Башни полуночи - Роберт Джордан

– Я… Спасибо тебе, – сказал он, хотя и не был полностью уверен, что он благодарен. Слишком уж всё сказанное было похоже на требование Эгвейн не охранять её дверь.

Илэйн вновь сжала его руку, развернулась и направилась к своей свите. Гавин смотрел, как она обращается к ним со стальными нотками в голосе. Казалось, её величие возрастает день ото дня, подобно распускающемуся цветку. Жаль, что он не оказался в Кэймлине раньше, чтобы наблюдать этот процесс с самого начала.

Он понял, что улыбается, и повернулся, чтобы продолжить свою прогулку вдоль Розовой Межи. Его сожалениям было не устоять перед безудержным напором присущего Илэйн оптимизма. Только ей удавалось обозвать человека ревнивцем и не испортить ему настроение.

Он прошёл сквозь волны благоухания, солнце пригревало его шею. Он прогуливался там, где, будучи детьми, они играли с Галадом, и думал о матери, гулявшей по этим садам с Брином. Ему вспомнились её заботливые наставления, когда ему случалось ошибиться, и её улыбки, когда он поступал так, как должно принцу. Эти улыбки были словно восход солнца.

Это было её любимое место. Она жила в нём, в Кэймлине, в безопасности и силе андорцев, в Илэйн – которая час от часу всё больше походила на мать. Он остановился около пруда – в том месте, где в детстве Галад спас его, когда он тонул.

Возможно, Илэйн права. Возможно, ал'Тор не имел отношения к смерти Моргейз. А даже если и имел, то Гавину никогда это не доказать. Но это не имело значения. Ранд ал'Тор уже был приговорён к смерти в Последней Битве. Так зачем же ненавидеть этого человека?

– Она права, – прошептал Гавин, наблюдая за танцующими над водной гладью ястребиными стрекозами. – Мы в расчёте, ал'Тор. С этого момента мне нет до тебя дела.

Он почувствовал, что с его плеч свалилась страшная тяжесть. Гавин испустил долгий облегчённый вздох. Только сейчас, когда Илэйн официально отпустила его, он осознал, насколько сильно он терзался своим отсутствием в Андоре. Теперь и это тоже ушло прочь.

Время сосредоточиться на Эгвейн. Он залез в карман, вытащил нож убийцы и, повернув к солнцу, принялся рассматривать красные камни. Он действительно обязан защитить Эгвейн. Положим, она отругала его, гневалась на него и прогнала прочь. Но если бы ему удалось сохранить ей жизнь – разве всё это не стоило бы этого наказания?

– Во имя могилы моей матери, – резко прозвучал голос сзади, – где вы взяли это?

Гавин обернулся. Женщины, которых он приметил ранее, стояли на дорожке прямо за его спиной. У возглавлявшей их Диманы волосы были тронуты сединой, а уголки глаз испещрены морщинками. Разве она не работала с Силой, которая, как предполагается, останавливает признаки старения?

Её сопровождало двое. Одна – пухлая молодая женщина с тёмными волосами, другая – крепкая, средних лет. Именно она только что с ним заговорила. У неё были широкие, казавшиеся невинными глаза. И ещё она казалась напуганной.

– Что такое, Марилле? – спросила Димана.

– Этот нож, – сказала Марилле, указывая на руку Гавина. – Марилле видела такой же раньше!

– Я видела такой же раньше, – поправила Димана. – Ты человек, а не вещь.

– Да, Димана. Тысяча извинений, Димана. Марилле... Я не допущу ошибки вновь, Димана.

Гавин поднял бровь. Что не так с этой женщиной?

– Простите её, милорд, – сказала Димана. – Марилле долгое время была дамани, и она с трудом привыкает.

– Ты шончанка? – сказал Гавин. – Ну конечно. Я должен был заметить акцент.

Марилле энергично кивнула. Бывшая дамани. Гавин похолодел. Эту женщину учили убивать с помощью Силы. Третья женщина хранила молчание, наблюдая с любопытством. В ней признаков раболепия и близко не было.

– Мы должны идти, – заявила Димана. – Для неё не больно-то хорошо видеть то, что напоминает о Шончан. Пойдём, Марилле. Я полагаю, это просто трофей, который лорд Траканд взял в битве.

– Нет, постойте, – сказал Гавин, поднимая руку, – ты узнаёшь этот клинок?

Марилле посмотрела на Диману, словно спрашивая дозволения ответить. Женщина из Родни вымученно кивнула.

– Это Кровавый Нож, милорд, – сказала Марилле. – Вы не могли добыть его в бою, потому что никто не может победить Кровавых Ножей. Они непобедимы. Они погибают, только если их собственная кровь обернётся против них.

Гавин нахмурился. Что это за бессмыслица?

– Так это что, шончанское оружие?

– Да, мой господин, – сказала Мирелле, – его носят Кровавые Ножи.

– Я думал, ты сказала, что это и есть Кровавый Нож.

– Так и есть, но так называют и тех, кто ими вооружён. Они таятся в ночи, направляемые волей Императрицы – да живёт она вечно – дабы повергать её врагов от её имени и умереть во славу её.

Марилле опустила глаза ниже.

– Марилле слишком много болтает. Она просит прощения.

– Я прошу прощения, – сказала Димана с ноткой раздражения в голосе.

– Я прошу прощения, – повторила Марилле.

– Итак, эти … Кровавые Ножи, – продолжил Гавин, – они шончанские убийцы? – Холод пробрал его до костей. Шончан ведь могли отправить на верную смерть солдат, чтобы те убивали Айз Седай? Да. Это разумное предположение. Убийца не Отрёкшийся.

– Да, милорд, – подтвердила Марилле, – я видела один из таких ножей, висевший в комнате моей хозяйки; он принадлежал её брату, который владел им с честью, пока его кровь не обернулась против него.

– Ты имеешь в виду, его семья?

– Нет, его кровь, – Марилле ещё сильнее съёжилась.

– Расскажи мне об этом, – требовательно сказал Гавин.

– Таящиеся в ночи, направляемые волей Императрицы – да живёт она вечно – дабы повергать её врагов от её имени и умереть во...

– Да, да, – перебил Гавин, – ты об этом уже говорила. Какие способы они используют? Как им удаётся так хорошо маскироваться? Что тебе известно о том, как они нападают?

После каждого вопроса Марилле всё больше съёживалась и начала хныкать.

– Лорд Траканд! – вступилась Димана. – Держите себя в руках!

– Марилле очень многого не знает, – пролепетала дамани. – Марилле просит прощения. Пожалуйста, накажите её, за то, что она не слушала лучше.

Гавин отступился. Шончан относились к своим дамани хуже, чем к животным. Марилле не рассказывали о том, на что способны эти Кровавые Ножи.

– Где вы взяли эту дамани? – спросил Гавин. – Есть здесь какие-нибудь пленные шончанские солдаты? Мне нужно поговорить с кем-нибудь из них, предпочтительнее с офицером.

Димана скривила губы.

– Их взяли в плен в Алтаре, и нам прислали только дамани.

– Димана, – вмешалась в разговор другая женщина. У неё не было шончанского акцента. – А что если сул'дам? Кайси, она из Низкородных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});