Охотник. Дилогия - Александр Сухов

— Об этом поговорим после, — радостно заулыбался Фаррук, он небезосновательно полагал, что подруга все-таки решится на побег. — А сейчас приготовься к операции.

В качестве дубинки он приспособил круглую ножку табурета, а вместо скальпеля — хлебный нож с острым кончиком и пилообразной режущей кромкой.

— Ну, действуй, родная. Если попытаюсь очухаться, не стесняйся, врежь еще по темечку. Лучше окочуриться от твоей руки, чем от непереносимой боли.

— Не волнуйся, Фаррук, в свое время мне доводилось исправлять неправильно сросшиеся конечности, а для этого, как ты понимаешь, их необходимо было повторно сломать, так что сама могу этому многих поучить. Ложись животом вниз на кровать с краешку.

Едва Фаррук выполнил указание врачевательницы, на его голову обрушился сокрушительный удар. В результате он практически мгновенно провалился в бездонный колодец беспамятства.

***

На следующее утро мэтра Патиаса ожидало пренеприятное известие. Ему доложили, что Фаррук и Виола каким-то чудесным образом покинули пределы школы. Чуть позже обнаружилось, что из конюшни были уведены две лошади, а со склада пропало пара комплектов полевой егерской формы, два самозарядных карабина с приличным боезапасом, несколько комплектов армейских пайков и еще кое-что по мелочи. Кворсус Патиас был предусмотрительным человеком. На всякий случай он держал все необходимое, чтобы в самые кратчайшие сроки превратить своих гладиаторов в сплоченный боевой отряд, а здание школы в неприступную крепость.

Ланиста при непосредственном участии двух магов школы срочно провел расследование всех обстоятельств побега. Удалось установить, что сначала от магического ошейника избавился Фаррук. Причем, без помощи Виолы ему не удалось бы сотворить такое при всем его желании.

Сопровождавшие мэтра Патиаса маги многозначительно переглянулись и удивленно покачали головами. Своему работодателю они пояснили, что ни за какие коврижки не хотели бы оказаться на месте юноши. Даже избавившись вместе с кожей от большей части псевдоподий, внедрившихся в его плоть и гарантировавших неприкосновенность ошейника, он вполне мог умереть от болевого шока, выйдя из состояния спасительного беспамятства. Однако он сумел все перетерпеть и, несмотря ни на что, восстановил свой магический потенциал. Ну а дальше дело техники. Блокировать любые болевые ощущения для полноценного мага — сущий пустяк, так же как и снять с шеи другого мага блокирующий ошейник.

Далее беглецы самым бесцеремонным образом воспользовались тем, что школу охраняют обычные люди. Они беспрепятственно проникли на склад, затем в конюшню и также беспрепятственно выбрались за пределы охраняемого периметра.

Кворсус Патиас первым делом дал выход неконтролируемой ярости. В результате пострадали парочка стульев, изящная мраморная статуэтка обнаженной красавицы, хрустальная пепельница и дорогущая драпировка стен его кабинета. Забыв что сам недавно предал Фаррука магам Огненной Чаши, он долго изливал на голову "неблагодарного раба" все возможные проклятия и обещания покарать самым извращенным способом.

Постепенно он начал приходить в себя. К нему вернулась способность мыслить здраво. Перебравшись в другое помещение, не пострадавшее от его необузданного гнева, он велел подать бутылку вина. Осушил два бокала и призадумался, как ему поступить при сложившихся обстоятельствах.

В первую очередь, его интересовало, куда отправится два бесправных раба? Пусть они хоть самые, что ни на есть могучие маги, мгновенно переместиться за пределы государства они не могут, если, конечно не доберутся до какого-нибудь "каменного цветка". Но это вряд ли, порталы на территории Западного Заполья охраняются весьма тщательно, и ввязываться в неравную схватку с коллегами из ордена Темного Зверя они вряд ли станут. Получается, у них одна дорога в Южные Драконьи горы на территорию, подведомственную гномам. Но у баронов существует договоренность с горными кланами о выдаче беглых рабов. Сами карлики не станут гоняться за беглецами, если те сами не явятся в какой-нибудь их поселок и добровольно не сдадутся властям. Подобного шага было бы от них ожидать, по крайней мере, глупо. Вне всякого сомнения, они попытаются добраться до какого-нибудь неконтролируемого "каменного цветка". Если им это удастся, надежд на их поимку не останется.

Тут же возникает закономерный вопрос: что делать ему? Обратиться за помощью к властям? Глупо и недальновидно, если беглых рабов поймают баронские егеря, они автоматически станут собственностью семейства Ордранг — общеизвестно, какие у баронов загребущие ручонки. Значит, приходится надеяться только на собственные силы. Ничего, сотня гладиаторов, десяток наемных магов и с полсотни бывших легионеров из охраны школы. Всем будет интересно принять участие в охоте. Парни землю будут рыть носом, поскольку он объявит за голову каждого беглеца награду в тысячу золотых драконов. Деньги огромные, но ничего, орден Огненной Чаши вне всякого сомнения компенсирует все издержки. Странно, что сам Магистр чашечников заинтересован в смерти какого-то презренного раба. Мастер Патиас задумчиво покачал головой, затем позвал дежурившего за дверью слугу и приказал объявить общее построение личного состава.

Глава 7

С летающего острова сошли, когда до "каменного цветка оставалось около десятка верст. На этот раз телепортационный прыжок Глан осуществил без помощи наставника.

Проводив глазами истекающую ливнями молний каменную громаду, Охотник пришпорил скакуна. Застоявшийся без движения ящер пошел резвым галопом и часа через полтора доставил седока в пункт назначения.

"Каменный цветок" располагался на невысокой горе, точнее, на скале, вершину которой как будто специально срезали перед тем, как поместить на нее врата. Чтобы подняться на скалу, Глану предстояло преодолеть довольно крутой подъем.

Перед тем, как начать восхождение, Юноша разнуздал виверну и, наградив легким шлепком по добродушной мордахе, сказал:

— Ну, все, Зубастик, отправляйся к людям, а если хочешь, живи в лесу собственной жизнью. И спасибо тебе, дружище!

Зверь в ответ потерся головой о плечо человека, что-то прошипел напоследок и, развернувшись, медленно побрел к темно-зеленой опушке леса, где для него всегда готов и стол и дом.

— Кто бы мог предположить, ученик, что ты у нас такой сентиментальный, — покачал головой материализовавшийся неподалеку Азуриэль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});