Записки партизана - Петр Игнатов

— Не лазил, — еле слышно ответил Мишка. — Честное слово, не лазил!

Потом скороговоркой, путаясь, начал объяснять:

— Фашистских начальников в станицу понаехало — просто туча. На легковых машинах. И все — в Дом Советов. Охрану такую поставили, что мы с Вовкой и так и эдак — куда там. Не то что войти — подойти нельзя. Я ходил, ходил вокруг, а потом на крышу залез, к трубе подобрался, думал, через нее в дом попаду и выкраду те карты и бумажки, что вы говорили. А фашисты печь затопили: дым пошел… Я и не полез.

— А почему же не полез? — пряча улыбку, спросил Николай Васильевич.

— Да ведь спекусь в печке, а толку никакого…

— Как никакого? — уже открыто улыбаясь, сказал Николай Васильевич. — Тебя бы печеного немцы съели.

Партизаны расхохотались. Мишка понял: гроза миновала. Весело улыбнувшись, он снова заговорил:

— Когда я у трубы сидел… надумал я… Если…

— Погоди, хлопец, — сурово прервал его дед Филипп. — Как же быть, Николай Васильевич? Неужто этих начальников не потревожим?

— Так ведь говорит же Мишка, что к дому не подберешься, а из трубы дым идет! — улыбаясь, ответил Николай Васильевич.

— Вот я и хочу о трубе речь вести, — не замечая улыбки, продолжал дед Филипп. — Мне мой отец рассказывал. Это было давно, когда нас с тобой, Николай Васильевич, еще и на свете не было. Русские с горцами воевали. Заняли аул богатый. Как полагается, начальство приехало, начало пировать! А горцы на крышу влезли, к трубе подобрались…

— Так ведь и я о том же говорю! — взволнованно крикнул Мишка. — К трубе подберемся и оттуда, сверху, гранатой — р-р-раз!..

— Молчи, хлопец! Мал еще старших перебивать! — рассердился дед Филипп. Потом продолжал: — Горцы на крышу влезли, к трубе подобрались, а в доме печь топилась. Они в трубу, прямо в огонь и спустили мешок с порохом. Натурально — взрыв. Начальство на куски порвало… И горцев тоже… А гранат тогда и в помине не было, — сердито бросил он в сторону Мишки.

— К чему ты речь ведешь, дед? — тихо спросил Николай Васильевич.

— Неужто не понимаешь? Валентин мину приготовит и через трубу немцев взорвет.

— Так ведь горцев… тоже на куски, — сказал Николай Васильевич.

— Ты как на этот счет полагаешь, Валентин? — спросил дед Филипп, пропустив мимо ушей замечание Николая Васильевича.

Валя молчал.

— Боишься? — смотря в упор на него, спросил дед.

— Нет, другого боюсь: на крышу не залезем — увидят.

— Ну, это раз плюнуть! — крикнул Мишка. — Я такой лаз на крышу знаю — через конюшню, через сарай, — ни один фашист нас не увидит. У нас там с Вовкой и доска припрятана. Лезем, Валя!

— Если выведешь на крышу — лезем. А мину приготовить… раз плюнуть, — передразнивая Мишку, весело улыбнулся Валя.

Дед Филипп, прихрамывая, подошел к нему, положил руку на плечо:

— Не сердись на меня, Валентин. Это я так, сгоряча. Знаю тебя… Не такой, чтобы струсить… И ты не сердись, хлопчик, — повернулся он к Мишке. — Только больно горяч да быстр… на словах… Ты на деле себя покажи… Ну, так как же, Николай Васильевич, благословляешь?

— Подумать надо, дед… Постой, никак Шпак пришел? А ну-ка, товарищ Шпак, докладывай.

Шпак только что вошел в пещеру. Его стеганка была вся в грязи, глаза смотрели невесело.

— Плохие дела, Николай Васильевич… Сегодня под утро по лесному участку шоссе началось большое движение от Тоннельной. Надо полагать, немцы задумали переброску свежих резервов под Неберджаевскую. Сначала шли машины с пехотой, но ребята с первого поста передали, что там, под кручами, идут орудия и машины с ящиками. Правда, их было пока немного. Но ведь это только начало.

— Пока еще ничего особенно плохого не вижу, товарищ Шпак, — заметил Николай Васильевич.

— А ты дальше слушай, товарищ командир. Я с ребятами полез на кручи. Оказывается, на вершинах скал немцы построили дзот. Такие же дзоты стоят и внизу, под горой. И так хитро построили, мерзавцы, что каждый камешек здесь простреливается — не подберешься. А ведь это единственное место на шоссе, где мы можем немцам помешать. Вот и получается: повезут немцы снаряды в Неберджаевскую, а мы будем сидеть в сторонке да поглядывать.

— Что же ты предлагаешь, товарищ Шпак?

— Прямо не знаю, что и сказать, товарищ командир. Один выход: ребята в лоб нападают на верхние дзоты, а минеры рвут скалу, чтобы обрушить ее на шоссе. Только нельзя, вероятно, этого сделать: ни взрывчатки, ни времени не хватит. Надо бы нашего минера спросить. Ты как полагаешь, Валя? Можно?

Валя молчал, задумавшись.

— Тебя спрашивают, Валентин, — обратился к минеру Николай Васильевич. — Товарищ Шпак дело говорит. За тобой последнее слово.

— Рассчитать надо, Николай Васильевич. Ведь это не пустяк — скалы обрушить. Но полагаю, если послать умелых людей и взять весь наш запас взрывчатки, можно…

— Вот и хорошо! — глаза у Шпака радостно заблестели. — Вот и рви скалу, Валентин. А я наверх полезу, к дзотам.

— Раз наш «профессор» говорит «можно», значит, надо рвать, — начал было Николай Васильевич.

— Нет, ты погоди, командир! — перебил его дед Филипп. — Ты сперва меня послушай. Вот ты хочешь Валентина на скалы послать — хорошо. А кто на крышу штаба полезет? Выбирать надо из нас двоих. Не хвастая, скажу: у нас в отряде два главных минера — я да Валентин. Скалы я знаю как свои пять пальцев. Если ты дашь мне наших молодых минеров, а Валя скажет, сколько взрывчатки закладывать, я эти скалы прямо на шоссе и уложу.

— Так-то оно так, да ведь тут быстрота нужна, дед. Суди сам: когда зажжешь шнуры — бежать надо. Да какое бежать! — лететь по воздуху надо, чтобы скалы тебя не задавили. А как тебе бежать! Нога-то у тебя с изъяном. Значит…

— Ты меня, Николай Васильевич, смертью не пугай, — перебил его дед. — Я с нею не раз с глазу на глаз встречался. Да и в отряд я пришел не на печи лежать. А потом, — и дед Филипп сурово поглядел на Николая Васильевича, — ты хотя и командир, а я тебе прямо скажу: говоришь не по-командирски. Неужто из-за того, что старого деда могут придавить скалы, можно немцам позволить гулять по шоссе туда и обратно? Да и придавит ли? Это еще на воде вилами писано. Не по-государственному ты рассуждаешь…

— Командир должен беречь людей, — негромко проговорил Николай Васильевич. Потом, подумав, добавил: — Будь по-твоему, дед… Вот что, товарищи, утром мне донесли, что сегодня в ночь в Неберджаевской по приказу командования будет проведена последняя, завершающая, операция перед наступлением Советской Армии. Нам велено ударить одновременно, чтобы вышибить немцев и из нашей станицы. Поэтому приказываю: Валентину взорвать штаб в станице. Товарищу Шпаку с его группой завязать бой с верхними немецкими дзотами, да так, чтобы немцы обо всем на свете забыли, а особенно о шоссе… Ну, а деду Филиппу с молодыми минерами — взорвать скалы и свалить их на дорогу. Я же с остальными приду в станицу, попробую взорвать немецкие склады. Выступать через час Шпаку; деду Филиппу и Вале — остаться: мне надо с ними поговорить. Все, товарищи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});