Властители Рима - Владимир Викторович Дмитренко

бы он затем не упустил.

Монета с изображением Нерона

Сенека тщательно конспирировал свою причастность к заговору. Назвал Сенеку лишь один Антоний Натал, да и тот смог указать только, «что был послан к больному Сенеке, чтобы повидать его и спросить, почему он не допускает к себе Пизона: им было бы лучше поддерживать дружбу в личном общении; на что Сенека ответил ему, что как обмен мыслями через посредников, так и частые беседы с глазу на глаз не послужат на пользу ни тому, ни другому; впрочем его спокойствие зависит от благополучия Пизона».

Нерону трудно было поверить в измену своего бывшего наставника. Вечером, после допроса Антония Натала, виллу Сенеки, находившуюся в 4 тысячах шагов от стен Рима, окружил отряд воинов, однако прибывший к Сенеке трибун не арестовал его, а всего лишь допросил от имени императора. Причастность к заговору Сенека отверг, однако же визит к нему Антония Натала, присланного Пизоном, вынужден был признать. Трибун немедленно доложил об этом Нерону, выслушавшему это в присутствии Поппеи Сабины и Тигеллина.

Отрицать визит Антония Натала было для Сенеки бессмысленно — визитера видело слишком много людей, однако это признание оказалось для него роковым. Нерон понял, что Сенека его предал, и через посланного к нему трибуна приказал своему бывшему учителю покончить с собой, что тот и вынужден был сделать, вскрыв себе вены. Умирал Сенека достойно, сохраняя спокойствие духа, и когда центурион воспрепятствовал ему изменить завещание, завещал оставшимся с ним друзьям «то, что остается единственным, но зато самым драгоценным из его достояния, а именно образ жизни, которого он держался», добавив, что «если они будут помнить о нем, то заслужат добрую славу, и это вознаградит их за верность». В наше время Сенеку часто упоминают как великого философа и даже гуманиста, забывая при этом, что много лет он был фаворитом одного из самых вздорных императоров Рима — Нерона, императора не самого жестокого, но одного из самых коварных. Забывают и то, что близость к Нерону принесла Сенеке несметные богатства, а еще чаще забывают то, что современники упрекали Сенеку в том, что именно данные им под невероятный процент ссуды британцам и их последующее выколачивание стали одной из главных причин вспыхнувшего в 61 году в Британии восстания Боудикки. Говоря о Сенеке, редко вспоминают и то, что покончить с собой ему было приказано не по прихоти или произволу Нерона, а лишь после того, как император удостоверился в его причастности к заговору. Сенека пал не жертвой произвола, не жертвой оговора, а жертвой собственной борьбы за власть.

Тем не менее не следует считать, что присоединение Сенеки к заговору было продиктовано лишь его амбициями и жаждой власти. Причины были гораздо глубже. Расправы Нерона с представителями старой аристократии, насаждение чужеземных обычаев, все большая его самодержавность и отношение к ближайшему окружению не как, друзьям, а как к слугам, приводила к показному смирению, но лишала императора опоры. Призрак гражданской войны витал в воздухе. И недаром юный родственник Луция Аннея Сенеки — Марк Анней Лукан, безусловно самый выдающийся поэт того времени, в 62–65 годах писал «Фарсалию» — «поэму о гражданской войне». Звезда Лукана сверкнула и погасла. Родившийся в 39 году в Кордубе, он с возвышением своего дяди Луция Аннея Сенеки был приближен ко двору и успел уже получить признание, но в 62 году, с отстранением Сенеки от власти, удаляется от Нерона и Лукан. В «Фарсалии» Лукан отразил свои взгляды на идеальное правление, но дописать поэму так и не успел. Причастность Сенеки к заговору стоила очень дорого не только ему, но всем его родственникам. Двадцатишестилетний Лукан также был вынужден вскрыть себе вены, оставив недописанную поэму и безутешную вдову — Поллу Аргентарию, которая впоследствии ежегодно справляла день его рождения.

Но раскрытие заговора Пизона отнюдь не привело к тотальным репрессиям против римской знати. Времена Нерона не были похожи на конец правления императора Тиберия. По обвинению в заговоре было казнено около двадцати видных заговорщиков, в том числе консул Марк Аттик Вестин, избранный консулом на следующий год Плавтий Латеран и несколько сенаторов, однако пострадали лишь те, чья вина была доказана, и даже среди них далеко не все были приговорены к смерти, а некоторых, в том числе поспешивших с разоблачениями Антония Натала и Цервария Прокула, Нерон вообще простил.

Большое число менее значительных заговорщиков выслали из Рима, а военных лишили звания. В заговоре Пизона приняла участие и вторая дочь императора Клавдия — Антония. Планировалось, что после убийства Нерона во время игр в цирке она будет сопровождать Пизона в преторианский лагерь, дабы привлечь к нему расположение солдат. Однако узнав об этом, Нерон поначалу не стал подвергать ее репрессиям. Оставлен был тогда в покое и родной брат Аннея Сенеки, Анней Юний Галлион, «смиренно моливший о пощаде», не пострадал и другой родной брат Аннея Сенеки — Анней Мела.

Решено было назначить дары и благодарственные молебствования божествам и особенные почести Солу, римскому богу Солнца, «чей древний храм находился в цирке, где предполагалось осуществить злодеяние, и чьим благоволением были раскрыты тайные умыслы заговорщиков», сенат в угоду любившему конные состязания Нерону постановил, «чтобы цирковое представление в честь богини Цереры было отмечено большим числом конных ристаний» и «чтобы месяц апрель впредь носил имя Нерона». С благодарственными молебнами и увеличением числа конных состязаний Нерон согласился, но переименование в свою честь месяца счел излишеством.

25. ПОИСК СОКРОВИЩ ДИДОНЫ — БЛЕСТЯЩАЯ ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ОПЕРАЦИЯ ПРОТИВНИКОВ НЕРОНА ПО ЕГО ДИСКРЕДИТАЦИИ

Положение Нерона было еще достаточно прочно, но эта прочность таяла как лед. Для упрочения власти ему нужны были деньги, а налоги и так уже были доведены до предела. В таких условиях Нерон готов был верить в самые невероятные проекты получения денег, и этим спешили пользоваться как различные проходимцы, так и скрытые недоброжелатели императора. В этом отношении показателен случай, происшедший в первой половине 66 года. По словам Тацита, некий выходец из Африки, пуниец Цезелий Басс, «обладая суетным нравом, уверовал в то, что привидевшееся ему ночью во сне несомненно отвечает действительности; отправившись в Рим и добившись подкупом, чтобы его допустили к