Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Расспросим в монастыре, — добавил Литто. — Если, конечно, господин герцог в нем побывал.

— Мы не говорили об этом раньше, — Андреас отпустил поводья. — Но мы не знаем, зачем сюда ехал господин герцог Гоэллон. Сюда. Но что дальше?

Наследник герцога уныло вздохнул. Сюда, да. Все трое это знали, все трое были готовы сорваться вслед, только поняв — со слов Альдинга, — куда именно направиться. Только вот оказавшись на Церковных землях, которые были не так уж и велики: даже в самой широкой части клин, вбитый между Огандой и Собраной, составлял не более полусотни миль, — растерялись. Найти здесь человека совсем нетрудно: расспроси паломников да монахов в монастыре, и получишь ответ. Но едва ли дядя приехал на богомолье. Если его не догнали, значит, он уже где-то там, впереди. Может быть, входит сейчас в черную громадину, отбрасывавшую крестообразную тень на многие мили вокруг.

И — что? Что делать? Ехать к Храму? Блуждать по каменным лабиринтам, да еще и не имея возможности избавиться от спутника-монаха, не по голове же его бить, чтобы отвязался? Делать что-то, не зная, что и зачем — наказание хуже не придумаешь…

— Альдинг, у тебя нет никаких соображений на этот счет? Литец нахмурился, потер затянутой в перчатку рукой пальцы другой: пытался покрутить на пальце перстень. Этот жест повторялся каждый раз, когда барона Литто спрашивали о дальнейших планах, о том, что делать, нужно ли торопиться.

— Нет, — с самого утра Альдинг был особо неразговорчив и мрачен.

— Тебе опять нехорошо? — прищурился Андреас. — И ты опять молчишь?

— Нет, — едва заметная гримаса; Альдинг стащил с головы пропыленную шляпу. — Мне… странно. Я словно оглох, — рука скользнула за воротник кафтана, потом протянула Саннио цепочку с подвеской. — Нет… и так не лучше.

— Тогда попробуем подумать? — пожал плечами Ленье. — Только давайте спешимся.

Через десяток минут, когда все трое уселись на травку под столбом, бывший подмастерье лекаря продолжил.

— Мы почти не говорили о том, что нас тут ждет. Наверное, нужно было раньше… — Андреас тоже стащил шляпу и теперь вертел ее на кулаке. — Мы хотели догнать герцога Гоэллона, так?

— Да, — кивнул Саннио, не слишком понимая, зачем повторять прописные истины.

— Мы не знаем, что и где он хочет сделать. Когда, как. Мы не знаем ничего, – Ленье говорил, словно извиняясь перед товарищами. — Мы даже могли опередить его, ведь мы не уверены, ехал ли он прямо сюда…

— Ну да, да! Но найти здесь человека не так уж и сложно!

— Конечно. Но… Саннио, ты так уверен, что твой дядя будет рад нас видеть? — слегка улыбнулся Андреас.

— Ох… Сомневаюсь! Он, конечно, не запретил, но…

— …но рассчитывал на то, что мы будем более благоразумны, — Литто тряхнул волосами, усмехнулся. Гоэллон в очередной раз подумал, что невероятно трудно поверить в то, что другу — всего шестнадцать; семнадцать исполнится только зимой. Из всех троих литец казался самым старшим, так было с самого начала, хотя ни сам Саннио, ни тем более Андреас к разряду «юных балбесов» не относились. После этой мысли в голову пришла вторая, об оставленном в столице Сорене. Вот уж кто был полной противоположностью обоим товарищам Саннио — и порывистый не по годам, и безрассудный не по воспитанию. Каким образом Реми надеялся воспитать из Кесслера своего преемника? Чудом? Святой Реми Алларский, чудотворец, покровитель вразумляющих юношество — прекрасная картинка… и какую статую можно было бы отлить! И вот этому-то святому мог бы взмолиться герцог Гоэллон, дабы вразумление трех других представителей юношества — по дружбе, даже не так, при злоупотреблении данной властью — прошло с большим успехом. К счастью, такого святого нет, молиться некому — но дядя ведь и без помощи высших сил может всех так… вразумить, что мало не покажется.

— Алессандр, ты еще с нами? — Литто легко коснулся рукава. — Мы решили, что сейчас поедем в монастырь и расспросим там постояльцев гостиницы.

— Да, я с вами, да… — выходить из задумчивости не хотелось. — Погодите. Лучше поехать кому-то одному, а двое разобьют лагерь неподалеку. Это ведь не запрещено?

— Нет. Вон и вон, — Альдинг указал направление прямо шляпой, — палатки. Вон в той, судя по цвету флажков, кто-то из саурских владетелей. Расспросы, которыми занимался Андреас — Саннио понадеялся на то, что его-то дядя не опознает со ста шагов не приглядываясь, — не дали никаких результатов.

Паломника, хоть как-то похожего на герцога Гоэллона, никто не видал; не видели и роскошного жеребца агайрской породы, которого замаскировать куда сложнее, чем человека.

— Что ж, заночуем поближе к входу в Храм, — решил Альдинг. — Так, чтобы был виден вход. Будем нести стражу по очереди. Впрочем… ночью паломников не водят, но вход ведь не закрыт. Мы могли бы пройти внутрь…

— Если нас поймают, то выгонят, — вздохнул Саннио.

— Не думаю, — Андреас сделал кроткое лицо. — Паломников ночью не пускают, чтобы они не заблудились. Входить не запрещено. Скажем, что не утерпели.

— Вот ты говорить и будешь, — Гоэллон улыбнулся. — У тебя так трогательно получается!

— Хорошо. Надеюсь, здесь нет конокрадов? Иначе кому-то придется остаться. Я могу, но я не хотел бы…

— Пойдем все вместе, — решил Саннио. — Как стемнеет, так и пойдем. Хоть осмотримся. Осматриваться оказалось затруднительно. Все трое не жаловались на ночное зрение, но внутри Храма оказалось куда темнее, чем снаружи. Одинокий факел почти не разгонял густую плотную тьму, напомнившую молодым людям день смерти короля Ивеллиона. Тот же самый едва ли не липкий мрак окружал шедших рядом товарищей, заставлял спотыкаться и задевать стены на поворотах. Редкие факелы, висевшие на стенах, большей частью уже догорели; новые повесили бы утром. Можно было различить только гладкие, словно стекло, каменные стены, такой же ровный и скользкий пол, округлые, словно проплавленные гигантской иглой входы в пещеры, которых оказалось не счесть. Саннио, на время забрав у Ленье факел, заглянул в пару, но почти ничего не разобрал. Увидеть свод было невозможно, а внутри было пусто. Кое-где из камня били небольшие фонтанчики. Самым удивительным для молодого человека оказалось, что воздух в Храме очень свежий, даже прохладный, и совсем не чувствуется запаха сырости. Проходы оказались довольно тесными, идти втроем было уже неудобно. Андреас шел позади, освещая дорогу остальным двоим. Путь выбирали по факелам, не сворачивая в те проходы, в которых не замечали шандалов. Дорога неуклонно поднималась, но едва заметно, и подъем почти не чувствовался. Пройдя десяток кругов, Саннио предложил сделать привал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});