Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс

душе? Хотя… даже если и заметили…

– Пожалуйста… – умоляюще обратилась ко мне красотка, холодными белыми пальцами дотрагиваясь до моей руки. – Позволь нам укрыться в твоем театре! Пожалуйста!

Она оглянулась на заднюю дверь театра.

Позволить им войти? Позволить плясать на моей могиле?!

В театре наверняка остались старые костюмы, украшения и другие вещи актеров. У них более чем достаточно денег, чтобы купить себе все новое. Но там оставались баночки с красками и еще многое, многое другое, очень ценное, однако брошенное в суете поспешного отъезда.

Я буквально оцепенел, у меня не было сил думать, не было никакого желания заново переживать все, что происходило со мной в этом театре.

– Хорошо, – произнес я наконец, глядя в сторону и делая вид, что какая-то мелочь привлекла мое внимание. – Если хотите, можете пойти в театр. Я предоставляю в ваше распоряжение все, что в нем есть.

Женщина подошла ближе и неожиданно прижалась губами к моей руке.

– Мы никогда этого не забудем, – сказала она. – Меня зовут Элени, мальчика – Лоран, а эти двое, – она указала на мужчину и вторую женщину, – Феликс и Эжени. И если Арман попытается причинить тебе зло, мы все встанем на твою сторону.

– Надеюсь, у вас все будет хорошо, – ответил я и неожиданно поймал себя на том, что действительно хочу этого.

Я вдруг подумал, что, несмотря на всю приверженность Пути Тьмы и Законам Тьмы, едва ли кто-либо из них по собственной воле оказался в тех кошмарных обстоятельствах, в которых все мы сейчас пребывали. Как бы то ни было, все мы теперь – Дети Тьмы.

– Будьте, однако, очень осторожны, – вновь обратился я к ним. – Никогда не убивайте свои жертвы рядом с театром. Ведите себя с умом и заботьтесь о полной безопасности своего убежища.

Когда я въехал на мост, который вел на Иль-Сен-Луи, пробило три часа. Я потерял достаточно много времени и теперь должен был найти скрипку.

Однако, подойдя к дому Никола на набережной, я почувствовал смутное беспокойство. Что-то было не так. Шторы со всех окон были сняты, а внутри было совсем светло, словно там горели тысячи свечей. Более чем странно. Роже не мог успеть завладеть квартирой. Прошло слишком мало времени, чтобы утверждать, что с Ники стряслась беда.

Я стремительно поднялся на крышу и спустился с другой стороны дома, чтобы заглянуть в окно, выходящее во двор.

Повсюду горели свечи – в настенных и настольных канделябрах, даже на рояле и бюро, укрепленные растекшимся воском. В комнате царил страшный беспорядок.

Все книги были сброшены с полок, некоторые даже разорваны. Листы с нотами валялись на ковре. Картины и рисунки вместе с монетами, ключами и множеством других мелочей были раскиданы на столах.

Быть может, весь этот беспорядок учинили демоны, когда захватили в плен Ники? Но кто в таком случае зажег свечи? Я ничего не понимал.

Я прислушался. Никого. Или мне только казалось, что в квартире никого нет? И вдруг я услышал… нет, не мысли, а какие-то тихие звуки. Прикрыв глаза и сконцентрировав все свое внимание, я услышал шелест перевертываемых страниц, потом звук падения какого-то предмета. Снова шорох старинного пергамента… и книга снова падает на пол.

Почти бесшумно я поднял оконную раму. Звуки были по-прежнему едва слышны, но я не чувствовал запаха человеческого присутствия и не мог уловить ни одной мысли.

Однако запах все же ощущался, причем гораздо более сильный, чем застарелый запах табака и воска. Это был запах вампиров, принесенный с кладбища.

В прихожей тоже горели свечи. И в спальне, где все было перевернуто вверх дном: сваленные горой, раскрытые и разорванные книги, изодранное в клочья постельное белье, брошенные кое-как картины… Из шкафов было вытащено абсолютно все, ящики комода выдвинуты…

Скрипки нигде не было видно.

Шелест быстро перевертываемых страниц доносился из соседней комнаты.

Кто бы там ни находился – а я уже догадывался, кто именно явился гостем, – он не обращал никакого внимания на мое присутствие. Даже не остановился ни на секунду, чтобы передохнуть.

Пройдя дальше, я задержался в дверях библиотеки и увидел его прямо перед собой. Он был полностью поглощен своим занятием.

Конечно же, это был Арман. Однако я никак не ожидал встретить его именно здесь.

Растопленный воск капал с мраморного бюста Цезаря и стекал по ярко раскрашенному глобусу. На ковре горами лежали книги. На месте оставались лишь те, что стояли на самой верхней полке в том углу, где находился сейчас он. Одетый в старые лохмотья, с покрытыми слоем пыли волосами, он, не видя меня, перелистывал страницу за страницей, быстро пробегая глазами по строчкам и шевеля губами. Он вдруг напомнил мне насекомое, увлеченно поедающее зеленый лист.

Выглядел он действительно ужасно. Создавалось впечатление, что он и в самом деле высасывает из книг все, что только можно.

Отбросив ту, которую держал в руках, он взял другую книгу, открыл ее и принялся поглощать так же, как предыдущую, с невероятной скоростью водя пальцами по строчкам.

И тут до меня дошло, что точно таким же образом он изучал буквально все содержимое квартиры – постельное белье, сорванные с окон шторы, снятые с мест картины и книги, содержимое шкафов, бюро и комода. Но самое большое количество знаний он получал, конечно же, из сваленных теперь на полу книг – от «Войны с галлами» Цезаря до самых современных английских романов.

Но не это произвело на меня самое страшное впечатление, а тот беспорядок и хаос, который он оставлял за собой, отсутствие с его стороны всякого уважения к тому, чем он уже воспользовался.

И полное отсутствие интереса ко мне.

Покончив с последней книгой, он отшвырнул ее в сторону и перешел к изучению старых газет, сложенных на нижней полке.

Словно зачарованный, не сводя глаз с маленькой грязной фигурки, я попятился вон из комнаты. Несмотря на грязь, волосы его излучали сияние, а глаза сверкали огнем.

Среди горящих свечей и ярких красок обстановки квартиры этот грязный беспризорник казался совершенно чужеродным, существом ниоткуда, обитателем потустороннего мира. И тем не менее его красота приковывала к себе внимание. Чтобы подчеркнуть ее, он не нуждался ни в игре теней и света в соборе Нотр-Дам, ни в ярких факелах, освещавших подземный склеп. Но сейчас я видел в нем невероятную жестокую силу, которой не замечал прежде.

Я не знал, что и думать. Он казался мне одновременно и опасным, и неотразимым. Я готов был смотреть и смотреть на него без конца, но инстинкт самосохранения настойчиво шептал мне прямо в ухо: «Беги!