Истории московских улиц - Владимир Муравьев

Старики выезжали из города, только когда устанавливалось тепло. Молодежь любила отправляться как только сойдет снег. Иногда выезжали в Леоново самой ранней весной на санях. Поездки эти особенно были приятны, так как все знакомое выглядело неузнаваемым. В солнечные дни поля слепили глаза своим сверканием, чернела лишь дорога, разъезженная санями. Ехать приходилось осторожней, чтобы, выбившись из узкой колеи, не свалиться в сугроб. По дороге в Леоново попадались возы, возвращающиеся с базара. Мужики снимали шапки и кланялись. Приходилось напрягать память, чтобы в какой-нибудь закутанной фигуре узнать пололку Марью или разносчика Владимира...

Летом жили большущей семьей, разросшейся до размеров рода, и сохраняли свои обычаи и нравы. Сюда приезжали родственники, подруги женщин, гости и среди них - женихи. Время проходило в прогулках в соседние места. Ездили на долгушах или же просто на телегах куда-нибудь подальше. Собирали цветы или бабочек. Шумное время, в котором женская половина общества играла выдающуюся роль. Дамы носили платья с узкими рукавами, на которые нависали "колокола". Пестрые зонтики украшали общество. Женщины собирались вместе, шептались, поверяли маленькие тайны друг другу. Все, что говорилось, озарялось улыбкой. Валялись в траве или в сене. Составляли группы, чтобы сняться на карточку".

Особое внимание Алпатова привлекал средний сын Арсения Михайловича Владимир Арсеньевич, "дядя Володя", как называет его мемуарист. "Высокого роста, блондин, с ясным открытым взглядом, он увлекался игрой на виолончели, - описывает его Алпатов. - По облику он был близок к героям Чехова. Какая-то мягкость выступает в нем. Правильные черты лица, небольшая бородка..."

Он много путешествовал за границей, был знатоком живописи, литературы, сам был одарен литературным талантом.

В.А.Капустин был очень привязан к Леонову. Он написал и издал в 1908 году брошюру "Леоново. Подмосковное поместье боярина князя Ивана Никитича Хованского", собрав для нее большой исторический материал.

Леоново, приобретенное Арсением Михайловичем Капустиным ради фабрики, в начале XX века, при его детях и внуках, превратилось в дачу. В заключение рассказа об истории Леонова В.А.Капустин описывает современный вид усадьбы в элегических - "дачных" - тонах:

"Леоново погружается в мирную тишину.

Разбросанные по имению остатки фабричных зданий постепенно разбираются; картина блестящего прошлого как будто снова выделяется. Чудный липовый парк, с вековыми деревьями, пруд, церковь переносят во время князей Хованских; громадный кедр, лиственница, пихты напоминают о Демидове..."

Такое же впечатление от усадьбы осталось и у М.В.Алпатова, в детстве жившего в ней каждое лето.

"В Леонове прошлое обступало нас незаметно со всех сторон, рассказывает он в своих "Воспоминаниях". - Здесь был старинный липовый парк, который правильностью своих аллей вещал нам о далеком прошлом, величественном и чопорном по сравнению с тем, что делалось в наше время. На краю дороги высился огромный развесистый кедр, который назывался кедром Демидова. Были в Леонове остатки демидовского дворца, хотя они имели вид самой обычной бревенчатой дачи..."

Родители Алпатова жили в старом дедов-ском доме, которому в его "Воспоминаниях" посвящено несколько строк. "Не дача, а сарай", - утверждала Дуняша (горничная. - В.М.), потому что ей больше всего приходилось трудиться, чтобы придать ей жилой вид. Но никому и в голову не приходило перестроить или усовершенствовать дачу, наконец, снять другую дачу. Считалось, что на дачу ездят не ради удобств, а для того, чтобы гулять, любоваться природой, дышать чистым воздухом.

Но сыновья Арсения Михайловича Николай и Владимир Арсеньевичи построили себе на территории Леонова дома по своему вкусу и характеру.

Усадьба Николая, как пишет Алпатов, "представляла собой неприступную крепость", была окружена глухим забором, ворота всегда закрыты. "Дом дяди Володи был открытым домом. Через забор видно было, как он хорош и красиво расположен, доски были расписные и вход открыт. Мы приближались к дому. Дядя Володя приветствовал нас через форточку; протягивалась его рука, и он махал ею в знак приглашения зайти... Только для того, чтобы гости его могли любоваться закатами, он построил в саду бельведер".

Летом 1917 года Капустины, как обычно, выехали на дачу, но прежней спокойной дачной жизни уже не было. Говорили, что под Москвой "неспокойно", рассказывали о каких-то бандитах и "налетчиках", нападавших на дачи. В окрестностях Леонова ничего такого замечено не было. Но вскоре толки о "налетчиках" получили страшное подтверждение. Ночью на дачу Владимира Арсеньевича было произведено нападение: двое вооруженных револьверами мужчин вошли в дом, подняли стрельбу, застрелили хозяина - и ушли. Убийцы скрылись и не были найдены, непонятной осталась и цель нападения.

Увы, оправдалась известная пословица: "Кому суждено быть повешенным, тот не утонет"... В числе многочисленных заграничных путешествий Владимира Арсеньевича Капустина значится и плавание на "Титанике" в его роковой рейс. Однако тогда Владимиру Арсеньевичу повезло: он спасся...

Рассказ о смерти "дяди Володи" Алпатов завершает грустным заключением: "Для всех было ясно: леоновской идиллии пришел конец".

После революции отдельные дачные постройки в Леонове сохранились до середины 1950-х годов, но, как и по всем окрестностям Ростокина, они превратились в коммунальные квартиры. В 1960 году Леоново было включено в черту Москвы, и на его территории началось массовое жилищное строительство.

Свиблово

После Леонова следующее вверх по Яузе дачное село - Свиблово. Это название известно больше, чем Леоново: целый московский район называется Свиблово, есть станция метро "Свиблово".

Свиблым или свибливым в древней Руси называли человека, который шепелявил, то есть вместо з, с, ц произносил ж, ш, ч - или наоборот. Прозвище Свибло имел ближний боярин Дмитрия Донского Федор Андреевич, ведущий свой род от легендарного Ратши, "мужа честна", выходца якобы из Пруссии. К этому же роду принадлежал А.С.Пушкин, который о своем прародителе писал:

Мой предок Ратша мышцей бранной

Святому Невскому служил.

Федор Андреевич принимал большое участие в возведении при Дмитрии Донском каменных стен Московского Кремля, и одна из его башен - угловая при устье Неглинной - получила название Свибловой. Дмитрий Донской, идя на Куликовскую битву, поручил Федору Свиблу охранять Москву и дороги между городом и войском.

Среди других многочисленных поместий Федор Андреевич Свибло владел землями по Яузе с селом и прилежащими - "тянувшими" - к нему деревнями и пустошами.

Видимо, этим поместьем он владел достаточно долго и хорошо его обустроил. Им была построена в селе церковь. Хотя о ней не дошло до нас никаких документальных сведений, но можно с полной уверенностью сказать, что она была деревянной и освящена во имя Живоначальной Троицы. При позднейших перестройках и возобновлениях имя храма оставалось неизменным.

При боярине Федоре Андреевиче село, как это было принято, называлось по имени владельца - Федоровским.

В начале ХV века в правление великого князя московского Василия I сына Дмитрия Донского боярин Свибло попал в опалу, и его владения, в том числе село Федоровское, были взяты в великокняжескую казну.

Однако память о Федоре Андреевиче Свибло как владельце поместья оставалась так крепка, что к стандартному, невыразительному названию, поскольку Федоровских было немало, народная молва прибавила индивидуальное, неформальное прозвище владельца. Поэтому великий князь Василий I в своей духовной грамоте-завещании 1423 года написал: "А из сел Мосъковъских даю своей княгине: ... сельце Федоровское Свиблово на Яоузе, и с мелницею..."

Эта запись впервые зафиксировала то название села, под которым оно вошло в историю, и, кроме того, она говорит о том, что село Свиблово уже тогда было достаточно велико и богато.

Свиблово долго находилось в числе царских вотчин и лишь в 1620-х годах было пожаловано царем Михаилом Федоровичем стольнику Льву Афанасьевичу Плещееву в награду "за московское осадное сиденье в королевичев приход", то есть за участие в боях против польско-литовских войск в Москве.

Наследовавший Свиблово после смерти Льва Афанасьевича Плещеева его сын Андрей оказался рачительным хозяином. Хозяйственные документы 1620-х 1630-х годов отметили, что он увеличил пахотную землю, расчистив запущенные поля и дополнительно распахал целину. В описях села значится, что кроме крестьян, обрабатывающих землю, в нем живут также деловые люди, то есть занимающиеся каким-то ремеслом. При А.Л.Плещееве была построена вместо обветшавшей старой новая церковь, как и прежняя, деревянная. Сам Андрей Львович в Свиблове жил не так уж много, поскольку служил воеводой в разных окраинных юго-восточных городах, но, видимо, любил свою вотчину, судя по его заботам о ней.