Бишу-ягуар - Алан Кэйу

Внезапно все тело свела судорога, и из горла индейца вырвался нечеловеческий вопль; спина непроизвольно выгнулась, и он заметался по траве, как рыба, выброшенная на берег. Боль была сильнее, чем он мог вытерпеть.

Последнее, что он увидел, перед тем как потерял сознание, были четкие и глубокие отпечатки лап ягуара в прибрежном иле…

* * *

При виде отца девочка пришла в ужас.

Пошатываясь, он выбирался наверх, нащупывая перед собой опору, как слепой. С ног до головы его покрывала черная грязь, словно один из обитавших в бездне дьяволов решил принять облик индейца. Левая нога чудовищно распухла и была покрыта полчищами крохотных красноватых муравьев. Плечи и шею облепила черная туча клещей. А у Марики даже не было под рукой пепла, чтобы втереть в укусы и ранки.

Бросившись к отцу, она обвила его могучую грудь тонкими ручонками и, не в силах сдержаться, расплакалась.

– Ничего, дочка, – пытался успокоить ее Урубелава, счастливый, что ему удалось спастись. – Это ерунда. Меня укусила коралито, но боль уже прошла. Только глаза…

Глаза Урубелавы словно заволокло белой пеленой. Он попробовал наступить на больную ногу и поморщился.

– Вот видишь, кость не сломана. Только кожа поранена – я бил по ней камнем.

Вид у раны был ужасный, но Урубелава знал, что в противном случае ему не удалось бы спастись.

Марика, все еще не в силах унять дрожь, вдруг заговорила так, как еще никогда не осмеливалась говорить с отцом:

– Нужно прекратить эту глупую охоту за ягуаром. Давай вернемся к реке. Ведь мы должны считать гевеи! Ну, пожалуйста, – взмолилась она. – Ведь животное все равно исчезло…

Урубелава вдруг ухмыльнулся:

– Животное вовсе не исчезло. – Он повернулся и указал пальцем: – Оно скрылось вон туда, где растет хлебное дерево. Я видел следы. Я оказался прав. Животное и впрямь спрыгнуло с водопада, я же говорил тебе, что оно так поступит. Но у него повреждены задние лапы. Может быть, даже сломана спина. Теперь мы легко найдем его.

Девочка снова заплакала. Урубелава поразился.

– Не беспокойся, – сказал он. – Скоро, еще до захода солнца, мои глаза будут видеть, как и прежде. И тогда… тогда мы пойдем по следам ягуара.

Всю ночь он дрожал под одеялом, а на рассвете у него страшно разболелась голова, и пришлось привязать к затылку мясистые листья агавы. Но когда солнце оказалось в зените, Урубелава отбросил повязку, срезал толстый сук, чтобы опираться при ходьбе, перекинул оружие через плечо и отправился туда, где накануне заметил следы.

Он нашел их под хлебным деревом.

– Видишь, она волочит задние лапы, – обратился он к дочери и вдруг залился веселым смехом. – И я тоже, – с трудом выдавил он, покатываясь от смеха, – совсем как она!..

Дорожка следов вела через лес на юг, к саванне. Урубелава, тяжело опираясь на палку, заковылял по следу. Марика угрюмо последовала за ним…

* * *

Спина Бишу не была сломана.

Хотя движения по-прежнему причиняли сильную боль, раны быстро затягивались. Сельва испытывает мужество животных, но и закаляет их. Время от времени Бишу поджимала больную переднюю лапу и принималась бежать на трех: всякий раз, как позволяли силы, она увеличивала скорость бега. Иногда она останавливалась, чтобы отдохнуть и перевести дух; длинный розовый язык свешивался при этом наружу и немного подрагивал, обнажая сверкающие белые зубы.

Лес постепенно редел и становился суше. Лианы попадались все реже и наконец совсем исчезли. Пропали бананы, манго и хлебные деревья; ослепительные орхидеи уступили место желтоватым лишайникам, облепившим сухие ветви. Даже лесные звуки затихли. Зато слышался мягкий шум ветра, колышущего высокую траву; Бишу он показался приветливым шепотом.

Впереди простиралась саванна – необъятная сухая равнина, заросшая желтовато-коричневой травой.

А за равниной возвышались далекие синеватые горы, в которых и было логово Бишу…

Глава 11

Девочка, нахмурясь, глядела на расстилавшуюся саванну, страшась ее, как боятся всего неизвестного. Ведь они с отцом всю жизнь провели в лесу; их дом – влажная сельва, которую они прекрасно знали и в которой чувствовали себя в родной стихии. Эта же местность, иссушенная и неведомая, таила в себе великое множество опасностей.

Саванна показалась Марике жаркой, сухой и неприветливой Девочка до конца надеялась, что отец откажется от мысли пересечь необъятную, почти голую равнину.

Урубелава сидел под деревом на опушке леса, укрываясь в тени от немилосердно палящих солнечных лучей. Костыль он поставил рядом, а сам уселся, поджав под себя ноги, – так удобнее было обдумывать важное решение, которое он собирался принять.

Индейцу нелегко было отважиться на то, чтобы пуститься в опасный путь по незнакомой саванне, хотя инстинктивно он принял это решение давно, еще когда впервые заметил, что следы ягуара ведут через сухую траву к синевато-пурпурным горам на горизонте. Урубелава втайне надеялся, что солнце зайдет до того, как он соберется с мыслями, за ночь правильное решение само придет в голову. Марика сидела рядом и вычерчивала пальцем крестообразные узоры в песке – Видя, что отец не собирается нарушить столь затянувшееся молчание, она заговорила:

– Саванна опасна. Здесь нет воды… Здесь можно обгореть…

– Вовсе не опасна, – резко возразил Урубелава: дочка как раз выразила то, чего он и сам больше всего опасался. – Просто… мы плохо знаем саванну, поэтому нам страшно.

– А гевеи растут по берегам реки, – нараспев продолжала Марика, – там есть и пища, и вода, и убежище.

– Я знаю, дочка. – Сначала он хотел ответить, что никакой настоящий мужчина не испугается опасности, но вместо этого почему-то произнес: – Какие здесь могут быть опасности? Ведь здесь никто не живет. Кто тут может жить?

Марика отреагировала мгновенно:

– Значит, мы тоже погибнем, если попытаемся пересечь саванну?

Она знала, что лесные индейцы не могли долго находиться на солнце: за несколько часов их кожа покрывалась волдырями, которые потом превращались в гноящиеся болячки…

Урубелава задумался: вдруг действительно никто не жил в саванне, потому что здесь нельзя выжить? Он медленно покачал головой:

– Нет. Много лет назад один житель нашего поселка путешествовал по саванне; он рассказал, что если взять с собой воду, то бояться нечего. Мы наполним водой котелок и возьмем с собой. Там, – он указал на отдаленную полоску деревьев, – мы найдем и пищу, и воду, и убежище.

Марика в отчаянии воскликнула: