Стая (СИ) - Оксана Сергеева

— Поехали, — резко развернул ее. — Поехали со мной, — убрал волосы от лица, обхватив его ладонями.

Юля сначала просветлела лицом, в глазах яркой короткой вспышкой мелькнула надежда, но потом их снова заволокло пустотой и во взгляде снова появилась сосредоточенная напряженность. Денис попытался ее обнять, но это не было похоже на объятие, Юлька вцепилась в его футболку, сжала ее в кулаках и застыла телом.

Покачала головой, в глазах стояли слезы:

— В другой раз — хоть на край света. Но ты начал с того, что тебе нужно уехать. Про меня ты не сказал ни слова. Меня в твоих планах нет.

— Поехали… — он даже встряхнул ее.

— Ничего не выйдет, — глухо и с трудом выдавила она, — станет еще хуже. Вы разорвете меня на части, — последнее уже прошептала.

— Я вернусь.

— Когда ты вернешься, я тебя не прощу. Слышишь? Не прощу.

— Может быть позже ты поймешь меня.

— Пойму. Наверняка. Но все равно не прощу. Потому что ты уезжаешь не ради нас, только ради себя. Это все амбиции — твои и отца. Всему виной ваши амбиции. А про меня нет и речи. Ни про мои чувства, ни про мои переживания. Ты свободен, я тебя отпускаю. И ты меня отпусти. Отпусти! — вскрикнула Юля и попыталась вырваться. Начала отталкиваться, упираясь ладонями ему в грудь, развернулась, упрямо подавшись вперед. Денис удерживал ее некоторое время, но потом разжал руки. А Юля словно не ожидая, вылетела из его объятий, едва сумев сохранив равновесие.

Что-то внутри оборвалось, точно хрустнуло, и мышцы сковало странное неприятное оцепенение. Будто в замедленной съемке, словно со стороны, видел, как она вылетает из его рук и тут же разворачивается. Волосы хлестают по лицу… Хотела же уйти, а в глазах все равно неверие. И удивление, что все-таки отпустил.

Юля уже выбежала из гостиной, а он все никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Потом пошел за ней. Не рванул, не побежал, — пошел шагом, ибо на резкие движения стал сейчас не способен.

— Ах, да, — спохватилась она стоя у двери уже в куртке. Сдернула сумку с плеча и вжикнула молнией. — Ключи… — достала ключи от его квартиры.

— Прекрати! — рыкнул Денис, очнулся, словно его вывели из-под гипноза. Забрал ключи и, снова забросив их в сумку, ожесточенно рванул бегунок молнии.

Можно уходить, но она стояла. А уходить нужно: запал прошел, огонь угас, тело налилось тошнотворной болью — вот-вот слезы градом. Но никак не решалась ступить за порог его квартиры. Там будет другая жизнь. Там темнота и неизвестность. Там — без него.

* * *

Сидя в кресле Наталья молча наблюдала за дочерью, задумчиво подперев кулаком подбородок. Юля так и чувствовала на себе ее взгляд, пронзительный и обволакивающий. Как хорошо, что мама не пытается утешать, хотя у нее обязательно найдутся слова поддержки и понимания. Сейчас Юля не хотела ни того, ни другого. Может быть, позже, даже обязательно, но позже, она поговорит с матерью, выскажется, наверное, попросит совета. Но сейчас хотелось перестрадать наедине с собой. Выть волком в одиночестве, в истерике кататься по полу, чтобы без оглядки. А слова будут потом.

Медленно и задумчиво Юля укладывала вещи в чемодан. Не все, конечно, но кое-что. А кое-что оставляла в комнате — все равно когда-нибудь придется оставаться на ночь у родителей. Да и чтобы увезти все на квартиру, не один чемодан придется заполнить.

Дошла очередь до шкатулки с украшениями. Сначала не хотела брать ее. Практически все, что в ней было, подарил Денис. Однако передумала. Незачем заниматься самообманом, избавляясь от его подарков или вещей, с ним связанных. Тогда полжизни надо вычеркнуть, а это невозможно. И из сердца его выкинуть невозможно. Не пыталась даже, не рассчитывала на это. Просто думала — где взять силы, чтобы все это пережить. Откуда их взять. И кольцо с безымянного пальца не сняла. Не смогла. Без него совсем холодно. Порывшись в шкатулке, Юля достала еще несколько вещиц. Сменила серьги, защелкнула на запястье золотой браслет, повесила на шею золотую цепочку с кулоном.

Появился Самарин и завис в проеме, зацепившись плечом за косяк.

— Вить, присядь на диванчик, я почти готова.

Он кивнул и вдруг вытянулся по стойке «смирно». Стало понятно, что это отец пожаловал с ней попрощаться. Самарин исчез, будто растворился в воздухе, и в комнату вошел Монахов.

— Все-таки решила уехать, — констатировал он глухо, увидев упакованные чемоданы.

— Да, ремонт в квартире давно закончен. Что она пустует? Наверное, там уже все грязью заросло и пылью покрылось.

После разговора с Денисом Юля поставила отца в известность, что хочет жить отдельно, — родители давно подарили ей квартиру. На этот раз она не устраивала скандал, не выясняла отношения, не обвиняла отца во всех смертных грехах, — коротко и безразлично сообщила о своем решении, никак его не обосновывая. Не отчитывалась, не объяснялась. Отец, конечно, поинтересовался, в чем причина, — хотя предполагалось, что и сам уверенно знает ответ, — но Юля с чистой совестью проигнорировала его вопрос. Отговаривать дочь от переезда — бесполезное дело: в ее голосе звучала стальная решимость. Но покоробило, что разговаривала она с ним, как с чужим человеком.

— Возьми Зою, пусть поможет.

— Не надо. У меня еще целая неделя до занятий, у себя дома я хочу сама навести порядок. — Надеялась, что это отвлечет ее от мыслей. Как-то поможет справиться с собой. Отодвинет немного безнадежность. — И кстати, этого красавца… — кивнула на дверь, — то есть Самарина, я у тебя забираю. А то я за рулем себя еще неуверенно чувствую. Да и привыкла я к нему.

— Конечно, — только и сказал отец.

Показалось, что вид у него слегка потерянный. Юля улыбнулась, но не для того, чтобы как-то приободрить отца.

— Не расстраивайся, папа, — сказала, подбоченившись. — Я же не на край света уезжаю. Я буду тебе звонить, рассказывать, как у меня дела, а на выходных мы будем устраивать тихие ужины в лучших семейных традициях.

Юлина улыбка — какая-то холодная и чужая — сверкнула ярче, чем бриллианты в ушах, и было в ней насмешки больше, чем тепла и искренности.

— Витя, забери чемоданы, — выглянула в коридор, и Самарин подскочил с небольшого диванчика. — Мамуль, — тепло обратилась к матери. Наталья неохотно поднялась с кресла, двинулась к дочери тяжело, как двигается сраженный болезнью человек. Юлька обняла маму крепко, прижалась к ней, вдохнула любимый аромат «Шанель». — Прости, мне нужно побыть одной. А потом я тебе позвоню, и мы поедем с тобой по магазинам, купим мне домой кучу всякой фигни — посуду, постельное белье, салфетки. Мне столько всего нужно! — воскликнула бодро, но получилось это слишком наигранно, потому что в глазах снова стояли слезы. Потому что силы сдерживаться почти истощились, кончились, как кончается завод у механических часов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});