериевских подвалах. Не буду керзачами топтать, хотя лежачего на самом деле очень даже и бьют — но сугубо в педагогических целях.

А теперь усилить нажим — да так, чтобы сразу перехотелось вжиматься в уголок в позе нерождённого младенца да умываться горючими слезами, себя-любимого жалеючи. Чтобы понял гоблин, что так просто отделаться не удастся. Так, чуток сильнее и болезненнее. О, о — кажется, доходит. Почти так же быстро, как до Ленки. Она тоже воспылала вдруг таким праведным гневом, что в другое время только держись. Да только, если оно всё не опирается на хорошо поставленную технику и натренированное тело, грош цена ему.

Но работать надо аккуратно — чтоб и гоблину чего не сломать, и себя, любимую, не дать в обиду. И потихоньку ломать, ломать в свою очередь и это. Злость, равно как и окрыление-опьянение эйфорией, плохой советчик почти во всяком деле, знаете ли. Не они должны вести тебя, а ты пользоваться ими словно сидящими на крепкой цепи могучими демонами.

Во-от, вот так, гоблин вонючий. Вполне закономерно, что после таких резких обломов уязвлённой гордости сразу наступает обратная реакция. Сиречь, стадия четвёртая — хотя и больше похожая на вторую. Апатия, безразличие. Убивайте меня горемычного, только быстрее. Моченьки терпеть нет более! Умгу, верю. Кстати, в отличие от Ленки, этот не обмочился… ну да, по деликатным местам мы даже не в четверть силы попинали. У-у, какие ж мы разобиженные… а вот так?

Ну, и теперь самое главное — любой, любой ценой вывести гоблина из этого состояния. Иначе так навсегда и останется надломанным существом без малейших проблесков силы воли и гордости. Хоть наизнанку вывернись, а надо вытащить его из этого болота. Даже этого жалкого мужчинку.

Эй, вылезай, паразит! Да плевать мне, что ты чертовски важный где-то там принц и тебе никогда не доставалось даже в детстве маминой ладошкой по попке. Слыхом даже не слыхала, что особы королевской крови неприкосновенны — неуч я, вот уж такая. Налечу-поколочу — и даже трошки покусаю. — развить!

Угу, вот так, малыш. Найди где-то там, очень глубоко, самого себя. Настоящего. Забитого и упрятанного в такой тёмный и пыльный угол естества, что и сам не догадывался до сих пор. О, молодец — сообразил верно. Именно балансировать на тонкой и зыбкой грани между гневом и радостью. Когда голова соображает куда там компьютерам, а тело становится каким-то кристально-холодным и послушным до офигения. Смелее, смелее — я даже попущу чуток и сделаю вид, что не такая уж и крутая, ошибаюсь иногда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});