Общая психопатология - Карл Ясперс

(е) Спорный аспект локализации элементов сферы психического

Итак, никому еще не удавалось расчленить психическую жизнь на отдельные поддающиеся локализации функции. В психологии даже самые простые феномены настолько «сложны» (или, точнее, гетерогенны) с точки зрения неврологии, что для их реализации необходимо участие всего мозга. Все разнообразные центры, которые удалось выявить, представляют собой разве что отдаленные предпосылки, обусловливающие потенциальную возможность соответствующих психических явлений; всегда сохраняется известная неясность относительно того, какие именно обязательные или частичные функции связаны с этими центрами.

Обобщим результаты.

1. Факты, относящиеся к анатомической структуре мозга, будучи чрезвычайно интересны сами по себе, все еще не влияют на психопатологию. Они лишь показывают, насколько велика степень сложности тех соматических основ психической жизни, которые должны пониматься нами как ее отдаленные, опосредованные основы.

2. Никакие доступные локализации элементарные психические функции нам не известны.

3. Фактические данные о локализации сложных болезненных явлений (таких, как афазия и др.) не выказывают никакой регулярности. Они пригодны в лучшем случае для диагностики; их не удается анализировать так, чтобы психологический анализ дефектов в осуществлении способностей мог связываться с относительно тонким анатомическим анализом повреждений мозговой ткани.

Чтобы пояснить сказанное, сформулируем несколько теоретических положений. Представление о том, что различные психические расстройства могут обусловливаться различиями в локализации одного и того же болезненного процесса, имеет чисто умозрительную природу и не подкреплено фактами. Приписав различия между болезненными процессами одной только психической предрасположенности субъектов, мы утверждали бы нечто столь же недоказуемое и, возможно, столь же справедливое. Психиатрия, которая исходит из фундаментального представления о локализации психических функций, ничего не может поделать с тем обстоятельством, что элементы, обнаруженные благодаря психологическому анализу, не выказывают абсолютно никаких связей с анатомическими данными, выявленными при исследовании мозга; судя по всему, такие связи едва ли когда-либо будут открыты. С одной стороны, один и тот же болезненный процесс может локализоваться в нервной системе по-разному; с другой стороны, психические расстройства при одном и том же органическом мозговом заболевании могут существенно отличаться друг от друга. Эти два ряда данных не обнаруживают между собой никакого параллелизма, а тем более содержательной связи.

Каждый раз, обращаясь к рассмотрению связи между данными, относящимися к мозгу, и психическими расстройствами, мы должны помнить, что данные по мозгу вовсе не обязательно должны сопрягаться с психическими расстройствами; существуют случайные, совпадающие явления, которые, однако, имеют совершенно иное происхождение (таковы, например, гистологические изменения, наступающие при предсмертной агонии). Далее, мы должны иметь в виду, что мозговые изменения в принципе могут быть и следствием первичных психических явлений — хотя, вообще говоря, эмпирических доказательств этого пока не существует. Предположение, будто мозговое явление во всех случаях есть причина, а психическое явление — следствие (но не наоборот), так же недоказуемо, как и более давняя гипотеза, согласно которой любая душевная болезнь имеет свой источник в психической жизни. Психопатолог должен быть открыт для признания обеих альтернативных возможностей.

Утверждение, будто все душевные болезни суть болезни мозга, а все психические явления — не более чем симптомы, должно оцениваться как догма. Поиск мозговых процессов плодотворен только при условии, что на них можно указать методами анатомии и гистологии. Разного рода надуманные локализации — скажем, локализация представлений и воспоминаний в клетках, локализация мыслительных ассоциаций в нервных волокнах и т. п. — это пустое, бесплодное занятие; и еще более бесплодной игрой следует считать любую попытку гипотетического представления всей души в виде какой-то системы локализаций в мозгу. Подобного рода образ мыслей равносилен абсолютизации происходящих в мозгу событий, возведению их в ранг истинной субстанции человека, отождествлению «человеческого» с «мозговым». С точки зрения психологии мозговые заболевания — это лишь одна из многих причин, ведущих к психическим расстройствам. Представление, согласно которому все психическое хотя бы отчасти обусловливается мозгом, само по себе верно, но носит слишком общий характер и поэтому не имеет практического значения. Каждый психолог, хоть немного разбирающийся в психопатологии, согласится со словами Мебиуса: «Гистолог в клинике не должен играть главную роль, ибо анатомическая классификация болезней действует оглупляюще».

Глава 10. Наследственность

Попытаемся дать исторический обзор выдающихся и трудных для понимания, удивительных и одновременно дезориентирующих прозрений и догадок, относящихся к наследованию психопатологических феноменов. Широкий, обобщающий взгляд на историческое развитие этой области науки позволит лучше понять ее логику и смысл. Наиболее важный шаг в науке о наследственности был сделан биологами, заложившими в 1900 году основы генетики. С тех пор всякое мышление о наследственности связывается с понятийным аппаратом биологической генетики. В то же время известно множество данных, восходящих как к более раннему, так и к более позднему времени и не выказывающих никакой содержательной связи с понятиями и категориями биологического учения о наследственности. Ныне последние используются для истолкования чуть ли не всех встречающихся на практике случаев; но реальные факты то и дело бросают вызов такой интерпретации.

§1. Старые фундаментальные представления и их разъяснение на основе генеалогии и статистики

(а) Наследственность как фундаментальный факт бытия

Издревле люди дивились тому, насколько велико — вплоть до почти полной идентичности — бывает сходство между ребенком и одним из его родителей в том, что касается поведения, мимики, жестикуляции, черт характера, а иногда и тончайших нюансов человеческой природы. Поистине жуткое — иногда на уровне самых незначительных признаков — сходство с родителями обнаруживается подчас даже у новорожденных. Кроме того, в некоторых семьях приходится наблюдать более или менее регулярную повторяемость или повышенную частоту душевных болезней.

С другой стороны, очевидно, что родители, дети, братья и сестры могут очень значительно отличаться друг от друга. Родители не узнают себя в детях и удивляются, в кого те пошли. Характерные черты дедов повторяются во внуках. В потомках внезапно обнаруживаются, казалось бы, давно утраченные черты прежних поколений: в подобных случаях мы вспоминаем о таком феномене, как атавизм. У душевнобольных рождаются здоровые дети, а у здоровых людей появляется неполноценное потомство.

Итак, даже первоначальный опыт в этой области приносит с собой немало удивительного. Мы видим, насколько неожиданны и непредсказуемы факты. Ясно, что между процессом наследования признаков и развитием личностной конституции должны существовать весьма сложные взаимосвязи. Наследственность как таковая — в том числе и в сфере психического — представляет собой неоспоримый факт. То впечатляющее в своем роде обстоятельство, что наблюдения за множеством разнообразных случаев то и дело приводят к сходным выводам, подстегивает исследовательскую активность даже несмотря на почти непреодолимые трудности. Существование наследственности не вызывает сомнений; наша задача — попытаться найти ответы на разного рода «что?» и «как?».

Значение фактов, замеченных благодаря случайным наблюдениям, может быть прояснено только на основании научного анализа. Существует два метода верификации данных по наследственности: генеалогия и статистика. Генеалогия предоставляет конкретную картину наследственности в семьях и родственных друг другу группах (кланах); статистика абстрактно, с помощью чисел, демонстрирует меру распространенности наследуемых признаков в большом числе случаев.

щей ориентации может быть небесполезна работа: Erblehre und Rassenhygiene im vцlkischen Staat, herausgeg. von E. Rьdin (Mьnchen, 1934). См. также прекрасно написанное краткое изложение предмета в: Luxenburger. Psychiatrische Erblehre (Mьnchen, 1938). l Методические исследования по генетике человека были осуществлены Гальтоном; см.: Galton. Hereditary genius (London, 1869; нем. перевод: Leipzig, 1910). В трудах этого автора содержатся все основные идеи современной науки о наследственности человека: наследование душевных качеств (генеалогические исследования), проблема связи между окружающей средой и конституцией (исследования близнецов), мысль о влиянии на наследственность с помощью мер, увеличивающих вероятность проявления благоприятных наследственных признаков (евгеника), представление о самоуничтожении.