Роман Галицкий. Русский король - Галина Романова

- Здрав будь, князе Роман Мстиславич! - воскликнул он, ломая шапку и лихо кланяясь в седле. - Здоров ли ты сам, здорова ли княгинюшка?

- Все здоровы, - сухо ответил Роман. - А брат мой, Всеволод? Он здоров?

- Здоровы все, - Улеб спешился, остался стоять с непокрытой головой. - И сам князь, и княгиня, и молодые княжичи. Поклон тебе шлют.

- Поклон, - зафыркал в усы Роман. - Поклон шлют, а на порог не пущают? Аль мор во Владимире?

- Божьей милостью всё хорошо, - Улеб перекрестился. - А послал меня князь Всеволод до тебя, княже, чтоб в гости пригласить. Велено проводить!

Столпившиеся поодаль бояре, слышавшие весь разговор, недовольно забормотали:

- Ишь, вознёсся Всеволод! Брату старшему чести не оказывает!

Мало того, что во град не пущает, так ещё и гонца-то какого послал негодящего!

- Он бы ещё калику прохожего послом снарядил! Роман краем уха слышал противные речи, закипал, сжимая кулаки. Улеб, в сумраке плохо видя перемены на лице князя, оскалил крепкие зубы:

- Так едем, княже?

- Взять! - прошипел Роман.

Сразу несколько дружинников набросились на Улеба. Тот попробовал защищаться, увернулся от одного, оттолкнул другого, сбил с ног и окунул в лужу третьего, но прочие навалились, как псы на медведя, отняли меч, скрутили руки за спиной и бросили перед Романом на колени.

Улыбка сползла с губ Улеба. Он уже приготовился к самому худшему, но князь лишь смерил его взглядом:

- Посидишь покамест, отдохни. Когда князь твой тебя спросит, тогда и воротим! - И, уже отвернувшись от Улеба, которого поволокли прочь, нашёл взглядом рослого Заслава, подозвал:

- Скачи к воротам, кинь у порога Улебов кафтан да передай, что князю Роману такой гонец не по чину!

Это был первый приказ, отданный Романом бояричу. Тот поспешно поклонился, пошёл за конём.

* * *

Наутро, сразу, как растворились ворота, протрубили на валу рога. Чавкая копытами по налитым грозой лужам, из ворот выкатилось несколько всадников. Впереди мелькало багряное княжеское корзно.

Дозорные заприметили новое посольство, кликнули князя. Роман провёл ночь, словно в походе, у костра с боями и боярами. Княгиню, детей и боярынь устроили на окраине посада в чьей-то избе, и Роман нарочно держался от жены подальше - окинув придирчивым взглядом немудрёную избёнку, Предслава расшумелась так, что князю захотелось её прибить, как простую бабу. Услышав о новых гостях, он приказал подать себе коня и поскакал навстречу.

Два всадника съехались на полпути к воротам, у крайних изб посада. Конь под Романом похрапывал, грыз удила. Всеволодов жеребец, напротив, был спокоен, как скала. Но оба всадника были насторожены. Одинаковые тёмные глаза смотрели одинаково пристально и строго.

Остановившись вплотную, они тем не менее не протянули навстречу руки и тем более не обнялись, а выжидательно уставились друг на друга.

- Почто, Романе, моего человека повелел пленить? - ледяным голосом потребовал ответа Всеволод.

Роман засопел, раздувая крылья горбатого носа.

- Человек твой зело непочтителен был. Неучтив. Не так следует князя встречать, когда он из дальних земель ворочается.

- Ах, да! Я и забыл… Каково съездил, брате Роман? - наконец произнёс Всеволод. - Хорошо ли принимали тебя в Галиче?

- Благодарствую, брат. Съездил, да воротился.

- В гостях хорошо, да дома лучше, - согласно кивнул Всеволод, но голос его оставался ровным, словно беседовал с чужим человеком.

- Так-то оно так, да что ты меня домой не пускаешь? - Роман повысил голос. - Чай, не странник мимохожий я - домой приехал!

- Домой? - В голосе Всеволода впервые мелькнуло живое чувство, и это чувство была презрительная насмешка. - Во Владимир-то Волынский?.. Аль запамятовал ты, брате, как полгода тому назад крест мне целовал, говорил, что град сей тебе не нужен ныне и впредь? Запамятовал, как отдавал мне его на княжение, а себе забирал Галич? В Галиции теперь твоя отчина, а то - моя земля!

- Да ты, Всеволод, - Роман до боли стиснул поводья, натянул, горяча коня, - да ты сам-то разумеешь, что речёшь? Да сам-то ты кто опосля этого?.. Да я т-тебя…

Он подался вперёд, рука сама невольно потянулась к мечу, и прибывшие со Всеволодом дружинники плотнее сомкнули строй, готовые защищать своего князя.

- Н-но-но! - Всеволод осадил коня, отступая назад. - Не замай! Ныне ты у меня в гостях, брат! Земля тут моя и правда - моя! А не хочешь по моей правде жить - вот тебе Бог, а вот порог!

Его небольшая дружина ощетинилась копьями и мечами. Отрок поднёс к губам рог - что бы ни случилось, он успеет протрубить короткий сигнал, и тогда из ворот вылетит остальная Всеволодова рать. И не миновать сечи, где брат встанет на брата и, может быть, погибнут они оба.

Роман еле заставил себя успокоиться. Не время сейчас. Нет у него сил.

- Так и Бельз отныне твой? - молвил он.

- Вся земля Волынская ныне моя, - подтвердил Всеволод. - Но, ежели желаешь, могу дать тебе на кормление городок - какой к Галиции поближе. Хошь Бужск возьми, хошь Перемиль, а нет - так Червен…

В этом была скрыта явная насмешка - в своё время именно Червен взял на прокорм себе опальный сын Ярослава Осмомысла Владимир у Мстислава Изяславича, когда выжидал, как порешат бояре с его отцом и его любовницей Настасьей. Теперь, когда Владимир Ярославич ворочался на отцов и дедов стол во главе венгерских полков, его сопернику, Роману, судьба была смотреть с червенского стола за делами в Галиче.

Роман заскрипел зубами. Всеволод был напускно-серьезен, но прятал в усы усмешку. Он всю жизнь завидовал старшему брату - его старшинству, силе, ловкости, военной смётке и удачливости. Всеволод ненавидел свой захудалый Бельз, мечтал о лучшей доле - и вот судьба ему улыбнулась. И он будет последним дураком, если упустит удачу.

- Так куда же ты направишься, брат Роман? - помолчав, преувеличенно-заботливо спросил он. - Ты ведь с женой и чадами? Не утомила бы их дальняя дорога? Да добра много ли с собой везёшь? А то могу поделиться по-братски…

Роман не выдержал - рыкнул сквозь зубы что-то злое, поворотил коня, ожёг его плетью, вымещая досаду, и поскакал прочь. Всеволод с тревогой посмотрел ему вслед, а потом тоже развернулся и во весь опор поскакал в город. Едва проскакав в ворота, налетел на тысяцкого Миколу, который ждал его во главе готовых к бою дружин.

- Готовь Владимир к осаде, Микола, - отрывисто бросил Всеволод.

Весь день до вечера и почти всю ночь во Владимире-Волынском шла суматоха. Пришла беда, откуда не ждали, - началась усобица. В кузнях звенели молоты - кузнецы ковали мечи, наконечники стрел и копий, клепали кольчуги. В слободах мужики разбирали топоры и сулицы, мрачно утешали плачущих жён, сестёр и матерей. Дружина с вечера стояла на стене, сам Всеволод под покровом ночи из тайного хода отправил в Бельз гонца к тамошнему посаднику - немедля поднимать дружину и вести на подмогу осаждённому Владимиру, а заодно оповестить и другие города. Его томило недоброе предчувствие - Роман, готовясь к осаде стольного града Волыни, мог озаботиться гонцами ещё раньше. И ещё неизвестно; кого поддержат Берестье, Каменец-Подольский, Перемиль и тот же Червен. Однако за своё право княжить он был готов драться до конца если надо - и со всем городом. Ведь у бояр, ушедших с Романом, здесь оставались у кого семья, у кого добыток.

Несколько дней простояли две дружины - одна на стене, другая под стеной. Воины то перебрасывались стрелами, то кричали друг другу новости, ибо многие жили во Владимире и были чуть ли не соседями. Раз или два осаждённые решались на вылазки - осаждавшие отвечали короткими приступами.

А потом опять пошёл ливень. Начавшись с вечера, не смолк до рассвета, а потому дозорные на стене не поверили своим глазам, когда сквозь тучи пробились яркие солнечные лучи. Романовой дружины под стенами не было! Не было ни всадников, ни обоза - только следы колёс и копыт.

Глава 5

1

Нигде не задерживаясь надолго, как поднятый посреди сладкого зимнего сна медведь-шатун, Роман промчался через всю Волынскую землю и Киевские края и ворвался во Вручий, в гости к тестю, Рюрику Ростиславичу Мономашичу, который правил Киевом и Киевской землёй вместе со Святославом Всеволодичем из племени Ольговичей. Рюрику Ростиславичу, прозванному Вышлобым, хватало и своих забот, но Роман не стал долго обременять тестя своим присутствием. Оставив у него жену и дочерей, он с большей частью дружины и боярами поскакал в Польшу, к королю Казимиру Справедливому, которому доводился племянником.