Дублинцы. Улисс (сборник) - Джеймс Джойс

– Конечно, я имею в виду, – поспешно заверил тот, – труд в самом широком смысле. В том числе и литературный труд, не ради одних лавров. Писать для газет это в наше время самый прямой канал. Также и это труд. Важный труд. В конце концов, судя по тому малому, что я о вас знаю, когда столько денег ушло на ваше образование, вы совершенно вправе их возместить и назначать свою цену. У вас ровно столько же прав добывать хлеб насущный своим пером, занимаясь философией, как и у любого крестьянина. Правильно? Вы оба принадлежите Ирландии, голова и руки. То и другое одинаково важно.

– Вы подразумеваете, – возразил Стивен с подобием небольшого смешка, – что я приобретаю важность, оттого что принадлежу faubourg Saint Patrice,[422] в кратком наименованьи, Ирландии.

– Я бы пошел еще дальше, – начал мистер Блум.

– А я подразумеваю, – продолжал Стивен, перебивая, – что Ирландия приобретает важность, оттого что принадлежит мне.

– Что-что принадлежит? – переспросил мистер Блум, нагибаясь, решив, что он чего-то здесь недопонял. – Извините, пожалуйста, я не расслышал конца фразы. Что именно вы?..

Стивен, явно не в духе, повторил и, отодвинув свою кружку с кофе или бог знает с чем, без особой вежливости добавил:

– Мы не можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему.

При этом уместном предложении мистер Блум, чтобы сменить тему, опустил взгляд, однако в некоем замешательстве, поскольку не мог сообразить, какому же обороту речи принадлежало принадлежит, звучавшее совершенно чужеродно. Гораздо понятней был неожиданный реприманд. Тут, надо думать, проявили себя пары его сегодняшней оргии, любопытным образом вызвавшие у него желчную резкость, не свойственную ему в трезвом виде. Вероятно, домашняя жизнь, которой мистер Блум придавал величайшее значение, как-то не была всем, чем нужно, или же ему не хватало друзей из подходящего круга. Испытывая беспокойство за своего молодого соседа, которого он украдкой и не без робости разглядывал, памятуя, что тот только что из Парижа, в особенности глаза поразительно напоминали его отца и сестру, однако не сумев достичь ясности в сакраментальном вопросе, он начал припоминать разные примеры когда высококультурные юноши подававшие замечательные надежды уже на заре своей поддавались разложению причем винить в этом было некого кроме них же самих. К примеру таков был случай О’Каллагана, фантазера, даже слегка свихнувшегося, из очень приличной хотя и небогатой семьи, с его безумными выходками у которого среди прочих милых проделок в подпитии когда он становился абсолютно невыносим он имел привычку являться в обществе гордо вырядившись в костюм из оберточной бумаги (подлинный факт). А когда он в своих забавах уже совсем хватил через край последовал обычный dénouement[423] и жареный петух чуть-чуть не клюнул его куда полагается так что пришлось немногим друзьям живо его спровадить подальше, после того как Джон Мэллон из Центрального полицейского управления очень прозрачно намекнул что как бы ему не загреметь в соответствии со вторым разделом Дополнений к Уголовному кодексу, имена части лиц, вызывавшихся по делу, не предаются гласности по причинам, ясным для каждого у кого голова на плечах. Короче, подбивая итоги, шесть да шестнадцать, насчет чего он категорически не желал слышать, Антонио и компания, жокеи и эстеты и татуировки, бывшие криком моды в семидесятых или около этого даже в палате лордов поскольку в ранние свои годы царствующий монарх, тогда еще престолонаследник, а уж высшая знать и остальная аристократия те просто по стопам главы государства, он размышлял о прегрешениях сильных мира сего и коронованных особ идущих вразрез с моралью как скажем дело Корнуэлла несколько лет назад за блеском фасада то что едва ли от природы положено, подобное возбраняет закон и добрые нравы с ужасом осуждают, хотя вероятно и не по тем причинам как полагают какие бы они ни были кроме в основном женщин которые всегда норовят хоть в чем-нибудь провести друг дружку, главным образом по части нарядов и всего что связано с этим. Дамы, у которых есть вкус к чему-то оригинальному в белье, и все мужчины, кто хорошо одевается, должны всяческими способами стараться подчеркивать пропасть между полами вносить еще больше остроты в те неприличности какие проделываются когда вдвоем, она у него расстегивает, а он потом расшнуровывает ее, осторожно, булавка, а всякие там дикари, где-нибудь на каннибаловых островах, где в тени сорок градусов им на такие ухищрения сто раз плевать. Хотя, возвращаясь к исходному, есть и такие деятели кто с самой низшей ступеньки одними собственными усилиями пробились на самый верх. Ничем кроме природных способностей. Работаем головой, сэр.

По этой причине, а также и по другим ему казалось что его интересы и даже отчасти долг советуют ему подождать и воспользоваться непредвиденною случайностью, хоть он не смог бы определенно сказать зачем это когда и так несколько шиллингов вылетели в трубу чему фактически он сам был виною. Но все-таки укрепить знакомство с человеком настолько незаурядного калибра который мог бы доставить обильную пищу для размышлений это заведомо окупило бы небольшие. Такая интеллектуальная стимуляция время от времени была для ума, как ему казалось, отличнейшим взбадривающим средством. К тому же тут наложились друг на друга встреча, беседа, танцы, драка, старый матрос, все это в духе мимолетных эпизодов, было и кануло, ночные бродяги, целая галактика событий и лиц, так что все вместе как бы сложилось в миниатюрную камею мира, где мы живем, а надо особенно учесть что жизнь бедствующих низов, как-то водолазов, углекопов, мусорщиков и т. п., в последнее время была усиленно под микроскопом. Чтоб час златой еще стал краше он подумал что и ему как мистеру Филипу Бьюфою вполне могла бы улыбнуться удача если б он взялся за сочинительство допустим описал бы что-нибудь необычное, незатасканное (а именно так он и намеревался действовать) по ставке гинея за столбец, скажем, «Мои впечатления в „Приюте извозчика“».

По прихоти случая спортивный экстренный выпуск «Телеграфа» розовый хотя бумага не краснеет сколько ни лжет, лежал у самого его локтя и он опять принялся гадать, нимало не успокоившись, насчет родины принадлежащей ему а также и насчет предыдущего ребуса судно пришло из Бриджуотера открытка адресована А. Будену узнайте когда родился капитан, глаза же его бесцельно скользили по заголовкам относившимся к его сфере деятельности о всемогущий издатель газету нашу насущную даждь нам днесь. Сначала он даже отшатнулся но оказалось это просто что-то о ком-то по имени X. Бойл, агент по продаже пишущих машинок или чего-то вроде. Большое сражение, Токио. Любовь по-ирландски, ущерб 200 фунтов. Гордон Беннет. Афера с эмигрантами. Письмо Его Преосвященства архиепископа Вильяма. Аскот Реклама повторение Дерби 1892 года, когда Сэр Хьюго, темная лошадка кап. Маршалла, взял главный приз вопреки всем прогнозам. Катастрофа в Нью-Йорке. Около тысячи погибших. Ящур. Похороны мистера Патрика Дигнама.

Итак, чтобы сменить тему, он начал читать про почившего Дигнама, размышляя, что эти проводы были отнюдь не из числа веселых событий.

– Сегодня утром (это конечно Хайнс тиснул) состоялся вынос тела покойного мистера Патрика Дигнама из его дома в Сэндимаунте (Ньюбридж-авеню, 9) для погребения на Гласневинском кладбище. Покойный, человек редкого обаяния, был заслуженно известен и любим в нашем городе, и его кончина после непродолжительной болезни вызвала глубокую скорбь у граждан самых разных сословий. Устройство похорон (ага уж это Корни его подмазал), на которых присутствовали многочисленные друзья покойного, взяла на себя фирма «X. Дж. О’Нил и Сын», Северная Стрэнд-роуд, 164. В числе провожающих были: Патк. Дигнам (сын), Бернард Корриган (шурин), Джон Генри Ментон, пов., Мартин Каннингем, Джон Пауэр едавч 1/8 адор дорадор дурадора (это он тут наверно позвал Монкса старосту насчет рекламы для Ключчи), Томас Кернан, Саймон Дедал, Стивен Дедал, Б. И., Эдвард Дж. Лэмберт, Корнелиус Келлехер, Джозеф Макхайнс, Л. Бум, Ч. П. Маккой, а также Макинтош и другие.

Рассердясь за Л. Бума (как было ошибочно напечатано) и за погубленную в наборе строку, но вместе с тем от души позабавившись Ч. П. Маккоем и Стивеном Дедалом, Б. И., которые, разумеется, блистали своим отсутствием (не говоря уж о Макинтоше), Л. Бум указал на это своему сотоварищу Б. И., занятому упорной борьбою с очередным зевком, отчасти нервного свойства, не упустив добавить и про непременную дозу самых дурацких опечаток.

– А Первое послание к евреям, – спросил тот, едва нижняя челюсть позволила ему это сделать, – там напечатано? Текст: если ящур, то кто мой пращур.

– Да, – отвечал мистер Блум (он было подумал тот намекает на архиепископа но потом услыхав про ящур понял что это исключалось) обрадованный что может успокоить его и несколько удивленный тем что Майлс Кроуфорд в конце концов пошел на. – Оно здесь.