Адычанская трагедия - Виталий Михайлович Егоров

чтобы не наговорить Тарасюку дерзостей. – Последний сезон иду, надо терпеть. А его людей я скину в тайге, пусть обратно сами выходят, в крайнем случае– в расход».

Пугачев стал опасаться Тарасюка, он уже слишком много знал про его темные дела и в один прекрасный момент от него могут избавиться, как от ненужного свидетеля.

– Хорошо, я буду ждать, – и Пугачев направился к выходу.

В конце мая бригада была готова. Тарасюк нашел Пугачеву трех хищников, помог им с провизией, кое-каким снаряжением и одеждой.

Все это время Пугачева не покидала мысль про тот прииск, который он посетил осенью прошлого года.

«Их там много, у них приборы, соответственно золота будет больше, – мечтательно думал он, – если я отхвачу там килограммов пять золота, мне хватит, чтобы уехать отсюда и жить безбедно».

Мыли золото в ста десяти километрах от Отрадного. Теперь у Пугачева была карта, и он безошибочно определял свое местонахождение.

К концу июля накопилось чуть больше килограмма золота. Хищники работали не покладая рук.

Однажды, утренней зарей, Пугачев услышал плеск воды, выглянул из палатки и обомлел. Посреди речки стояла лосиха с лосенком. Как они не учуяли человека? Очевидно, легкий утренний ветерок дул в сторону палаток и уносил запахи прочь. Пугачев тихо вскинул винтовку, которую всегда держал рядом, даже когда спал, прицелился. Лосенок стоял впереди матери. Пугачев надеялся, что пуля, пробив тельце лосенка, убьет и мать, поэтому прицелился в лосенка, беря мушку как можно выше, чтобы наверняка попасть в обоих. Когда прозвучал выстрел, лосиха огромными прыжками бросилась к берегу и остановилась, всматриваясь в то место, где стоял лосенок. Пугачев, матерясь, пытался ножом отковырнуть гильзу, в это время из палаток с криками выскочили старатели, которых испугал звук выстрела. Увидев толпу орущих людей, лосиха тихо побежала к лесу. Когда, наконец, Пугачев зарядил второй патрон, ее круп мелькал в густых зарослях. Пугачев еще раз, без всякой надежды, выстрелил в сторону удаляющегося зверя.

В этот день для хищников был праздник. Они отварили ведро нежного мяса лосенка и целый день ели. Авторитет Пугачева еще больше укрепился.

Через два дня, прихватив добытое общими усилиями золото, он ночью покинул бригаду и направился к вожделенному прииску, где надеялся найти путевку в новую, прекрасную жизнь, пусть даже ценой жизни других людей.

10

Шел он легко, ориентировался по карте и точно знал, когда прибудет на место– третьего или четвертого августа. Когда ночью тайком уходил от своих хищников, прихватил с собой одноместную надувную лодку. Эту лодку он спрячет возле большой и суровой реки Эльги, по которой он намеревался на обратной дороге спуститься до старика Короеда.

У Пугачева четкого плана насчет Короеда не было. Он не знал, будут ли в это время у Короеда золотоискатели, как они его встретят, вооружены ли. Поэтому встречу с Короедом он откладывал в долгий ящик, сейчас все его мысли были устремлены на прииск, куда он направлялся.

«Судя по жилищу, там могут работать десять-двенадцать человек, – рассуждал Пугачев, – довольно большая бригада, но не настолько большая, чтобы нанимать специальную охрану. Скорее всего, роль охранника старатели исполняют сами, – успокаивал он себя. – Справлюсь, это мой последний шанс».

Второго августа Пугачев стоял возле сгоревшей избушки, где он полгода назад пережил страшную зиму. Среди головешек была видна искореженная сильным жаром буржуйка и черное изголовье кровати. Попив чаю, Пугачев двинулся к заветной цели – до нее оставалось несколько километров.

Вечером второго августа он был в окрестностях прииска. Лежа на сухой прошлогодней листве, в полукилометре от жилища старателей, Пугачев вел наблюдение. Он старался понять, имеются ли у старателей собаки, которые усложнили бы ему осуществить задуманное. За час наблюдения он не услышал ни одного лая собаки, что не могло его не обрадовать. К девяти часам вечера на базу пришли старатели, он их насчитал девять человек. Когда старатели поужинали и зашли в дом, Пугачев тоже решил пойти отдохнуть. Углубился в лес, нашел большой валежник, который, падая, корнями оголил землю. Тут, на земле, он разжег костер, приготовил чай, обсушился и лег спать. Проснулся он в пять часов утра и решил продолжить наблюдение. Чтобы более подробно рассмотреть людей, их вооружение, Пугачев решил подкрасться поближе к дорожке, по которой старатели поднимались с речки на базу. Нашел себе место в густой заросли в десяти метрах от дорожки. Ждал долго и не заметил, как задремал. Проснулся от голоса людей. Через заросли он смог разглядеть даже их лица. Настроение у людей было приподнятое– кто-то насвистывал песенку, кто-то громко рассказывал смешной анекдот. Пугачев насчитал семь человек.

«А где же остальные двое, -озадачился Пугачев, – почему их нет?».

Когда бригада удалилась на почтительное расстояние, Пугачев тихо покинул свое место и направился на вчерашний пункт наблюдения. Оттуда было хорошо видно, что двое старателей разожгли костер и готовят еду. Пугачев решил, что бригада вернется обратно обедать, поэтому решил пойти и хорошенько отдохнуть, набраться сил, а завтра утром он решится на самый ответственный шаг в своей жизни. На этот шаг он возлагал большую надежду– надежду на избавление от проклятой денежной зависимости, Тарасюка, «колымской романтики», а самое главное – встречу с мамой.

Прибыв на место стоянки, Пугачев решил плотно покушать, так как дальше экономить на еде не имела смысла – завтра у него будет все. Открыл банку тушенки и с жадностью съел все без остатка. Ножом проколол банку сгущенного молока и, наслаждаясь вкусом сладкого, опустошил и ее. Усталость брала свое, Пугачев тут же свалился головой на мох и уснул крепким сном. Проснулся от того, что весь продрог. Уже наступали сумерки, решил разжечь костер, согреться и вскипятить чай.

Вечер был оглушительно тихий, без малейшего дуновения ветерка. Дым от костра не рассеивался, а заполнив все пространство вокруг, тихо, отталкиваясь от стволов деревьев, величественно поднимался прямо к небу.

«Как-бы не заметили дымок», -тревожно подумал Пугачев, – но тепло, исходящее от костра, так нежно согревало его тело, что он не в силах был отказаться от такой радости бытия.

В шесть часов утра Пугачев был уже в наблюдательном месте. В семь тридцать из дома вышел один из старателей и разжег костер. Потом из бочки набрал воды в ведро и повесил на перекладину над костром – кипятить чай. В восемь часов все стали просыпаться, к этому времени чай уже вскипел, старатели стали завтракать. После завтрака семь человек ушли в сторону речки, а двое остались на базе. Оставшиеся на базе люди, не спеша, стали заниматься домашним хозяйством, кололи дрова, разжигали костер.

«Варят обед, – решил Пугачев. -Надо подойти под прикрытием отдельно стоящего балка, так они меня не заметят».

Пугачев опять в душе выматерил Тарасюка, который подсунул ему неисправную винтовку.

«Обоих не смогу сразу завалить, если одного пристрелю, то второй либо убежит и позовет на помощь остальных, либо набросится на меня. Тут надо схитрить».

Когда он добрался до балка и осторожно выглянул за угол, то убедился, что двое заняты работой и ничего подозрительного не замечают.

Пугачев еще раз выглянул из-за балка, а потом, окончательно решившись вышел и шагнул в сторону людей. Надо было идти примерно тридцать метров. Пока Пугачев преодолевал это расстояние, двое старателей, увлеченные работой, продолжали его не замечать. Очевидно, их уверенность в том, что в радиусе нескольких сот километров нет ни одной живой души, сыграла с ними злую шутку. Когда они поняли, что рядом с ними стоит страшный, оборванный, чернолицый человек с ружьем наперевес, то было уже поздно -ни убежать, ни защититься.

– А ну-ка, стоять на месте! – крикнул Пугачев сиплым голосом, – если будете слушать мою команду, будете живы!

Старатели побледнели, в их глазах было столько ужаса, что Пугачев,