Рейтинговые книги
Читем онлайн Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Виктор Острецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 185 186 187 188 189 190 191 192 193 ... 216

Но что же такое иудаизм? Отчего его формы так мало значат для Бнай Брит и для всего еврейского мира? Автор статьи по этому поводу пишет: «Иудаизм, однако, всегда имел более широкие интересы, чем один Бог. Евреи связаны между собой не только тем, что называется религией, но также и надеждой на новое обретение Сиона. В России и до революции проживала самая большая часть еврейского народа. Вместе с разрушением иудаизма и сионизма, параллельно с этим процессом, наступила после революции такая свобода, которую евреи не пробовали, не испытали ни в одной стране мира. Лазарь Каганович, этот скромный рабочий-кожевенник, еврей, именно в силу своих природных способностей, при новом режиме, смог занять такое место — стать в окружении Сталина лидером коммунистов России. Россия есть уникальная страна во всем мире, где антисемитизм есть уголовное преступление».

Следующая глава будет касаться уже положения евреев в СССР в семидесятые годы. В предыдущее десятилетие появилось представление, развиваемое и в последующее время, об СССР, как об «империи зла», и западные газеты, находящиеся едва ли не исключительно в руках еврейских магнатов, стали разрабатывать эту легенду, как, разумеется, и телевидение во всем мире. Вдруг подняли на щит все, что работало на эту тему. Причем эта тема в реальности стала темой преследования евреев в СССР. Темой их горестной судьбы в Советской России. И недалек день, когда, как в нынешней Германии, каждый из нас будет обложен официальным налогом на выплату пострадавшим от коммунистического режима евреям или их родственникам. Нас еще обложат контрибуцией, в пользу этих вечных страдальцев. И еще наши доярки, шахтеры и прочие, оставшиеся в живых, будут платить не только гусинским и березовским, но и прочим «пострадавшим». Или уже платят?

Отчего же вот так вдруг, евреи стали преследоваться коммунистическим режимом? Под эту волну вознесли Солженицына, Пастернака и десятки прочих борцов с тем «большевизмом», которого никогда не было. А истинный большевизм остался скрытым от глаз народных: тот большевизм, в котором за слово «жид» давали десять лет лагерей. А если учесть легкость лжесвидетельства в таком тонком вопросе, можно легко себе представить размеры террора против русских в быту и на производстве, в учебных заведениях, в отделах культуры и издательствах. Итак, откуда же взялся этот миф об антисемитизме в СССР? Ответ на этот вопрос мы найдем в следующей главе.

Еврейская власть и русский крестьянин в 20-30-е годы

Прежде, чем закончить эту тему «возрождения» еврейского народа под благодатными лучами коммунистической власти, аккурат во время кровавых вакханалий большевизма, откроем еще одну страничку истории того времени, чтобы оттенить сообщения журнала Бнай Брит о замечательном энтузиазме, охватившем евреев в СССР, когда они, и каждый из них, гордо говорили; это наша власть, наши вожди, и осуществляется наша мечта, наша идея!

Страницы истории жухнут, желтеют, осыпаются, попадают в спецхраны и исчезают из памяти потомков. Новые поколения, одно-два, уже вовсе не знают, чего и как «там» было. Затем появляются патентованные историки и пишут то, что выгодно властителям. Но историки бывают разные. Бывают и хорошие, и мы возьмем для нашей темы одного из них, автора «Альманаха еврейской культуры» (Романовский Д. Советские евреи под нацистской оккупацией. «Ковчег» Альманах еврейской культуры. Вып. 1, Москва — Иерусалим, 1990г.)

Автор рассматривает, кроме прочего, отношения русских и евреев перед войной в свете коллективизации и прочих дел коммунистической власти на конкретном примере Белоруссии и Северной России.

Когда пришли немцы, то им было легко, пишет автор, вести пропаганду среди местного населения, объясняя, что именно советская власть для него вовсе не родная, потому что — еврейская. К этому времени у русских и белорусов еще живы были в памяти ужасы «коллективизации». Это когда его, мужика, грабили и выбрасывали из его же избы с женой и малыми, орущими от страха, детьми. Поэтому «основная масса русских эту доктрину «освобождения от большевизма» на первых порах приняла». И автор исследования говорит: «Ничего удивительного в этом нет. В памяти у всех живы были ужасы коллективизации и последовавший за этим развал хозяйства» (с.293). А развал хозяйства — это голод для взрослого и смерть для ребенка.

В немецкой пропаганде евреи были отождествлены с коммунистами, а слова «большевик», «еврей», «жид», — были в ней синонимами. И все, «чем были недовольны крестьяне и горожане — коллективизация, раскулачивание,режим труда в колхозах и на производстве, его оплата, снабжение, — все было приписано евреям, всем в целом и каждому в отдельности». Более того, «евреи обвинялись в том, что они развязали войну» (с.292). Таким образом, и тяготы войны, и бедствия военного времени падали на евреев же. И для того, чтобы внедрить в сознание местного русского населения образ еврея-эксплуататора, пьющего кровь из русского мужика, больших усилий, пишет историк, не понадобилось. Спектр доказательств был широк и он был перед глазами: от евреев-директоров и евреев-«комиссаров» НКВД до использования русских женщин в качестве домработниц. Все — наглядно и зримо.

В то же время, оккупационная власть объявила о создании «нового порядка» и занялась «восстановлением старого добольшевистского, исконно русского строя. Первым делом оккупанты занялись... созданием русских органов власти» (с.293). Появился бургомистр, управа с отделами, при бургомистре была создана русская полиция. В деревнях крестьянским сходом был выбран староста и при нем 1-2 и больше полицейских. Историк, говоря о недавних ужасах коллективизации, признает, что «немцев ждали как освободителей». К тому же все помнили немцев 1918 года. А советская действительность сильно проигрывала в сравнении с тем временем. «Немцы освободят нас от колхозов», — такое можно было услышать еще до оккупации, И немцев ждали, как освободителей от еврейского большевизма. Зерно нацистской Пропаганды, признает автор исследования, попало на хорошо подготовленную большевистскими ужасами почву. Времена «жидокомиссаров» были живы в памяти белорусов, украинцев и русских. Это признает и историк. «Многочисленные евреи в новых партийно-советских органах власти в 20-е годы также иллюстрировали тезис об «иудократии». В этой фразе лишними выглядят лишь кавычки последнего слова. То, что лишними, подтверждается и последующим изложением.

В коллективизации приняло участие «немалое число евреев». То есть не то, чтоб не малое, но главное. Он, еврей, — заводила, он командир. Притом надо же представить себе высокомерную манеру поведения, жуткий местечковый акцент и лютую жестокость, которую один мемуарист, сын писателя Михайловского, свидетель этих дел, назвал ассиро-семитской. Евреи приняли самое живое участие в экзекуциях, расправах над русским населением и в качестве активистов-добровольцев, партийных посланников, и в качестве работников НКВД, придавши «этому процессу кровавую «солидность» (с.294).

Однако настоящей властью было даже не партийное руководство и не загадочно-страшные «энкаведисты». В глазах крестьян и горожан-провинциалов эта власть была слишком далеко, почти на недосягаемой высоте. Реальной властью был председатель Заготскота и Заготзерна. Заготльна и Заготкожи, фининспектор и чиновник районо, председатель райфо и райпотребсоюза. С этой властью он и имел дело каждый день. «А вот на этих должностях позиции евреев еще и в 1940 году были неколебимы». Объясняется это тем, что евреи еще и в XIX веке, и в начале XX «регулировали» обмен между городом и деревней в Западном крае в качестве торговцев, прасолов, скупщиков и т.д.» То есть были посредниками между производителями и потребителями, перекупщиками, ростовщиками и спекулянтами. По-народному — кровососами. Сидели, что называется, на деньгах. И как только родная для еврея власть кое-как утвердилась, он тут же сел плотно в органы партийно-советской и государственной власти. Вчерашний кровосос, паразит, спекулянт, стал «народной властью». Теперь к экономическому гнету еврейскому, дореволюционному, добавился гнет государственный и политический, того же еврея, которого мужик знал еще до революции как торговца-спекулянта. Он был его соседом, и ему ли было его не знать.

Русский крестьянин и горожанин-провинциал почувствовали себя обложенными со всех сторон этой еврейской властью без всякого зазора и прогалины. И эта власть, реальная, была с жутким акцентом и нескрываемым презрением к нему, мужику. При этом надо учитывать, что «даже в. XIX — начале XX века средний еврей в России жил лучше, чем средний русский» (с.307). Тот самый еврей, о горестной судьбе которого при «царском деспотизме» так горевало все «прогрессивное человечество».

Этот «гонимый» теперь сел на место председателя Заготскота и Заготзерна и прочих контор, отделов и комитетов, и занялся раскулачиванием и коллективизацией, заодно приказал снять крест с церкви и ее разорить, насмеялся над святыми мощами и иконами. Коллективизация, признает автор исследования, была для евреем «скорее благом». Более того, она дала возможность «еврейским сельхозкоммунам укрепиться экономически за счет раскулаченных». Ограбили русскою мужика, а добро эти «активисты» присвоили, чтобы «укрепить» свое хозяйство. Боясь погромов в прошлое время, теперь решили организовать погром во всегосударственном масштабе русского населения. И опять заметим, русский человек, столетия проживший здесь с евреем бок о бок, теперь видит, как его нажитое трудом добро этот сосед тащит к себе, в свое еврейское хозяйство — «сельхозкоммуну». Ту самую, о которой журнал Бнай Брит так восторженно отзывался.

1 ... 185 186 187 188 189 190 191 192 193 ... 216
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Виктор Острецов бесплатно.
Похожие на Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Виктор Острецов книги

Оставить комментарий