Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий

— Мудрые слова…

— Это не мои слова, не буду тебе наглым образом врать. Хотя такой соблазн возникал — ты слишком доверчив. Это сказал Аристотель. Были раньше великие люди…  — задумчиво добавил он, но тут же переключился: — Ну, что насчет моего предложения?

— Я боюсь не потянуть, а это не в моих правилах.

— Не боги горшки обжигают — смертные. Главное, не терять веру в себя.

— Я сомневаюсь…  Притом очень…

— У меня складывается впечатление, что ты просто боишься начинать с нуля. Был уже печальный опыт, о котором боишься вспоминать?

— Не хочу об этом говорить.

— Давай сделаем так, Володя. Я помогу тебе в нелегком деле: дам обычную монетку и научу тонкостям бросания. Но если ты попадешь в центр точки отсчета, то ты незамедлительно идешь со мной. Если нет, то не стану тебя больше тревожить. Согласен рискнуть? Жизнь без риска — что пиво без алкоголя. На вкус и цвет такое же, а радости никакой, — договорил он и теперь ждал ответа.

— Думаю, да…  — неожиданно согласился я. Чем-то его слова зацепили.

— Вот тебе счастливый пятачок, — извлекая из кошелька пятирублевую монету, радостно сказал старик. — Вставай вот сюда, — ткнув пальцем в тротуарную плитку, добавил он. — Теперь искупай его в солнечных лучах и подуй на ладонь. Готов?

— Готов!

— Хорошо…  Теперь положи монетку на руку горизонтально земле и отправляй ее большим пальцем в путь.

Сделав все в точности, как сказал старик, я запустил монету. Она завращалась с сумасшедшей скоростью высоко в воздухе, сияя отраженным светом. Рихтер беспардонно схватил меня за руку и, не дожидаясь результата, потащил за собой. Что-то щелкнуло внутри и время теперь тянулось, словно в замедленной съемке…  Все вокруг замерло…  Люди, машины, летящие птицы…  Такие моменты бывают лишь в глупом американском кино и еще, по-видимому, со мной.

Повернув голову, я заворожено смотрел на этот сказочный и волнующий полет. Лениво вращающаяся монета падала вниз, словно пушинка, а не кусок железа. Приземлившись на плитку, она несколько раз подпрыгнула, а затем вальяжно покатилась на ребре по кругу. Несколько долгих оборотов — и ее притянуло к пятиконечной звезде, словно магнитом. Время ухнуло и пришло в норму, наполняя голову звуками городской жизни.

Все сложилось лучше не бывает. Заветное желание я загадал. «Синяя птица счастья» прервала выездной тур. Новую работу я нашел там, где даже и не думал искать. Но что-то грызло изнутри и немного страшило.

— Ну вот и все…  А ты боялся, — сказал Рихтер, продолжая тащить меня за собой. — Кстати, позволь мне твой серебреник пристроить. Хотя, мне кажется, что лучше его оставить — счастливый он.

Может, слишком уж все хорошо…  А еще обидно, что выбор совершил не я, а бездушная монетка.

* * *

Не проронив ни слова, мы прошли около ста метров. Затем свернули в темный закоулок между домами и почти сразу уткнулись в старую деревянную дверь.

— Это черный вход в мою холостяцкую берлогу. По совместительству я использую ее как антикварную лавку. Здесь я провожу все свое свободное и несвободное время, — сказал Рихтер и жестом пригласил зайти внутрь. — Можешь пока осмотреться и приблизить себя к вечному искусству.

— Хорошо.

— Потом я покажу твой рабочий кабинет и введу в курс дела, — говорил он на манер заправского экскурсовода хорошо поставленным голосом, проходя глубже внутрь огромного помещения.

В центре города такие большие площади сами по себе стоят целое состояние, а сколько еще здесь раритетных вещей! Об их цене я не хочу думать и даже примерно не смогу назвать.

Окна в комнатах закрыты плотными темными шторами, а весь объем помещения освещался лишь тусклыми маломощными лампами накаливания. Они были установлены в настенных бра из горного хрусталя, имитируя горение пламени свечи.

Темно не было, но глаза с непривычки скучали по изобилию дневного света, порождая в сознании порочные мысли об излишней экономности хозяина. Пока она еще не стала навязчивой идей, но, вероятно, вскоре может переродиться в откровенную скупость. Не знаю, почему, но все это напоминало древний склеп, в котором я даже ни разу не был. Хотя, к моему безмерному счастью, в комнатах я не обнаружил ни мраморных, ни деревянных гробов, ни каких-либо обезображенных трупов. Если, конечно, не считать останками голову висящего на стене лесного оленя с роскошными ветвистыми рогами и чучело крокодила-карлика с открытой пастью, обнажающей ряды острых как бритва зубов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Бредовые мысли о могилах постепенно растворились, сменившись интересом к прекрасному и вдохновляющему. А посмотреть в этом «волшебном склепе» действительно было на что.

Убранство комнат насыщено историей. На стенах — картины разных жанров и стилей, беспорядочно перемешанные со старинными зеркалами, часами с маятниками и иконами.

Все пространство заставлено эксклюзивной мебелью ручной работы давно ушедших времен. Предмет вожделения обеспеченных людей, стремящихся к выражению своей индивидуальности.

Шкафы, стулья и столы изысканно и со вкусом украшены: скульптурные композиции, статуэтки из слоновой кости, китайские фарфоровые вазы, всевозможные кувшины, графины и кубки из драгоценных металлов, серебряные столовые приборы и многое другое.

И у каждого подлинного произведения искусства неизвестных мне авторов были своя история, судьба и следы прошлого, запечатленные неглубокими царапинами, вмятинами, сколами или стершимся лаком. Пока они еще не замаскированы умелыми руками реставраторов и сохранили первозданную естественность.

Как много интересного я мог бы узнать от этих уникальных предметов, но они хранят вечный обет молчания и никогда не смогут поведать свои тайны, какими бы захватывающими те ни были.

— Владимир, проходи наверх, продолжим знакомство, — прозвучал крик Рихтера из глубин коридоров второго этажа.

— Иду! — прокричал я, заканчивая вводную экскурсию и направляясь к винтовой деревянной лестнице.

Центральный зал наверху был таким же просторным, но имел существенное отличие — стиль оформления современный, ориентированный на минимализм. Он обильно залит искусственным и дневным светом и почти не обременен изысканным декором и мебелью. Кожаный черный диван с жесткими прямоугольными подлокотниками, выделяющийся контрастом на фоне голых стен. Два аналогичных ему кресла, низкий журнальный столик из прозрачного стекла и плазменный телевизор с необъятных размеров экраном на стене между двух окон. Двери в остальные комнаты закрыты — оставалось только догадываться, что за ними.

— Это наша комната для релаксации. Всем нужно отдыхать. С правой стороны от меня — ничего интересного, я там работаю, живу и иногда сплю. А вот первая дверь слева — это твой рабочий кабинет. Ну, или комната, как тебе больше нравится. Ремонт в ней пока не сделан по некоторым причинам, но это мы решим в ближайшее время. Следующая дверь — кабинет Елены. Присаживайся, в ногах правды нет, — указывая на кресло, произнес Рихтер и сам опустился на диван.

— Спасибо, а кто такая Елена?

— Начнем мы, пожалуй, с другого, но и до нее доберемся, — подмигнув зеленым глазом, сказал старик и поудобнее устроился на диване, положив ногу на ногу.

— Величать меня можешь Альфред, без всяких сокращений. Я это ненавижу и буду сразу брызгаться ядовитой слюной, словно африканская кобра. Титуловать меня босс и его производными тоже не стоит. Здесь нет строгой субординации, приветствуются дружественные отношения. Захочешь польстить — называй просто царь. Все понятно? — договорил он и по-детски заразительно засмеялся.

— Да! — сказал я и поддержал его смех скромной улыбкой.

— Какая работа, я думаю, ты примерно понял. Основная задача — найти, оценить, привести к достойному виду и продать желающим уникальные вещи. Несмотря на то что они бесценны, цена, конечно, у них все-таки есть. И это наш хлеб. Иногда с маслом. А иногда даже с красной икрой. Звучит прагматично, но таковы реалии жизни. Одним созерцанием красоты сыт не будешь. Так вот, к чему я это все…  Твоя работа самая важная — будешь искать раритеты под моим чутким руководством.