Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

Так что решай, нужен ли тебе такой, как я, пока поздно не стало. Ведь, действительно, не мирские блага мне нужны, мне надо, чтобы я мог когда-нибудь проехаться по дорогам Руси и видеть, что люди наши с гордостью смотрят не только на воинов, но и на слуг Божьих. Хочу, чтобы кончилась наконец эта чума татарская, жирующая на наших братьях уже почти полтысячелетия!

Огонек страсти священнослужителя понемногу разгорался вновь, голос окреп, ладони сжались сильней.

– Коли так, то не переживай, продолжай свою трудную, но нужную работу, отец Варфоломей, а я уж постараюсь подсобить тебе, да и Руси-матушке тоже. Бумаги, тобой приготовленные, я с собой заберу, на досуге просмотрю, а там уж решим, как насущную проблему лучше решить.

Аккуратная папка с двумя десятками желтых листов собственного производства, налаженного еще в прошлом году, оказалась у меня в руках, и я сразу же отправился обратно в свою резиденцию.

Да, господа, все же маленькие изменения в итоге могут принести нешуточные проблемы или же, наоборот, великое благо для заинтересованных лиц. Так что мое сугубо практичное желание примирить никоновцев и раскольников между собой, а соответственно, подвести их под единую вертикаль власти – патриарха, – носит циничный управленческий характер, с теологией мало связанный, но при этом от нее, родимой, недалеко ушедший. Вот такой жизненный казус: вроде бы и благое дело, а пришло оно только как желание увеличить общую власть, и никак иначе.

Так что, можно сказать, данная «реформа преобразования собственных идей» была создана или взращена после общения с боярином Долгомировым, к которому несколько недель назад я, как государь, отправил подтверждение его полномочий и, собственно, преобразовал консульство в дипломатическую миссию, подняв его статус на довольно значимую высоту. Говоря простым языком, сделал то, что не успел сделать сам батюшка Петр.

Вот и получается, что протестантская ветвь православия появилась, в отличие от католической, не после того, как утвердилась основа, а до нее. От простоты к усложнению обрядов, языка книг. Как бы то ни было, но раскольники нужны, так же как и никоновцы, ибо все они русские люди, и просто так смотреть на гибель достойных, пускай и немного отличающихся по своим вероубеждениям, по меньшей мере глупо и недальновидно. Ведь, насколько я знаю из истории, именно раскольники вели предпринимательскую деятельность лучше, чем их собратья по вере, да и чувство братства у них было выражено четче. Правда, надо заметить, что это могло случиться из-за гонений на них, но факт остается фактом.

– Мне надо, чтобы ты, епископ, через пару дней, крайний срок – три дня, подготовил список тех, кто за, а кто против облегчения участи раскольников.

– Я сделаю это.

– Кроме того, нужно, чтобы ты взял под свое крыло весь корпус Русских витязей, а потом, после назначения, передашь его отцу Варфоломею, – заверяю его.

– Вот, значит, как. Лихо, ваше величество, ничего не скажешь, одним выстрелом двух зайцев разом пристреливаете, – усмехнулся епископ, скидывая маску растерянности.

– О чем это ты, епископ?

– Уже ни о чем, просто мысли вслух. Что ж, клобук патриарха с посохом и крестом стоят этого. Если будет угодно Богу, то я передам корпус отцу Варфоломею, на его личное попечение, и не буду влезать в его дела. Вот только если действительно стану патриархом Московским и всея Руси, что, согласитесь, государь, весьма сложно…

– Не беспокойся, это уже не твоя забота, епископ, тем более что кое-какие наработки по витязям и некоторым вопросам подхода к обучению молодых воинов отец Варфоломей уже разобрал. И конечно же, он при встрече обязательно обсудит их с тобой… А потом передаст мне, для утверждения, – улыбаюсь епископу, на лбу которого выступили капельки пота: все же не выдержал святой отец, дал слабину.

Хотя это и немудрено: решения такие, что за минуту принять их просто нельзя. Нужно обдумать, посовещаться с некоторыми собратьями епископами, архиепископами, митрополитами, или, наоборот, держать их до конца в неведении – все зависит от связей Иерофана и выбранной им самим стратегии. Что ж, Бог ему судья, да и мешать ему не хочется, посмотрим, что из этого выйдет. Время терпит.

Уже через пять минут дверь моего кабинета закрылась за епископом.

Я сидел и листал документацию правительства, изучая законы и указы Петра, которые он успел ввести за это время, и старался вникнуть в суть проблем, которых пока еще можно было избежать.

Отложив потертые бумаги, взял в ладонь гусиное перо, обмакнул в чернильницу-непроливайку, медленно вывел на белом ватмане, лежащем передо мной:

Раздражение властью…

Так уж получилось, что при моем батюшке, пускай и ненастоящем, оппозиция была особо сильна. Хм, нет, не так, ее негодование было крайне сильным, зачастую сводя все усилия государя на нет. Влиятельнейшие роды – бояре, дворяне, – в мгновение ока становились классом отверженных, придерживаясь русских традиций, сохраняя свою честь и свои понятия о должном русском праве. Можно ли судить их за то, что они хотят видеть Россию самобытной, а не каким-то придатком англичан и прочих немчур?

Ни в коем случае! Да и, честно сказать, сам Петр этого не хотел, да вот только многого не понимал. Ведь есть такая поговорка: «По себе людей не судят», и смысл ее в том, что незачем думать за других! Да, несколько приземленно, зато доходчиво.

Что ж, можно порушить начинания отца, путем крови повернуть реку новаторства вспять, взять нужное от Запада и продолжать жить затворниками. Но надо ли это Руси – ей, почувствовавшей свой огромный потенциал, свою силу, предела которой просто-напросто нет? Нет, мое Отечество заслуживает большего, чем есть у него сейчас. Правда, все-таки нужно менять эту иностранную интервенцию кадров: оставить одаренных, а остальных выслать – нечего всякую шваль на просторах Русского царства держать, да еще кормить из казны.

Однако при всем при этом возвышение талантливых соратников, пусть и из низов, должно стать отличительной чертой новой политики, при этом не ущемляя старые роды. Как бы ни хорохорился Петр, понятия чести и истинного благородства сильны в большей степени именно в старых родах, в которых по паре десятков колен воинов. Правда, эти чувства можно взрастить, как это, к примеру, делается в корпусе, но это капля в море. Значит, необходима опора и среди старой аристократии, чувствующей свое обособленное положение в современной России. Что ж, первые наметки уже имеются, а это уже немало.

Так какие проблемы стоят острым клином между мной и боярством?

Ненужная практика обучения дворовых и боярских детей за границей – это раз. Накладно это