Служу по России - Савва Васильевич Ямщиков

провинцию

Уходить из мира, даже на короткий срок, всегда тяжело, а мне пришлось на многие годы замкнуться в четырёх стенах – мне, человеку, который всю жизнь ездил по России, работал в провинции, в музеях, готовил выставки, издание альбомов и каталогов. Вся жизнь проходила именно так, и я любил с юмором говорить: «Я служу по России». И вдруг на 10 лет четыре стены: за окном – московские крыши, и невозможность никого видеть – это при моей-то природной общительности… Тогда по ночам мне снились рязанское поле, свинцовые волны Онежского озера, родные Кижи, которые меняются вместе с моментальной сменой северной погоды. Снились мне изборские кручи, волжские берега. И от этого было мне больно и сладко. И где-то очень глубоко в душе жила вера в то, что всё-таки я вернусь в места, где был счастлив. Наряду с постоянным обращением к Богу страстное желание вернуться к родным берегам позволило мне подняться и выжить. И сейчас, когда я получил неожиданный подарок от Бога, когда я снова могу общаться, двигаться, я совершил поездки к тем местам, с которыми у меня так много связано, да и не только у меня – у всех русских людей. Всё, что я там увидел, всё, что я заново открыл, хочу донести до как можно большего числа людей. Первая моя поездка состоялась на Рязанщину, потом была Кострома, родной для меня Ярославль.

В своё время я объездил всю рязанскую землю вдоль и поперёк на музейном автобусе вместе с сотрудниками рязанских музеев. Мы ставили на учёт памятники древнерусской живописи, находящиеся в действующих церквах. По тем временам это было целое приключение, потому что церквей-то было мало и священники служили разные в этих церквах. Бывало, встречали священников, так сказать, в нерабочем состоянии. Но были и удивительные впечатления. Так, у меня в селе Некрасовка Ермишинского района произошла встреча с отцом Иоанном Крестьянкиным. В 1964 году он там служил, пройдя незадолго до этого свои лагерные мытарства. Это была встреча с человеком не только глубоко верующим, просветлённым, но и образованным, понимающим, зачем мы к нему приехали.

Таким образом, символично, что первым местом, куда я попал после своего невольного затвора, была Рязань. Я приехал на кинофестиваль «Золотой Витязь». Как вы знаете, создатель, вдохновитель, столп «Золотого Витязя» – это Коля Бурляев. Дни, проведенные на «Золотом Витязе», вдохновили меня, вселили веру в будущие Родины. Вокруг лица родные и светлые. Жители Рязани, местное духовенство, актеры и режиссёры – у всех у них в глазах интерес, любовь. То, что на фестивале показывали, – это были чистейшие вещи, масса великолепных фильмов. Но что меня печально поразило и возмутило – когда я приехал в Москву, то обнаружил, что в центральных газетах, в материалах телеканала «Культура» об этом фестивале не упомянуто вообще. Например, телевидение несколько недель вело трансляцию с процедуры подготовки «Кинотавра»: демонстрировали, кто какие плавки там надевает, какие голые зады будут показаны. А о бурляевском фестивале – ни слова.

Большую, основную часть своей жизни я занимался реставрацией икон. Двадцать с лишним лет сам укреплял, расчищал, восстанавливал, показывал на выставках иконы из музеев Суздаля, Карелии, Пскова, Вологды, Ярославля и многих других русских городов. Обследуя музеи, я часто работал в запасниках, и в какой-то момент задался целью составить полную реставрационную опись всех икон музеев России. Тогда я объехал практически все малые и большие музеи России. Мне было важно знать, где сколько икон и какие из них подлежат реставрации в первую очередь. Во время работы в музейных запасниках, как всякого любопытного человека, меня интересовали не только иконы. Я не мог пройти мимо великолепных книг, мимо миниатюр, мимо костюмов, хранящихся в музее. И живопись меня, разумеется, увлекала.

Я не перестал заниматься изучением древнерусской живописи, хотя как реставратор уже перестал работать, потому что нельзя было совместить исследовательскую, организаторскую деятельность с реставрацией. Реставратор должен сидеть на одном месте часами, днями, неделями, месяцами… Теперь где-то в душе жалею, что оставил это занятие. Потому что это были, пожалуй, самые серьёзные моменты жизни. Сидишь в Москве или в провинции наедине с иконой, никого ты не видишь и не слышишь – этот свет, этот мир течёт стороной… Но меня тянуло в другую область. У меня родилась идея издать альбом лучших портретов из музеев России.

Поездки в Кострому, Тулу, Саратов, Рыбинск, Углич, Переславль… Открытие за открытием. Работая в музее-заповеднике в Ярославле, исследуя кучи папок в запаснике, наткнулся на сложенные холсты. Вижу – один почерк. На оборотной стороне фамилии изображённых лиц, но не подписано, кто автор. Потом стало известно, что это галерея Демидовского лицея в Ярославле. На стенах лицея висели портреты «отцов города». Написал их в XVIII веке замечательный художник Дмитрий Коренев. В музее тогда висели два его расчищенных портрета. Один – парадный портрет губернатора Мельгунова, другой – портрет купца Кучумова. Или вот блистательный художник Николай Мыльников, певец купечества. У него мужские и женские портреты – целые семьи, рода. Поехал в Углич, а там живописец Тарханов – живые, замечательные вещи. По этим портретам книги можно писать. Узнаёшь о быте, о духе того времени, о людях. Потому что характеры совершенно великолепно выявлены – это готовый материал для писателя.

В Переславле – художник Колендас, он писал местных промышленников. Я считаю, что Мыльников, Тарханов и Колендас создали летопись русского купечества, не менее полную, интересную, чем, скажем, Александр Островский. У Островского главенствует идея, а здесь видны характерные детали, чёрточки, настроение. Можно представить этих людей в жизни. Как они торговали, как между собой общались, явно были ссоры, романы и всё что угодно… Вспоминаю групповой портрет неизвестного художника ярославской купеческой семьи: там деды, бабки, внуки, отцы. Опытный литератор может роман написать, здесь – готовые характеры. Тогда мы открыли огромную, роскошную выставку «Ярославские портреты» XVIII – XIX веков. Сначала в Ярославле, потом повезли её Москву, в Ленинград. Портретов 150 приблизительно там было выставлено. Люди в очередях стояли на эту выставку.

Должен сказать, что время тогда другое было и интерес у многих был неподдельный. Вот сейчас кричат: «Большевики культуру зажимали!» Но ведь если вспомнить, в те годы Я. Голованов в «Комсомолке» чудесные статьи писал о наших делах. Когда мы открыли феномен Григория Островского, Серёжа Разгонов в «Советской культуре», органе при ЦК, три портрета поместил на первой полосе с заголовком «Открыт новый художник!» В объединении «Экран» сняли тогда часовой фильм «Необходимая случайность» о наших поисках. Фильм этот показали раз пятнадцать