Крик Новорождённых - Джеймс Барклай

Порядок уже начали восстанавливать. Команды с носилками сновали между ранеными и умирающими, а фаланга строилась прямо рядом с огромной трещиной в стене, всего в двух сотнях ярдов от разбитого форта. Лучники скапливались у бреши, камни для уцелевших катапульт клали в огонь.

— Действовать по усмотрению! — выкрикнул Гестерис, бегом направляясь к бреши. — Сожжем этих ублюдков, пока они к нам не подобрались.

Инженер-артиллерист кивнул. Тридцать рычагов ударили по рамам, камни полетели на врага. Через брешь Гестерис увидел, как они падают. Цардиты инстинктивно поднимали щиты, но камни крушили и их, и людей. Горящие метательные снаряды расшвыривали солдат и врезались далеко в строй. Земля была достаточно хорошо утрамбованной, и они отскакивали от нее, продолжая катиться и убивать. Он услышал, как инженер приказал снова вращать вороты.

Враги продолжали наступать. Лучники начали стрельбу сквозь брешь. Резервы подошли справа. Прилетели ответные стрелы, впиваясь в щиты и плоть воинов Конкорда. Фаланги получили приказ двигаться вперед, на флангах встали мечники. Лучники отошли назад, чтобы занять новые позиции. Первый цардит вбежал в брешь и умер на остриях сарисс, выставленных тремя рядами.

Опять раздались крики. Гестерис увидел, как его люди слетают с галереи в ста ярдах южнее. Грубо сработанные зубцы стены развалились. От прямого попадания камня в двух мужчин их подхватило и сбросило вниз, размазав по катапульте. Рама орудия раскололась и рассыпалась, разбрызгивая кровь.

У ворот собиралась Месть. Осколки камней оттаскивали как можно дальше. Гестерис увидел, что Келл уже сидит в седле, а Нунан с ней разговаривает. Брешь рядом с воротами пока продержится, но цардиты сейчас начнут передвигать орудия, чтобы ударить по другой части стены. Нунан и Келл это тоже понимали.

— Вы уверены? — спросил Гестерис, добравшись до них.

Горящие снаряды снова перелетели через стену и упали среди пехоты цардитов. В ответ произвели выстрелы орудия противника. Теперь они целились в ворота. Они уже выдержали три или четыре попадания, дрожа и сотрясаясь. Стены форта шатались.

— Сейчас или никогда, генерал, — ответила Келл. — Время самое подходящее. Они выдвинули пехоту перед орудиями. Если мы туда не доберемся, то потеряем ворота.

— Не останавливайте катапульты. Мы будем за пределами огня, — добавил Нунан.

— Это самоубийство, — покачал головой Гестерис.

— Но оставаться здесь не лучше. Мы должны дать вам шанс продержаться.

— Да хранит вас Всеведущий.

— Да уж, не помешало бы, — отозвалась Келл.

Гестерис кивнул. Они дождались, пока упали следующие снаряды. На мгновение Всеведущий взглянул в ту сторону. Всего два камня попали в ворота, а остальные либо не долетели, либо ударили в основание стены.

— Открыть ворота! — приказал генерал и сжал руки обоим. — За Конкорд и за меня.

Келл пришпорила коня и повела Месть умирать.

* * *

На этот раз они не остановятся. Повернуть — означало бы объявить о поражении, а такой мысли Арин не допускал. Тысяча левимов отправились на север, чтобы постараться отвлечь как можно больше степной кавалерии. Он повел оставшихся у него воинов на поле боя с северо-востока. Накануне Арин потерял пять сотен. Сегодня они будут сражаться до последнего плаща.

Цардиты уже добились немалых успехов. Один кусок стены превратился в обломки, а чуть дальше к югу еще в двух местах виднелись трещины и обрушения. Нельзя допустить образования еще одной бреши.

Цардитские горны предупредили о приближении левимов. Головы и копья повернулись в их сторону. Заслоны были составлены очень быстро. Всего двести ярдов отделяло их от задних рядов колонны, готовящейся атаковать ворота. Арин поднял меч и резко опустил его. Левимы разделились на три отряда по пять сотен в каждом.

Центральный понесся прямо на скопление врагов, надеясь связать большую часть копейщиков. Левый фланг повернулся, чтобы проехать позади них и ворваться в промежуток, освобожденный отрядами, уже начавшими атаку на стены. Арин командовал правым флангом. Они на полном галопе проскакали под углом к флангу противника. Его лучники повернулись в седлах, посылая стрелу за стрелой в гущу армии, заставляя солдат поднимать щиты. Цардитские лучники начали ответную стрельбу. Арин пригнулся к луке седла.

Впереди него рычаги вражеских катапульт поднялись вверх. Камни полетели в цель. Он проследил за их траекторией и увидел, как они ударяют в ворота и основание стен. Некоторые не долетели до цели и бесполезно упали на землю. Пробер моргнул. Ворота начали открываться. На лице Арина появилась улыбка.

— Как это мы подгадали!

Из проема галопом вынеслись всадники, за ними последовала пехота, четкий строй манипул. Они сразу же повернули направо, двигаясь в поле и ко второй группе катапульт. Цардиты отреагировали моментально. Пехота стала отходить. Около тысячи солдат побежали налево цепочками, в которых явно не хватало дисциплины.

— Левимы! — закричал Арин, снова поднимая меч вверх. Они промчались перед передним краем цардитской армии — краем, который начал перестроение, чтобы защитить артиллерию.

— Поворот!

Пробер сделал клинком круговое движение и снова опустил его вниз. Держа поводья в левой руке, он направил коня за передний край армии и поскакал к рядам катапульт. Слева от него левимы неслись вдоль передних рядов пехоты, вламываясь в них. Крики десятков тысяч голосов разорвали воздух.

Арин пригнул голову. Левимы справа и слева от него сделали то же. Команды орудий начали поворачиваться. Некоторые взялись за луки, другие — за мечи, а кое-кто продолжал вращать вороты. Стрелы проносились рядом с головой Арина. Он доскакал до артиллеристов, рубанул первого мечом и одновременно развернул коня влево. Клинок перерубил руку мужчины, сломал ему лук и задел лицо.

Арин продолжил движение налево. Пробер налетел конем на одного цардита, отбил выпад сабли и ударил врага острием в грудь. Левимы с грохотом скакали рядом, галопом проносясь между орудиями. Он осадил коня и развернул его, сбив врага с ног. Стремительно перерубил обвязку, удерживающую чашу катапульты, и повредил тяжелую канатную спираль в основании рычага.

Не останавливаясь, Арин двинулся дальше, видя, как легион Конкорда отходит от ворот, чтобы атаковать врага у бреши и обезвредить другие орудия цардитов. Однако враги наваливались на них огромными силами. Тысячи, собравшиеся у бреши, быстро сомнут их на открытом пространстве.

Арин оглянулся. Цардиты прорвались сквозь оборону левимов и двигались на подмогу своим артиллеристам. На севере и востоке левимы вели отчаянные схватки, но путь к ним уже отрезали. Пробер направил коня к следующей цели. Нельзя вернуться назад — значит, надо двигаться вперед. Повсюду цардиты хлынули на поле, поняв, что враги оказались среди них.

Необходимо вырваться на открытое пространство перед стенами и захватить с собой как можно больше плащей. У них оставалось мало времени.

* * *

Роберто видел признаки сражения у границы Нератарна, и, что главное, это могла видеть вся его армия. Дни переходов были длинными и мучительными. Маркитанты давно повернули обратно в Гестерн. Трофеев здесь не ожидалось — только грязь, холод и смерть.

У Дел Аглиоса не было времени беспокоиться о том, что все мужчины, женщины и, наверное, даже кони ненавидели его. Он сбил ноги так же сильно, как и остальные. Все тело ныло от бесконечных часов на марше. Колени распухли, доспехи да вили тяжелым грузом, руки ужасно мерзли. К этому времени сапоги у всех расползались, а лоскуты, которыми многим приходилось оборачивать ступни, не защищали от холода, обжигавшего конечности.

Несмотря на уговоры Дахнишева, Дел Аглиос отказывался ехать верхом. В седле весь день сидели только те, кто совсем не мог идти. Кавалерии также было приказано идти пешком вместе с пехотой. Генерал объявил, что главное на сегодняшний момент — солидарность. Они несли потери из-за поломки фургонов, сломанных костей и дезертирства. Повозки бросали там, где те останавливались, а относительно дезертиров беспокоиться было некогда. Что касалось переломов костей, то солдат оставляли тоже — если не находилось товарища, который вызывался поддерживать получившего травму.

Роберто сознавал, что держится на волоске. Он получил от своих легионеров столько, сколько сам считал невозможным. Они были усталые, голодные и злые. Но они сохраняли шансы добраться до места сражения на день раньше. И этот день мог оказаться решающим. Разведка доносила, что граница еще держится. Дел Аглиос молился, чтобы она продержалась еще и этот день. Ветер время от времени доносил до них далекие звуки.

Генерал ходил вдоль колонны, требуя от легионеров верности и разжигая их ярость. Некоторые огрызались. Большинство слишком устали, чтобы реагировать. У некоторых еще хватало сил смеяться и шутить. Роберто хотелось расцеловать Даварова. Какими бы ни были его личные чувства, этот человек оставался оплотом преданности и силы. И там, где шел он, боевой дух поднимался. Дел Аглиос даже слышал пение.