Вторая мировая война (Том 5-6) - Уинстон Черчилль

Балканские государства, пережившие столь много войн на протяжении веков, создали свои собственные стойкие цивилизации. В Югославии в настоящее время господствует обученный коммунистами руководитель Тито, который пришел к власти главным образом в результате наступлений английских и американских армий в Италии. Румынию и Болгарию в значительной мере подавляет факт их близости к Советской России и то обстоятельство, что в нескольких войнах они становились не на ту сторону, на какую нужно. Тем не менее эти страны имеют право на жизнь. Что касается Греции, то упорная борьба, которую вели греки и английская армия, обеспечила греческому народу право выразить на приближающихся выборах, не опасаясь помех, на основе всеобщего избирательного права и тайного голосования свободно и беспрепятственно, какой режим и правительство он выберет.

Премьер-министр не может согласиться с тем, что было бы разумно отмахнуться от всех этих вопросов в стремлении удовлетворить империалистические требования Советской коммунистической России. Как бы сильно он ни надеялся на то, что удастся достигнуть хорошего, дружественного и прочного соглашения и что всемирная организация начнет существовать и действовать с некоторой степенью реальности, он уверен, что нельзя пренебрегать великими проблемами, лежащими в основе приведенного выше краткого резюме некоторых взаимоотношений в Европе. Поэтому он настаивает:

а) на встрече, которая должна состояться как можно скорее, и

б) чтобы три главные державы были приглашены на нее в качестве равноправных участников. Он подчеркивает тот факт, что Англия не сможет участвовать в любой встрече иного характера и что, конечно, спор, который возникнет в результате этого, вынудит его защищать публично политику, которую правительство его величества считает для себя обязательной".

Президент воспринял эти замечания в духе любезности и понимания и ответил 29 мая, что он рассматривает вопрос о возможных сроках созыва Тройственной конференции.

Я был очень рад узнать, что все в порядке и что справедливость нашей точки зрения не осталась непризнанной нашими дорогими друзьями.

27 мая Сталин предложил, чтобы "тройка" встретилась в Берлине "в весьма близком будущем". Я ответил, что буду очень рад встретиться с ним и с президентом где-либо в уцелевшей части этого города, и выразил надежду, что эта встреча состоится примерно в середине июня. После этого я получил следующую телеграмму:

Маршал Сталин -- премьер-министру 30 мая 1945 года

"Ваше послание от 29 Мая получил.

Через несколько часов после этого был у меня г-н Гопкинс и сообщил, что Президент Трумэн считает наиболее удобной датой для встречи трех 15 июля. У меня нет возражений против этой даты, если и Вы согласны с этим. Шлю Вам наилучшие пожелания".

* * *

Примерно в то же время, когда президент Трумэн направил ко мне Дэвиса, он попросил Гарри Гопкинса поехать в качестве его специального представителя в Москву, чтобы еще раз попытаться добиться рабочего соглашения по польскому вопросу. Хотя Гопкинс чувствовал себя не вполне здоровым, он мужественно отправился в Москву вместе со своей невестой. Его дружеское отношение к России было хорошо известно, и ему был оказан самый теплый прием. Безусловно, впервые был достигнут кое-какой прогресс. Сталин согласился пригласить в Москву Миколайчика и двух его коллег из Лондона для консультаций в соответствии с нашим толкованием Ялтинского соглашения. Он согласился также пригласить из самой Польши несколько видных поляков, не связанных с Люблином.

"Я считаю, -- сообщил президент, -- что это весьма обнадеживающий положительный шаг в затянувшихся переговорах по польскому вопросу, и надеюсь, что вы одобрите согласованный список, дабы мы могли заняться этим делом как можно скорее.

Что касается арестованных польских руководителей, большинство которых, видимо, обвиняется только в использовании нелегальных радиопередатчиков, то Гопкинс уговаривает Сталина дать этим людям амнистию, чтобы консультации могли идти в максимально благоприятной атмосфере.

Надеюсь, Вы используете Ваше влияние на Миколайчика и уговорите его согласиться. Я просил Гопкинса остаться в Москве по крайней мере до тех пор, пока я не получу Вашего ответа по этому вопросу".

Мы, конечно, поддержали эти предложения.

Премьер-министр -- президенту Трумэну 4 июня 1945 года

"... Я согласен с Вами, что искренние усилия Гопкинса положили конец тупику. Я согласен на то, чтобы полякам, не связанным с Люблином, было послано приглашение на этой основе, если большего в данный момент добиться не удастся. Я согласен также с тем, что вопрос о 15--16 арестованных поляках не должен помешать открытию этих переговоров. Мы не можем, однако, прекратить свои хлопоты за этих людей. Поэтому я присоединяюсь к Вам и пошлю, либо совместно, либо отдельно, телеграмму Сталину, соглашаясь на лучшее, чего может добиться Гопкинс, при условии, конечно, что нашим послам не будет запрещено добиваться дальнейшего улучшения в вопросе о приглашениях, как только переговоры возобновятся.

Хотя в данный момент разумно и правильно действовать таким образом, я уверен, однако, что Вы согласитесь со мной, что эти предложения не представляют шага вперед по сравнению с Ялтой.

Они являются шагом вперед по сравнению с тупиком, но в соответствии с Ялтой и ее духом нам следовало бы уже иметь сформированное представительное польское правительство. Единственно, чего мы добились сейчас, это некоторых уступок в отношении участия заграничных поляков в предварительных переговорах, в результате чего, возможно, удастся добиться кое-каких улучшений в составе люблинского правительства. Поэтому я считаю, что мы можем рассматривать это не больше как веху на долгом пути в гору, на которую нам по-настоящему и не должны были предлагать карабкаться. Я думаю, что нам нужно остерегаться всяких газетных предположений, будто польская проблема решена и будто в отношении трудностей, возникших в этом вопросе между западными демократиями и Советским правительством, достигнуто нечто большее, чем облегчение. Возрождение надежды, а не ликование -- вот единственное, что мы можем позволить себе в данный момент... "

* * *

Я убедил Миколайчика поехать в Москву, и в результате всего этого было создано новое польское временное правительство. По предложению Трумэна оно было признано 5 июля как Англией, так и Соединенными Штатами.

Глава шестнадцатая КОНЕЦ КОАЛИЦИИ 1

Немногие вопросы -- государственные или личные -- представляли для меня такую трудность, какую представляло определение даты проведения всеобщих выборов. Парламент военного времени действовал почти десять лет, или в два раза больше нормального срока. Великая задача, ради которой партии объединились в мае 1940 года, уже была выполнена. Ничто не могло бы пробудить в Англии ее гигантскую потенциальную силу и стойкость, кроме всепартийного национального правительства, достаточно прочного, чтобы выдержать долгие годы опасностей, неудач и разочарований, проистекающих в результате ошибок и превратностей войны. Теперь задача в Европе, ради которой мы объединились, была выполнена.

1 Имеется в виду национальное правительство Англии. -- Прим. ред.

По мере того как военная опасность ослабевала и на нашем горизонте показалась победа, перед нами резко встала конституционная необходимость обратиться к народу путем организации выборов при всеобщем голосовании. По мере того как этот момент приближался, члены правительства чувствовали, что они расходятся в противоположных направлениях, и появился целый ряд новых факторов. Вместо товарищей по оружию мы стали соперниками в борьбе за власть. В Англии, где партийные разногласия теперь на практике касаются главным образом того, кто на что делает ударение, борьба идет за все, что дает хоть малейшее преимущество, и целые массы мужчин и женщин заняты день и ночь тем, что стараются добиться поддержки для своих взглядов и своих организаций.

Если необходимо провести выборы в 1945 году, то, чем скорее они будут проведены, тем лучше.

Никто не мог сказать, каковы будут результаты. Многие были уверены, что страна не захочет, чтобы меня отстранили от руля. Мнения о результатах выборов расходились, и высказывались самые противоречивые предположения. Меня лично глубоко удручала перспектива стать партийным лидером вместо национального лидера. Естественно, я надеялся, что мне будет предоставлена власть для того, чтобы я мог попытаться достигнуть урегулирования в Европе, закончить войну против Японии и вернуть солдат домой. Я надеялся на это не потому, что жить частной жизнью мне казалось менее приятным, чем заниматься большими делами. В этот период я чувствовал очень большую усталость и физически был настолько слаб, что солдатам морской пехоты приходилось переносить меня в кресле наверх после совещаний кабинета под флигелем. Тем не менее у меня в голове было все международное положение в целом, и я полагал, что обладаю знаниями, влиянием и даже авторитетом, которые могли бы принести пользу. Я поэтому считал своим долгом и в то же время своим правом попытаться все это сделать. Я не допускал, что меня лишат этой возможности.