Битва королей - Джордж Мартин

На молитвы, обеты и помазание ушло чуть ли не все утро. У Тириона разболелись ноги, и он переносил вес с одной на другую. Леди Танда стояла в нескольких рядах от него, но дочери с ней не было, а он так надеялся хоть одним глазком посмотреть на Шаю. Варис сказал, что у нее все хорошо, но Тирион предпочел бы сам в этом убедиться.

«Горничная лучше, чем горшечница, — согласилась она, когда он рассказал ей план евнуха. — Можно мне взять пояс из серебряных цветочков и золотой обруч с черными алмазами — ты еще сказал, что они похожи на мои глаза? Я не стану надевать их, если ты не велишь».

Как ни жаль Тириону было ей отказывать, он заметил, что, хотя леди Танда умом и не славится, даже ее может удивить то, что у дочкиной горничной украшения лучше, чем у ее ребенка. «Возьми пару платьев, не больше. Из добротной шерсти — никаких шелков и мехов. Остальное я буду держать для тебя в своих комнатах». Шая, конечно, ждала не такого ответа, зато теперь она в безопасности.

Церемония наконец завершилась, и Джоффри прошел к выходу, сопровождаемый сиром Бейлоном и сиром Осмундом в новых белых плащах. Тирион задержался, чтобы перемолвиться словом с новым верховным септоном (это был уже его избранник, хорошо знавший, чье масло мажет на свой хлеб).

— Я хочу, чтобы боги были на нашей стороне, — напрямик сказал ему Тирион. — Объявите народу, что Станнис поклялся сжечь Великую Стену Бейелора.

— Это правда, милорд? — спросил верховный септон, высохший старичок с жидкой белой бородой.

— Очень может быть, — пожал плечами Тирион. — Он сжег богорощу в Штормовом Пределе, принеся ее в дар Владыке Света. Раз он так расправляется со старыми богами, с чего ему щадить новых? Скажите об этом народу. Скажите, что всякий, замышляющий оказать помощь узурпатору, предает и богов, а не только своего законного короля.

— Скажу, милорд. И велю молиться за здоровье короля и его десницы.

Галлин-пиромант ждал Тириона в его горнице. Мейстер Френкен как раз принес письма, и Тирион заставил алхимика подождать еще немного, пока не прочел вести, доставленные воронами. Было одно старое письмо от Дорана Мартелла, извещавшее, что Штормовой Предел пал, и гораздо более занимательное — от Бейлона Грейджоя на Пайке, объявлявшего себя королем Железных островов и Севера. Он предлагал королю Джоффри отправить посланника на Железные острова для обсуждения границ между обоими государствами и возможного заключения союза.

Тирион перечитал письмо трижды и отложил в сторону. Ладьи лорда Бейлона могли оказать большую помощь против флота, идущего от Штормового Предела, но они находятся за тысячи лиг отсюда, по ту сторону Вестероса, притом Тирион далеко не был уверен, что готов отдать островитянам полкоролевства. Этим, пожалуй, надо поделиться с Серсеей или созвать совет.

Лишь тогда он выслушал последний отчет Галлина.

— Не может быть, — сказал Тирион, сверившись со счетной книгой. — Около тринадцати тысяч сосудов? Вы что, за дурака меня держите? Предупреждаю, я не намерен отдавать королевское золото за горшки с дерьмом, запечатанные воском.

— Нет-нет, — засуетился Галлин, — цифры верные, клянусь вам. Нам весьма посчастливилось, милорд десница. Найден еще один тайник лорда Россарта, более трехсот сосудов. Прямо под Драконьей Ямой! Некоторые шлюхи водили в эти руины своих клиентов. Один из них провалился сквозь прогнивший пол в подвал, нашел там сосуды и решил, что в них вино. Будучи сильно пьян, он взломал печать и попробовал.

— Один принц тоже как-то попробовал, — сухо заметил Тирион. — Я не видел, чтобы над городом взлетали драконы, — стало быть, и на этот раз не получилось. — Драконья Яма на холме Рейенис уже полтора века стояла заброшенная. Дикий огонь, конечно, можно хранить и там, место не хуже всякого другого, но лучше бы покойный лорд Россарт кому-нибудь вовремя сказал об этом. — Триста сосудов, говорите? Все равно с общей суммой не сходится. Этот итог на несколько тысяч превышает ваши последние прикидки.

— Все так. — Галлин промокнул бледный лоб рукавом черно-алого одеяния. — Но мы трудились не покладая рук, милорд десница.

— Тогда понятно, почему вы теперь производите настолько больше субстанции. — Тирион с улыбкой вперил в пироманта свой разномастный взгляд. — Возникает, правда, вопрос, отчего же вы раньше трудились не столь усердно.

Цветом лица Галлин напоминал гриб, и трудно было поверить, что он может побледнеть еще больше, однако он это сделал.

— Нет, трудились, милорд десница, — и днем, и ночью с самого начала. Просто теперь мы… хм-м… приобрели сноровку, и кроме того… есть древние секреты нашего ордена, способы тонкие и весьма опасные, но необходимые для того, чтобы субстанция получалась такой, как надо.

Тирион начинал терять терпение. Сир Джаселин Байвотер, должно быть, уже здесь, а он ждать не любит.

— Ну да, у вас есть всякие секреты, заклинания и прочее. И что же?

— Теперь они как будто стали действовать сильнее, чем раньше. Тут ведь нигде поблизости не может быть… не может быть драконов, как вы думаете?

— Если вы только не нашли их в Драконьей Яме. А что?

— Прошу прощения… я просто вспомнил то, что сказал его мудрость старый Поллитор, когда я был еще послушником. Я спросил его, почему многие наши заклинания не так действенны, как говорится в книгах, и он ответил — это потому, что магия стала уходить из мира после смерти последнего дракона.

— Мне жаль вас разочаровывать, но я никаких драконов не видел. Зато я часто вижу королевского палача. Если хоть в одном из этих плодов, которые вы мне продаете, окажется что-нибудь, кроме дикого огня, вы с ним тоже встретитесь.

Галлин удалился так быстро, что чуть не налетел на сира Джаселина — нет, лорда Джаселина, это надо запомнить. Железная Рука, как всегда, говорил с беспощадной прямотой. Он вернулся из Росби с пополнением, набранным в поместьях лорда Джайлса, чтобы снова возглавить городскую стражу.

— Как там мой племянник? — спросил Тирион, когда они закончили обсуждать оборону города.

— Принц Томмен здоров и весел, милорд. Он взял на свое попечение олененка, которого один из моих людей принес с охоты. Говорит, что у него уже был один, но Джоффри содрал с него шкуру себе на кафтан. Иногда он спрашивает о матери и постоянно начинает письмо к принцессе Мирцелле, но до конца никогда не дописывает. О брате он как будто совсем не скучает.

— Вы приняли все необходимые меры на случай поражения?

— Мои люди получили нужные указания.

— И в чем они состоят?

— Вы приказывали не говорить об этом никому, милорд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});