История русского романа. Том 2 - Коллектив авторов

В «Тяге» Боборыкин глубоко и правильно, с прогрессивных позиций, анализирует социальные процессы первостепенной важности. Именно они его интересуют, а не какая‑нибудь характерная для бытового романа интрига. Как натуралист, он обсуждает в своем романе и вопросы наследственного алкоголизма, вспоминая в связи с этим Золя, но не они находятся на первом плане. С большой выразительностью и с обычным для него знанием дела он рисует самый процесс текстильного производства и действие его на организм и психику рабочего. Особое внимание Боборыкин обращает на механизм капиталистического присвоения результатов труда рабочего, на размеры прибавочной стоимости. Как и «Перевал», роман «Тяга» объективно направлен против буржуазной идеологии. Но вместе с тем, критикуя слабости рабочего класса, писатель не защищает и народническую точку зрения.

Последующие романы из жизни интеллигенции по своему значению не могут быть даже сопоставлены с «Тягой», хотя и они содержат критику ницшеанства и других проявлений буржуазной идеологии.

2

Своеобразное место занимает в истории русского романа яркий и талантливый писатель Д. Н. Мамин — Сибиряк.

При определении места Мамина — Сибиряка в общем развитии русской литературы нельзя основываться только на учете традиций шестидесятников в его творчестве, необходимо иметь в виду и отношение писателя к народничеству. Если рассматривать его творчество с этой точки зрения, то прежде всего бросается в глаза антинародническая направленность центральных произведений Мамина — Сибиряка. В «Приваловских миллионах» и «Горном гнезде», в «Трех концах» и «Хлебе» писатель прослеживает неуклонный процесс роста промышленности, проникновения капитала во все области хозяйственной, общественной и даже семейной жизни, подчеркивая тем самым, что, как бы этого ни хотели народники, остановить развитие капиталистических отношений в стране, прочно вставшей на путь капиталистического развития, невозможно. Мамин — Сибиряк расходится с народниками и по другим основным вопросам их теории. В романе «Приваловские миллионы» он вскрывает несостоятельность народнического учения о роли общины; в романе «Три конца» опровергается и другой основополагающий догмат народнической теории — тезис об исключительной роли личности в истории.

Несмотря на яркий антинароднический элемент в творчестве Мамина- Сибиряка 80–х годов, народники часто причисляли писателя к «своим».[523] Зто объясняется как внешними причинами (долголетняя дружба с Михайловским, Златовратским и другими выдающимися деятелями народнического движения, участие в народнических изданиях и т. д.), так и внутренними (отражение в его творчестве отдельных народнических иллюзий, которые, наложив свой отпечаток на ряд произведений Мамина — Сибиряка, как «Хлеб», «Без названии», не затронули главного в его творчестве).

Творчество Мамина — Сибиряка всеми своими корнями связано с русской реалистической литературой. Непосредственным же его предшественником в литературе, родоначальником уральской темы, которую Мамин — Сибиряк поднял до уровня общероссийской, был, конечно, писатель — шестидесятник Федор Решетников.

Романы Мамина — Сибиряка, в отличие от решетниковских, более объемны и глубоки по содержанию. Они дают всестороннее представление о послереформенном Урале, о процессах и особенностях его исторического развития. Если Решетников являлся бытописателем начального этапа капиталистического развития на Урале, то Мамин — Сибиряк обратился к художественному осмыслению этого же процесса, взяв его в момент полного расцвета. В отличие от Решетникова, он не ограничился показом тяжелой и беспросветной жизни горных рабочих и наряду с этим изобразил другую, диаметрально противоположную часть общества.

Более широк у Мамина — Сибиряка и охват событий по времени; он стремится представить их в историческом развитии, а поэтому и эпоха, отразившаяся в его романах, не ограничивается узкими рамками нескольких предреформенных и послереформенных лет, как у Решетникова, а захватывает период с середины XVIII века («Приваловские миллионы») до 80–х — начала 90–х годов XIX века («Хлеб»).

Романы Мамина — Сибиряка отличаются от романов Решетникова не только широтой охвата действительности и глубиной содержания, но и своими художественными достоинствами. Четко разработанный сюжет, стройная композиция, живой и яркий язык резко отличают их от решетниковских романов, характеризующихся изобилием длиннот и композиционных промахов, которые, как заметил Салтыков — Щедрин, «делают чтение романа утомительным».[524]

Если говорить о предшественниках Мамина — Сибиряка на Западе или об отношении его творческого метода к творческому методу других современных ему писателей Запада, то, конечно, нельзя обойти вопрос об отношении его к Эмилю Золя. Такое сопоставление вполне закономерно, ибо в мировоззрении и творческом методе Мамина — Сибиряка и Золя немало общих черт. «Правда», давая в 1912 году высокую оценку творчеству Мамина — Сибиряка, недаром сравнивала его именно с Золя.[525] Рассматривая Мамина — Сибиряка как «натуралиста», писателя, не уступающего во многом Э. Золя, «Правда» тем самым подтвердила правильность той параллели, которая настойчиво проводилась между творчеством этих писателей русской критикой. При этом отмечалось, что по многим своим качествам бытописатель Урала стоит выше знаменитого создателя «экспериментального романа».

В автобиографическом романе «Черты из жизни Пепко» Мамин — Сибиряк сам говорит о своем отношении к Золя: «Мной была задумана целая серия романов на манер Ругонов Золя». И действительно, в творчестве Мамина — Сибиряка, особенно в 80–е годы, проявились некоторые черты, позволяющие сопоставить его с Золя. В своих романах Мамин — Сибиряк отдал дань и теории наследственности («В водовороте страстей», «Приваловские миллионы», «Горное гнездо» и др.), которая в его творчестве ведет начало несомненно от Золя. Характерное для Золя внимание к деталям, подробнейшие описания обстановки, быта, портрета — все это, хотя и в меньшей степени, есть и у Мамина — Сибиряка. На первый взгляд эти частные элементы как будто бы сближают Мамина — Сибиряка с натурали стами. На самом же деле постоянное и последовательное обличение капитализма, создание обобщающих типических образов уральских капиталистов, убежденность в необходимости изменения жизни — все это делает Мамина — Сибиряка одним из важнейших представителей реализма в русской литературе конца XIX века.

«Особый быт Урала» (В. И. Ленин), нашедший высокохудожественное воплощение в творчестве Мамина — Сибиряка, делает его произведения неповторимо оригинальными, придает им характерный и своеобразный колорит. Однако нельзя ограничивать содержание творчества Мамина- Сибиряка узкими областными границами. Вопросы, которые ставит и рассматривает в своих произведениях писатель, выходят за пределы этих границ.

Действительно, бурный рост капиталистических отношений на Урале, судьбы и перспективы развития уральской промышленности, обезземеливание и разорение крестьянства после реформы 1861 года — это вопросы общегосударственного масштаба, рассматриваемые в произведениях Мамина — Сибиряка на материале Урала. Значение же творчества писателя определяется не только материалом, на основе которого написаны его произведения, но и значимостью вопросов, поставленных в них, позицией, с которой решаются эти вопросы. И с этой стороны творчество Мамина — Сибиряка составляет неотъемлемую часть русской классической литературы последней четверти XIX века. Обращение же Мамина — Сибиряка к знакомой ему с детства уральской действительности вполне закономерно, ибо Урал, являвшийся в то время одним из наиболее развитых промышленных районов страны, давал писателю необычайно широкие возможности для постановки, осмысления и решения вопросов, связанных с общим процессом развития капитализма в России.

Путь Мамина — Сибиряка к роману значительно отличается от того пути, каким шли к этому жанру многие другие русские писатели, начинавшие свою писательскую деятельность обычно с малых форм повествовательного жанра (рассказ, очерк, повесть и т. д.). Для Мамина — Сибиряка характерно иное. В самом начале своего творческого пути он сразу же обратился к жанру романа. Приехав в начале 70–х годов с Урала в Петербург, он почти тотчас же приступил к работе над большим произведением, которое, по его замыслу, должно было состоять из трех романов, изображающих в историческом развитии судьбы одного семейства уральских заводчиков (позднее на этом материале были созданы «Приваловские миллионы»), Мамин — Сибиряк обращается к жанру романа, увлеченный заманчивой перспективой широкого охвата действительности и постановки больших социальных вопросов. К этому жанру толкал его и характер материала, совершенно нового и почти незнакомого в русской литературе. Избранная Маминым — Сибиряком тема была настолько широка и значительна, что она не умещалась, как ему тогда казалось, в узкие жанровые рамки повести или рассказа, а требовала более широких полотен.