Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке - Анатолий Манаков

Майкл Ледин не только был осведомлен, но и умелой рукой направлял деятельность подпольного синдиката «П-2». После президентских выборов в США в 1980 году пришедшая к власти республиканская администрация высоко оценила его заслуги в компрометации брата президента Картера, а также в налаживании еще более тесного рабочего контакта между специальными службами Италии и США. Уже после своего назначения советником при государственном департаменте Ледин стал курировать это сотрудничество и по линии психологической обработки сотрудниками СИСМИ турецкого террориста Агджи. Это не составляло особого труда, ибо под сенью тайной масонской ложи «П-2» оказались к тому времени влиятельнейшие лица из всех государственных органов Италии, включая прокуратуру и суд.

— В этой запутанной истории можно различить очертания не одного, а двух тайных заговоров, — поделился со мной результатами своего расследования американский адвокат Уильям Шаап. — Если ключевую роль в первом заговоре играли турецкие фашисты, то во втором — фабрикация «свидетельских показаний» Агджи — судья Мартелла и сотрудники итальянской разведки. Любому опытному юристу действия этого судьи с профессиональной точки зрения представляются предвзятыми. Узнаем ли мы когда–нибудь, зачем незадолго до ареста Антонова прилетал в Вашингтон Мартелла и какие консультации там получил? Да и можно ли относиться серьезно к судье, который разрешает вопреки всем установленным нормам снабжать Агджу всякого рода сведениями, доводимыми до него в виде вопросов или в ходе происходящих без ведома судебных органов его свиданий с сотрудниками итальянской разведки?..

Среди участников судебного фарса в Риме над ни в чем не повинным человеком, к сожалению, не было тех, по чьему сценарию все происходило. Но за ниточки дергали именно они.

НАВЯЗЧИВЫЕ «ДРУЗЬЯ» ИЗ АФТ—ЦРУ

«Крестный отец» американской разведки генерал Уильям Донован, среди своих известный по прозвищу Дикий Билл, в секретном наставлении по подрывным психологическим операциям заметил: «Пропаганда на заграницу должна использоваться как инструмент войны — искусная смесь слухов и обмана, правда — лишь приманка, чтобы подорвать единство и сеять смятение… В сущности, пропаганда — острие первоначального проникновения». Сказано было еще в самый разгар «холодной войны», но установки Дикого Билла не потеряли своего значения и по сей день.

Летом 1981 года ко мне попали весьма любопытные документы. Один из них — «Доклад о положении в Польше», подготовленный исследовательским отделом радиостанции «Свободная Европа». Документ для служебного пользования, а потому он не скрывал, кого в Польше поддерживали из–за океана. И самое главное — учил сотрудников радиостанции, как лучше «подорвать единство и сеять смятение», делая это исподволь, тонко, ненавязчиво. Хоть и трудна была задача, за нее радиодиверсанты взялись с небывалым рвением, благо администрация Рейгана не только восстановила им прежние ассигнования, но и подкинула дополнительно 4 миллиона долларов. Ричард Пайпс и его босс Ричард Аллен из Совета национальной безопасности со своей стороны тоже позаботились о запросах «польской службы», подбросив ей еще один миллион, дабы обеспечить мощный поток трансляции на Польшу в течение восемнадцати часов ежедневно. И она действительно заработала на полную катушку.

«С самого начала нынешнего кризиса, — прочел я в докладе правления международного радиовещания, курирующего деятельность «Свободной Европы», — мы мобилизовали все свои силы по информированию слушателей о событиях в Польше и о реакции на них за рубежом». Кстати, сии слова принадлежат директору того самого отдела Зигмунду Михайловскому, у которого формально не было ни одного корреспондента в Польше. Откуда тогда у него уверенность, что ему больше известно о положении в этой стране, нежели самим полякам на месте? Сведения он черпал не только из материалов американских правительственных служб, но и от таких подрывных антипольских организаций в США, как «Центр по наблюдению за Польшей» и «Помост».

Какой информацией он пользовался, легко представить. В том же документе дана четкая ориентировка: передачи «Свободы» — «Свободной Европы» должны «соответствовать широким внешнеполитическим целям Соединенных Штатов». Советник президента США Кеннет Эделман, оценивая деятельность этих радиостанций, назвал их работу «публичной дипломатией, которая неизменно создает дестабилизирующие настроения». Когда Эделман давал похвальный отзыв диверсиям в эфире, он, наверное, не предполагал, что вскоре его назначат заместителем постоянного представителя США при ООН. Впрочем, и на этом посту он не извинялся за недипломатичные выражения. Создание «дестабилизирующих настроений» в суверенных государствах — это и есть подлинные намерения администрации США в отношениях с социалистическими странами, против которых направлено «острие первоначально–го проникновения», о котором в бытность свою вещал генерал Донован.

«МОХНАТАЯ ЛАПА» КЕРКЛЕНДА И Ко

От встречи с бывшим агентом гестапо, главарем действовавшей в Нью–Йорке организации «Свободная Польша» не приходилось ждать ничего хорошего, но журналистский интерес все же одержал верх.

— Можно ли побеседовать с господином Ханффом? — поинтересовался я, позвонив к нему в штаб–квартиру.

— Его сейчас нет. А вы по какому делу? — ответили на другом конце провода.

— Весьма важному и срочному. О деталях могу говорить только с шефом.

На уточняющие вопросы приходилось отвечать все так же неопределенно. Моя уклончивость, наверное, задела собеседника и, как ни странно, внушила ему даже какое–то доверие.

— Вы что, прямо оттуда? Контакт пана Павловского?

— Я же сказал — о деталях только с шефом.

— Ну ладно, приезжайте завтра в десять утра в Бруклин по адресу Лоример–стрит, 862. Пан Ханфф будет там.

После столь интригующего начала я, конечно, поехал в Бруклин и точно в указанное время нажал кнопку звонка в двери двухэтажного особняка с вывеской «Польско–американская торговая палата». Встретивший меня холеный, крепкий старичок с пышными усами аристократа проводил в комнату, где я почти уткнулся в спину щуплого пожилого мужчины, разговаривавшего по телефону. Повесив трубку, он резко повернулся и настороженными глазами потребовал представиться. Темнить в такой ситуации не имело смысла, и я «открылся»:

— Корреспондент «Литературной газеты». Пришел полюбопытствовать, как у вас продвигаются дела по поддержке антисоциалистических элементов в Польше.

Немая сцена. Господин Ханфф этого ожидал меньше всего.

— Так вы коммунист? Мне не о чем с вами разговаривать. Я ваш враг, и не успокоюсь, пока Советский Союз вообще не исчезнет с географической карты. Недалек тот день, когда коммунисты потерпят крах и в России, и в Польше. Пришли, наверное, за очередным разоблачением или вас послали разузнать о наших связях с польскими диссидентами? Ни черта вы от меня не узнаете…

А что, собственно, узнавать, когда доктор Константин Ханфф, бывший гестаповец и гражданин Польши, а теперь обладатель американского паспорта, уже сказал все, что требовалось. Изложил он свою политическую программу лаконично и вполне откровенно. Точнее не скажешь.

В американскую компанию «друзей польских рабочих» записывались не только бывшие аристократы, помещики, прихлебатели нацистов и другая публика, в свое время бежавшие из Польши, а ныне возмечтавшие вернуть себе когда–то отнятый у них магазин в Варшаве или даже целую фабрику в Лодзи. Во главе этой разношерстной банды подстрекателей встали и те, кто по своему положению должен в первую очередь защищать права американских рабочих, — боссы профсоюзного объединения АФТ—КПП. Именно они учредили «фонд помощи польским рабочим», даже не поинтересовавшись, нужна ли она им. Такую навязчивость, однако, приветливо встретило руководство польской «Солидарности», как и направленную в его адрес печатную технику, средства связи и прочие презенты богатых дядюшек из–за океана. Попутно с ценностями материальными пошла в том же направлении и подрывная литература.

Картина уже знакомая, если вспомнить, например, как выкормыши реакционной верхушки АФТ—КПП в Чили по указке своих инструкторов из американского посольства подстрекали членов профсоюзов на забастовки против правительства Сальвадора Альенде и уже после военного переворота передавали тайной полиции списки профсоюзных активистов, которые впоследствии были замучены в застенках или расстреляны. Подняло ли тогда руководство АФТ—КПП свой голос протеста против массовых расправ над чилийскими рабочими, студентами, представителями интеллигенции? Ничуть не бывало. Не следует забывать и о событиях 1956 года в Венгрии. Незадолго до контрреволюционного путча реакционная верхушка АФТ—КПП помогла «Международной конфедерации свободных профсоюзов» создать «специальный венгерский фонд», большая часть средств которого, правда, так и не успела попасть по назначению. Конфедерацию в то время практически полностью контролировало ЦРУ, а к попыткам расправиться физически с венгерскими коммунистами активно подключилась находившаяся тогда на содержании американской разведки агентура матерого гитлеровского шпиона генерала Рейнхарда Гелена. Можно вспомнить и как в декабре 1954 года министр труда США Джеймс Митчелл создал специальную группу по связям с иностранными профсоюзами, где активно работали представители Пентагона и ЦРУ. Эта группа курировала, в частности, учебную подготовку правых профдеятелей, натаскивая методам подрыва влияния прогрессивных сил в профсоюзах. Примерно с того же времени начали действовать в американских посольствах и так называемые атташе по профсоюзным делам, в действительности занимавшиеся шпионажем и разложением профсоюзного движения за границей.