Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  - Будет война, ты должен уметь сражаться не хуже меня, чтобы победить.

  Моррест и сам все понимал. Хватит уже бегать от любого наглого гада с мечом. Надоело.

  - Эвинна, я сам хотел тебя просить.

  Так она начала его учить. Но Морресту, хоть он и весьма окреп за время их странствий, наука давалась нелегко. Может быть, отдай он в свое время конституционный долг родине, было бы попроще. К счастью (а теперь выясняется, как раз к несчастью) его тогда, в начале девяностых, забраковали. После первой же недели учебы руки и плечи парня представляли собой один большой синяк и невыносимо болели. Но Моррест не сдавался. Эвинне все больше нравился новый ученик.

   Один из приемов давался Морресту особенно тяжело. Он долго не мог понять, как отводить в сторону рубящие удары, предпочитая отбивать их впрямую.

  - Ну сколько раз тебе объяснять? - устало спросила Эвинна. Моррест честно попытался повторить прием, но его "меч" лишь вырвался из руки и, кувыркаясь в воздухе, отлетел в сторону. - Если ты не научишься отводить меч в сторону, тебя убьет первый же, у кого меч длиннее и тяжелее. И кто сам сильнее. Они ведь этому учились чуть ли не с пеленок, запомни.

  - Я пытаюсь, - устало вздохнул Моррест.

  - Ладно, давай еще попробуем, - смягчилась Эвинна. - Встать!

  Это-то и беспокоило Эвинну больше всего. Она хотела научить его всему, что знала сама, до отплытия. Потом времени не будет, а возможно, когда-нибудь ему придется действовать одному. Девушка так задумалась, что пропустила удар в живот. Но Моррест остановил меч, чтобы не сделать ей больно.

  - В бою никогда так не делай! - сказала она, хотя в душе шевельнулось нечто вроде симпатии к этому нескладному, неумелому парню. Странно, в стране столько доблестных рыцарей, любому при желании она могла бы понравиться - ведь каждого из этих государственных мужей интересовало, в принципе, одно. Могла бы... И жила бы без бед, как советовал Велиан.

  Но тех, кто предлагал ей тепленькое местечко в обмен на ласки, она в лучшем случае посылала далеко и надолго, могла и угостить мечом. "Неправильная я, как есть неправильная - могла бы и согласиться, как многие на моем месте! Не бывать мне придворной дамой! Хотя бы потому, что половину наших рыцарей я бы придушила, а на вторую половину пожалела бы и плевка - их глупость просто угнетает..."

  - Не делай так никогда, - повторила она. - Продолжим.

  Но тучи, набежавшие с моря, наконец-то разродились холодным дождем. Да не моросящим дождичком, а веселым, шумным и бесцеремонным ливнем, первым предвестником начавшейся весны. Громыхнул гром - и дождь встал стеной, а по скалам понеслись пенистые потоки.

  Не сговариваясь, Эвинна и Моррест подхватили свое "оружие" и помчались к пещере в скалах. Пещере? Скорее, просто углублению, где едва хватало места для двоих. Туда они и забились, скрываясь от потоков холодной воды. Моррест чуть отстал, Эвинна успела спрятаться в пещерке, а вот ему за шиворот ветер бросал капавшую со свода воду. Ему пришлось протискиваться вглубь, тесно прижимаясь к Эвинне.

  Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, во время бега коса растрепалась. Теперь длинные пряди щекотали лицо и шею Морреста. Под промокшей одеждой, прижавшись к ней, Моррест чувствовал тепло ее тела, а ее губы оказались на уровне его лица. Лицом он чувствовал тепло ее дыхания.

  Моррест думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он впервые ее увидел. О том, что когда-то она спасла его от убийц, прихода которых втайне боялся каждую ночь. С ней жизнь в этом мире наполнялась смыслом. Может, для того Боги этого мира и заставили прийти сюда, а потом пройти долгий, опасный путь? И хотя порой она бывала совершенно невыносима, но это оттого, что беспокоилась за него, а он - за нее.

  Заочно он узнал ее еще в том мире. Это знание было истинным, в главном "Сказание" не врало. Она и правда хладнокровно и безжалостно убивала врагов. Она жила по законам мира, контуженного Катастрофой. Где единственный закон - убивай или будешь убит.

  Но чем дальше, тем больше он видели другое, что было слегка, почти незаметно намечено в "Сказании". За наносной жестокостью, к которой ее вынудила нелегкая жизнь, скрывалась удивительно чистая, добрая и доверчивая душа. Она не могла не помочь тем, кто попал в беду. И даже вечный холод в глазах и словах, похоже, был маской. "Тебе просто нужно немного тепла, чтобы стать собой, - подумал он. - Немного ласки, любви, только настоящей, а не знатного насильника... Но она слышала слишком много лжи, чтобы верить словам. А что, если..."

  Губы Морреста на миг коснулись жестких, обветренных губ Эвинны. Касание было чуть заметным, может, даже случайным, и длилось всего мгновение. Однако этого хватило, чтобы Эвинна удивленно взглянула на Морреста. Парень смущенно потупил взор...

  - Я думал сделать тебе приятное, - сказал он смущенно. - Я...

  Он запнулся и умолк. Слова были и не нужны.

  "Ты же самой себе клялась, что никогда не пустишь в душу всяких героев-любовников! - подумала она. - Помнишь Тьерри, фодира того, Морреста-первого? Не надоело? И что можно обещать другим, если не держишь данное себе обязательство?"

  Но правда была в том, что ей понравилось. Ее никогда и никто не целовал так ласково и нежно. Куда там подонку-фодиру, он, небось, и с Хиддой своей бы так не сумел, если бы Боги судили их брачной ночи состояться! И Эвинна, вместо того, чтобы вытолкнуть Морреста под струи холодного дождя, обняла его за плечи и прижала к себе.

  - Так теплее? - спросила она.

  - Ага...

  Сколько времени они так просидели, так и осталось загадкой. Вскоре сквозь разрывы туч проглянуло солнце, и показалось, что сверху льются струи расплавленного серебра. А двое - девушка и юноша - ничего не замечая, сидели за прозрачной кисеей. Два мира, две жизни, две судьбы. И потом, сколько бы не прошло с тех пор лет, куда бы не бросала его судьба, Моррест помнил ее теплые, сильные руки на своих плечах и горячее дыхание на лице.

  Они выпали из мира грез обратно в умытую дождем реальность только когда погас солнечный свет и начало смеркаться.

  - Поздно уже, - сказала Эвинна, старательно пряча теплые нотки в голосе. - Надо выспаться, нам завтра отплывать. Пора уже, итак тут загостились.

  Моррест кивнул, но уходить не хотелось. Казалось, здесь они оставляли нечто вроде бы маленькое, но обоим дорогое, кто знает, не станет ли оно последним? "А Олтана, а Ирмина? - подумал вдруг Моррест. - Олтана была бы за меня счастлива, Ирмина наверняка бы вволю понасмешничала". Но разметала их судьба по огромному неуютному миру. Ирмина продала тихое семейное счастье, а Олтана... Олтана умерла в зачумленных развалинах. Так и не подарив миру новую жизнь. Обе они, как не печально, лишь прошлое, а настоящее... Настоящее - Эвинна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});