Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

Кайзер решил, что для непосредственной обороны проливов лучше всего использовать два отряда устаревших броненосцев: «Курфюрст Фридрих Вильгельм», «Бранденбург», «Вейссенбург», «Вёрт», «Кайзер Фридрих III», «Кайзер Вильгельм II», «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», «Кайзер Барбаросса», «Кайзер Карл дер Гроссе», а также бронепалубные крейсера: «Газелле», «Ниоба», «Нимфа», «Тетис», «Ариадна» – для несения дозорной службы.

Общее командование объединенным германо-русско-датским флотом было поручено адмиралу Тирпицу. В помощь нашим кораблям в самое ближайшее время должна была подойти русская эскадра Балтийского флота во главе с их новейшим броненосцем «Император Александр III», что должно было хоть немного компенсировать слабость наших броненосных старичков.

В случае невозможности сдержать британский натиск, команды устаревших кораблей должны будут сражаться до последнего снаряда, а потом затопить свои корабли на судоходном фарватере. Добивать врага будут десять наших новейших броненосцев типа «Брауншвейг» и «Виттельсбах», заканчивающие сейчас боевую подготовку в Северном море.

Кайзер решил, что если англичане наберутся наглости сделать хоть один выстрел, то ни один британский корабль не должен вернуться в свои порты. Это была бы «славная охота», как писал их Киплинг. Но надеюсь, у британских адмиралов хватит благоразумия, увидев наш готовый к бою объединенный флот, повернуть восвояси и не затевать войну с непредсказуемым для Англии результатом.

Ибо, как сказал наш кайзер, в тот же час, как наши моряки вступят в сражение за Копенгаген, придут в движение и русская армия в Туркестане и русские и немецкие флоты на Дальнем Востоке. От самой идеи подобных синхронных действий на таком огромном пространстве у меня кружится голова. Наш великий Мольтке как-то сказал: «Двигаться врозь – побеждать вместе». Но русские сумели развить его принцип до воистину планетарных масштабов.

Вот, я вижу дымы на горизонте. И движутся они прямо на нас. Уже можно увидеть идущие двумя колоннами броненосцы, пусть и не совсем новые, но все еще грозные, а также бегущие перед ними легкие крейсера дозора. «Боже, храни Германию!» У меня на глазах появились слезы от гордости за наш Фатерлянд.

С фортов Копенгагена, с датского броненосца береговой обороны «Херлуфа Тролле» и с русского крейсера «Аврора» доносится грохот салютных выстрелов. Флагманский «Кайзер Вильгельм II» отвечает на их салют холостым залпом из носовой башни.

Господи, какая мощь, какая красота! И пусть левые в рейхстаге брызжут ядом, пусть они окончательно спятят от своего пацифизма, но нет зрелища более прекрасного, чем созерцание военной мощи!

А жители Копенгагена на набережной машут руками и бросают вверх головные уборы. Они тоже сейчас забыли о нашей былой вражде. Ведь сегодня эти корабли пришли в гавань датской столицы не как захватчики, а как друзья и защитники. Дай нам господи терпения договариваться там, где договариваться можно, и мужества воевать там, где договориться нельзя. Ну и мудрость для того, чтобы отличить первое от второго. Аминь!

27 (14) марта 1904 года, вечер. Дания, Копенгаген, Брэдгардэ-сю, здание Российской дипломатической миссии

Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич

Ну вот и закончилась наша одиссея. Экстрима было – выше крыши. Но все хорошо, что хорошо кончается. Мы находимся в Копенгагене, столице дружественной нам Дании. Своих спутников я оставил в гостинице, а сам отправился в российское посольство, или, как ее сейчас здесь называют – миссию.

Путешествие по Германии прошло без приключений. Немцы свое дело знали туго. Наш спецвагон своевременно цепляли к поездам, следующим на север Германии. Во Франкфурте – к поезду, идущему в Гамбург, а в Гамбурге – к следующему в Любек. И все это время нас кормили ужином и завтраком, господин Кригер развлекал своей болтовней, а в промежутках между этими занятиями мы дружно обсуждали новость, которую узнали из газет.

А именно: подписание договора об особом статусе Датских проливов и об альянсе Германии и России, который поменял всю расстановку сил в мире. Ленин и Коба дружно чесали затылки, гадая, как отразится это все на деятельности российских социал-демократов, и радоваться ли этим переменам или огорчаться.

В Любеке нас у пристани уже поджидало небольшое посыльное судно под флагом ВМС Германской империи. Выйдя из гавани, оно взяло курс на север, в сторону столицы Дании.

В Копенгаген мы прибыли днем. Сказать честно, город меня сильно разочаровал. Он был удивительно похож на небольшой российский провинциальный городок. Одна из центральных улиц, по которой мы ехали на двух экипажах в российскую миссию, и на которой находились все лучшие магазины датской столицы, была не шире иного московского или питерского переулка. Извозчики двигались по ней медленно, а многочисленные велосипедисты вели в руках свои велосипеды. Это был, похоже, чисто датский национальный вид транспорта. Уже в ту пору на улицах Копенгагена появились специальные велосипедные дорожки, по которым безбоязненно разъезжали местные жители. Как мне рассказывали, даже сам наследник датского престола любил рассекать по столице на велосипеде.

Общее впечатление наше было такое – серо и уныло. Не было видно вывесок кафе или ресторанов. Вся городская жизнь сосредоточена на двух-трех центральных улицах со старинными мрачными обветшалыми домами. Лишь уличные торговцы бананами – Копенгаген как-никак портовый город – со своими тележками вносили некоторое разнообразие в унылую уличную жизнь.

Ирина, Коба, Ленин и Крупская разместились в отеле «Англетер», единственной приличной гостинице в городе. А я позвонил по старому и смешному на вид телефону в российскую миссию и доложил о нашем прибытии.

Как оказалось, этим утром в Копенгаген прибыла германская эскадра броненосцев, чтобы взять под свою охрану вход в проливы. А завтра должна подойти и наша эскадра, которую ведет сам Степан Осипович Макаров. Все это мне рассказал посол России в Дании Александр Петрович Извольский. Из истории я знал, что этот типус был рьяным англофилом – кстати, сие было заметно и по его кислой физиономии, когда он рассказывал мне о неожиданном визите боевых кораблей Германии, – поэтому я с ним особо не откровенничал. Более содержательный разговор состоялся у меня с русским военным агентом в Скандинавии Генерального штаба полковником Алексеевым Александром Максимовичем. Он сообщил мне, что из Петербурга в отношении меня и моих спутников получены вполне определенные инструкции, согласно которым мы должны находиться неотлучно в Копенгагене в ожидании какой-то важной для нас встречи. Какой именно, полковник не сказал. Похоже, он и сам толком не знал этого.

Алексеев выдал мне довольно крупную сумму денег на повседневные надобности, а также на покупку штатского костюма – согласно той же инструкции мне рекомендовано было не появляться больше в общественных местах в русской военной форме и сидеть тихо, не высовываясь. Меня должны были найти люди, которых я знаю лично, поэтому никаких паролей мне не передавалось.

Когда я уже собрался было покинуть миссию, навстречу мне в коридоре попался хорошо знакомый министр иностранных дел России Петр Николаевич Дурново. По всей видимости, информация обо мне и моих спутниках у него была более подробная, и прошла она не по линии военного министерства, а по линии МИДа.

– О, поручик Бесоев, вы уже здесь! – воскликнул Дурново. – Наслышан, наслышан о ваших похождениях в швейцарских землях! Рад, что они так благополучно закончились. А вы, как я узнал, показали себя молодцом. Отрадно, что в нашем Отечестве есть такие герои, как вы!

Извольский, который словно лиса вертелся неподалеку от нас, мгновенно сделал стойку, желая побольше узнать о моих «подвигах» в Швейцарии. Но Дурново, видимо уже осведомленный о том, что собой представляет русский посланник в Дании, нахмурился, взял меня под локоток и направился к выходу из миссии.

– Поручик, давайте немного прогуляемся. И поговорим заодно, – сказал Петр Николаевич. – Вы ведь впервые в Копенгагене?

Я кивнул ему в ответ. Ведь не рассказывать же министру о том, что в этом Копенгагене я впервые, а вот в другом, конца ХХ века, я бывал, причем неоднократно. И что эти два города очень не похожи друг на друга.

– Итак, поручик, – сказал Дурново, – как я понял, ваша миссия прошла успешно, и вы прибыли сюда с двумя будущими правителями того, что лет через пятнадцать останется от Российской империи?

Я кивнул министру, подтверждая, что все обстоит именно так. Петр Николаевич на мгновенье задумался.

– А знаете что, – сказал он, – мне было бы весьма интересно посмотреть на них и понять – что это за люди. Я, конечно, понимаю, что в нашей нынешней истории они вряд ли смогут стать во главе России. Но все же мне хочется увидеть – что в них есть такого, и почему в вашей истории они смогли за какие-то тридцать с небольшим лет превратить Россию, пусть и большевистскую, в страну, которая сумела победоносно завершить войну со всей Европой и стать одной из самых могучих держав в мире.