Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 4. Гром победы - Олег Северюхин

– Садитесь, – сказал я.

– Я уж лучше присяду, – сказал со смешком гость, – сесть я в всегда успею и вышку получить тоже.

– Никак власовец или полицай беглый, – подумал я, – сейчас будет душу изливать, а потом побежит в полицию докладывать о беседе с подозрительными русскими.

– Вы извините меня, господа, – сказал незнакомец, – я вижу, что вы не из этих, кто служил Гитлеру, поэтому и подошёл с вами поздороваться. Вот, посмотрите на человека, – и он ткнул себе пальцем в грудь, – который сломал своё будущее и самое главное – предал свою родину. Променял её на смазливую бабу…

Он налил в свою рюмку коньяк, жестом предложил нам, но, не получив ответа, залпом выпил.

– Я – гвардейский майор, Герой Советского Союза, служил в Берлине в военной администрации, – с какой-то злобой говорил гость, – влюбился в англичанку, и она в меня. Любовь до гроба. Я бросил все и ушёл в английскую зону оккупации. И тут оказалось, что она любила меня тогда, когда я был советским майором, а бывшего майора она и знать не хочет. Если бы я продолжал служить у себя, информируя её «родственников» кое о чем, то она бы продолжала любить меня, сука.

Заметив отсутствие у нас интереса к тому, что он говорит, наш собеседник достал из внутреннего кармана пиджака какое-то удостоверение и сунул мне его в руки. Удостоверение Героя Советского Союза. Практически это малая грамота Верховного Совета СССР с подписями Председателя президиума ВС Шверника и Секретаря президиума А. Горкина, скреплённые печатью. Товарищ такой-то, за ваш героический подвиг, проявленный там-то и там президиум ВС указом от такого-то числа присвоил Вам звание Героя Советского Союза. Все честь по чести и фотография владельца на следующей страннице с правами героя. И права заверены печатью и подписью товарища Горкина. Надо же, и Герой Советского Союза сбежал. Смотрел я на это удостоверение и вспомнилось мне бурчание какого-то персонажа из дореволюционной пьесы: «Герой герой, а у героя геморрой». Геройское звание ума не добавляет.

– И кто я такой сейчас? – наш собеседник наклонился ко мне и шёпотом сказал, – я сейчас обыкновенный вербовщик. Своих ребят вербую и подставляю английской разведке. Ты что думаешь, я какой-то изгой? Да я сегодня Володьку, дружка моего, орденоносца с резидентом свёл. Володька из разведки, языков брал, а живёт как нищий, а они ему денег дадут и жить он будет припеваючи, если по-умному, а не как я. Мне вот за дружка моего пятьсот фунтов отвалили, вот я и гуляю. А, чего с вами разговаривать? Сидите как чурки дров, глазами лупаете и меня презираете. Да я сам себя презираю. Пошли вы все на ***, чистоплюи…

Мужчина встал и ушёл. Через несколько минут к нам подошёл улыбающийся толстячок и спросил, о чем мы разговаривали. Я не стал выяснять, кто это, но сказал на настоящем французском языке, что это, похоже, русский, а что он нам говорил на своём языке, это сам Бог ведает. Ещё раз внимательно посмотрев на нас, мужчина ушёл в том же направлении, что и наш собеседник. Слава Богу, что они ушли в противоположную от нас вторую половину состава.

Встреча этого майора со своим сослуживцем была весьма продуктивной, раз за неё отвалили пятьсот фунтов. Это не тридцать сребреников. Похоже, что ещё одним английским агентом на службе в Её Величества стало больше. И советские ордена не являются иммунитетом от вербовочных предложений. Вот где нужны представители советской разведки, а они все больше заняты своими внутренними спорами, работать или не работать против капиталистических стран-участников антигитлеровской коалиции. Работать! Эти страны ни на секунду не прекращали работы против СССР, а лидеры Советского Союза начали проваливать самых важных агентов во всех странах мира. А что с них возьмёшь? Дальше своего живота и не видят, в вопросах безопасности экономят на спичках, работников окружают комиссарами и загружают конспектированием первоисточников классиков марксизма-ленинизма для политзанятий. Ладно, будем живы, доберёмся до Австралии, а там попробуем передать привет полковнику Миронову, если он ещё жив.

На следующее утро мы уже прибыли в порт назначения и неспешно поднимались по высокой лестнице-трапу на круизный лайнер. Как видите, я избегаю называть наименования судов, обозначать города, чтобы по этим ниточкам любознательный исследователь не смог проследить всю цепочку моих людей, которые помогали мне передвигаться по всему миру.

Войдя в каюту, дед Сашка прыгнул на широкую кровать и сказал:

– Да, умеют жить люди. Чтобы выкачать деньги, нужно деньги вложить в насос. Деньги идут к деньгам. Кто копейку не бережёт, тот копейки будет считать на паперти.

– Ну, вы дон Алехандро, прямо Мао Цзэдун какой-то или Сталин, за которым все повторяют азбучные истины, – сказал я. – Капиталист – это давно все знает, а вот люди социализма к этому относятся с презрением, считая, что чистота отношений зависит от духа, а не от денег.

– А как же с Марксом, что бытие определяет сознание? – не сдавался дед. – Вот их сознание и определило их бытие.

– Ты вообще все свалил в одну кучу и приписал это Марксу, – улыбнулся я, – а ведь Маркс дословно сказал так: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Общественное бытие! Бедняки во всем мире имеют одно и то же сознание, и богатые люди – тоже, но бедняки богатых стран с презрением относятся к беднякам из бедных стран, точно также как и богачи из богатых стран с презрением относятся к богачам из бедных стран.

– Ну, ты Дон Николаевич, накрутил так, что я даже запутался, кто и чего там определяет, – сказал дед Сашка, – ты лучше позвони куда-нибудь, спроси, когда кормёжку раздавать будут.

– Сеньор, – сказал я укоризненно, – вы не должны забывать о том, что вы не есть бедняк из бедной страны, а являетесь представителем крупного бизнеса из индустриально развитой страны и на ужин пойдёте в смокинге, а до ужина ещё не близко, потому что корабль наш ещё не отплыл от берега.

Глава 18

О нашем с дедом Сашкой морском путешествии нужно писать отдельную книгу, да только кому она будет интересна? Поэтому я ограничусь лишь несколькими штрихами нашего путешествия вокруг африканского континента.

До Австралии мы плыли почти месяц. Моряки говорят, не плыли, а шли. Вот пусть они и ходят, а мы плыли и приплыли в Порт-Джексон города Сиднея зимой, в июле. Во всем мире это было лето, а в Австралии зима и было даже прохладно, градусов восемнадцать по Цельсию.

За месяц мы привыкли к шумному обществу лайнера. У деда Сашки было три сногсшибательных романа. Как у него сил хватает на это? Я трижды видел, что старик прямо на глазах расцветал как цветок. Как подсолнух, крепкий и красивый и его солнечная шляпа привлекает к себе всех пролетающих мимо бабочек. Прощальная ночь, проводы в порту, суточная грусть и вновь искрятся глаза сеньора Алехандро Гриваса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});