Политическая биография Сталина - Николай Капченко

Но существуют не только косвенные, но и прямые доказательства стремления Ленина как-то сгладить взаимную вражду между Троцким и Сталиным, добиться их хотя бы минимального сотрудничества в интересах общего дела. Причем надо подчеркнуть, что не кто иной, как Сталин проявлял ясно выраженное желание достичь рабочего компромисса с Троцким. Сохранилась следующая телеграмма Ленина, адресованная Троцкому в октябре 1918 г. В ней Ленин писал: «Сегодня приехал Сталин, привез известия о трех крупных победах наших войск под Царицыном… Сталин очень хотел бы работать на Южном фронте; выражает большое опасение, что люди, мало знающие этот фронт, наделают ошибок, примеры чему он приводит многочисленные. Сталин надеется, что ему на работе удастся убедить в правильности его взгляда, и не ставит ультиматума об удалении Сытина и Мехоношина, соглашаясь работать вместе с ними в Ревсовете Южного фронта, выражая также желание быть членом Высвоенсовета Республики.

Сообщая Вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин.

Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным»[811].

Насколько можно судить по имеющимся источникам, Троцкий не откликнулся на это настойчивое пожелание Ленина. По крайней мере, тогда такая встреча не состоялась и враждебные отношения между этими двумя главными антагонистами в большевистской верхушке оказались как бы замороженными. Но на самом деле и под внешней оболочкой холодности не просто тлели очаги взаимной враждебности, но вызревала почва для настоящего пожара.

Завершить раздел, связанный с деятельностью Сталина в Царицыне, можно, на мой взгляд, таким общим выводом. Официальная пропаганда в период власти Сталина стремилась представить Царицынский фронт и события, развертывавшиеся там, чуть ли не в качестве оси, вокруг которой вращались все важнейшие события Гражданской войны в тот период. Это представление, конечно, имело целью возвеличить Сталина и превознести его роль в спасении завоеваний новой власти. На самом деле это не соответствовало действительности. Царицын не был средоточием борьбы против белых армий. Однако сражения, развертывавшиеся вокруг него, также не были малозначимыми или второстепенными. В беседе с корреспондентом «Правды» в октябре 1918 г. Сталин следующими словами обрисовал стратегическую важность Царицына и событий, развертывавшихся вокруг обороны этого города: «Пунктом наибольшего обстрела со стороны противника является Царицын. Оно и понятно, ибо взятие Царицына и перерыв сообщения с югом обеспечило бы достижение всех задач противников: оно соединило бы донских контрреволюционеров с казачьими верхами астраханского и уральского войск, создав единый фронт контрреволюции от Дона до чехословаков; оно закрепило бы за контрреволюционерами, внутренними и внешними, юг и Каспий; оно оставило бы в беспомощном состоянии советские войска Северного Кавказа…

Этим, главным образом, и объясняется то упорство, с каким стараются белогвардейцы юга взять Царицын»[812].

Думается, что такая оценка стратегической важности Царицына соответствовала истине. Однако она же не дает оснований преуменьшать стратегическую важность и других фронтов и участков борьбы против вооруженных армий противников нового режима. Именно с учетом такого взвешенного подхода, когда односторонне не преувеличивается место Царицына в системе военной обороны Советской власти и, вместе с тем, не принижается роль и значение других фронтов и участков, на которых развертывалось военное противоборство, — только на такой основе можно дать объективную, близкую к истине оценку царицынского этапа в деятельности Сталина в период Гражданской войны. Естественно, что по этой причине необходимо отклонить как односторонние и явно предвзятые попытки критиков Сталина, начиная с Троцкого и кончая современными, принизить роль и значение Сталина в обороне Царицына, вообще умалить стратегическую значимость данного участка Гражданской войны.

Как бы в дополнение к сказанному, следует обратить внимание еще на одно обстоятельство, связанное с освещением роли Сталина в обороне Царицына. Данный эпизод его жизни в 30-е годы послужил своеобразной отправной точкой для появления в советской художественной литературе целого ряда художественных произведений, призванных восславить Сталина как великого стратега и полководца. В первом ряду таких произведений были повесть А. Толстого «Хлеб» (1937 г.) и роман Вс. Иванова «Пархоменко» (1938 г.). В них без всякой меры, безудержно превозносился Сталин, что положило начало и целому сюжетному пласту в советской литературе — художественной сталиниане. Одной печатной пропаганды было явно недостаточно, поэтому «мастера слова» (а скорее, славословия) стали осваивать новое поле приложения своих холуйских талантов. Причем повесть А. Толстого всячески превозносилась, поскольку она «содержит вообще лучшее в советской литературе художественное воплощение образа товарища Сталина и по своей идейной глубине, и по широте исторической перспективы, и по мастерству портретных зарисовок»[813].

Я не берусь давать какую-либо оценку литературных достоинств или недостатков повести А. Толстого, как и других творений подобного ряда. Что же касается политической и идеологической направленности данных произведений, то здесь все обстоит более чем просто: они служили инструментом, с помощью которого лепился образ вождя — гениального и в то же время простого и чуткого, обладавшего несокрушимой волей, которой Советская власть во многом обязана своей победе.

Пермь, Петроград, Южный, Западный и Юго-Западный фронты

Остановимся на военной деятельности Сталина на других фронтах Гражданской войны. Критики Сталина в значительной мере правы, когда речь идет об оценке его достаточно скромного вклада в разгром Колчака и вообще о его участии в делах Восточного фронта. На протяжении второй половины 1918 года вплоть до начала осени 1919 года Восточный фронт был решающим фронтом, где определялись судьбы Советской власти. Здесь участие Сталина было более чем скромным. Но чтобы как-то восполнить недостаток реальных дел с его стороны, апологеты Сталина сконцентрировали свои усилия на раздувании значения инспекционной поездки комиссии в составе Сталина и Дзержинского в Пермь в январе 1919 года.

Положение на одном из центральных участков Восточного фронта сложилось критическое, если не сказать катастрофическое. В конце 1918 г. 3-я армия вынуждена была сдать Пермь. Полуокруженная армия находилась в состоянии полной деморализации. После длительных боев 3-я, а также 2-я армии фактически были недееспособны: они не имели необходимых резервов, тылы расстроены, обеспечение боеприпасами и продовольствием характеризовалось плачевным состоянием. Дисциплина упала, наблюдались случаи массового дезертирства и даже перехода отдельных частей на сторону противника. В итоге армии оказались неспособными устоять против натиска превосходящих сил противника. Создалась угроза ряду городов, в том числе и Вятке, взятие которой могло стать сигналом для повсеместного отступления частей Красной армии. В целом ситуация на фронте грозила из плачевной перерасти в катастрофическую.

В создавшихся условиях ЦК и Ленин сочли необходимым отправить на Восточный фронт специальную комиссию с задачей разобраться с создавшимся положением и на месте принять необходимые меры по его исправлению, а также внести свои предложения, которые центр должен был рассмотреть, чтобы предотвратить подобные ситуации на других участках фронта. 1 января 1919 г. Свердлов направляет Уральскому областному комитету РКП (б) письмо с изложением постановления ЦК партии о назначении партийно-следственной комиссии ЦК партии и Совета обороны в составе Сталина и Дзержинского и «для подробного расследования причин сдачи Перми, последних поражений на Уральском фронте, равно для выяснения всех обстоятельств, сопровождавших указанные явления». Комиссии поручалось принять необходимые меры к скорейшему восстановлению партийной и советской работы в районе действий 3-й и 2-й армий[814].

Уже сам персональный состав комиссии говорил о том, что она наделена чрезвычайными полномочиями и не замедлит принять самые решительные меры для исправления положения и стабилизации обстановки. Буквально через несколько дней Сталин вместе с Дзержинским докладывают в центр свои предварительные выводы о причинах произошедшей катастрофы и подчеркивают «такая армия не могла не развалиться при серьёзном натиске превосходных свежих сил противника. По нашему мнению, дело не только в слабости органов III армии и ближайшего тыла, но и