Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

только из-за того, что алатреи вытянули на свет полумертвого воителя из глухой старины? Может когда-то он и был велик и прославлен, но теперь он никто. И я не боюсь его имени. Как не боюсь Кирота Кардариша и всех прочих алатреев и их заговоров. Так что нет, Дажромо, я не дам им законного повода лишить моего мальчика его должности и тем самым погубить всё то, что должно стать моим наследием. Даже не смей просить меня об этом.

– Но Шето…

– Я всё сказал.

– Тогда пусть Лико хотя бы изгонит из домашних тагм листаргов и арфалагов, верных алатреем,– тяжело вздохнув, проговорил Великий логофет.

– Я не стану его об этом просить. Но обещаю, что мы поговорим о верности домашних тагм и их командиров. Я думаю, мы найдем изящный способ укрепить свою власть и в гарнизонах.

– Как скажешь. Лишь бы благосклонность времени нас не покинула и в этом деле.

Джаромо Сатти выглядел поникшим. Словно верный пес, которому только что крепко досталось от любимого хозяина. И как и пес, он никак не мог понять, где именно ошибся, страдая от этого лишь сильнее и сильнее. Ведь он всего-навсего хотел защитить и уберечь от опасности. Так почему же им недовольны?

Шето налил в его кубок фруктовой воды и, улыбнувшись примирительной улыбкой, положил руку на плечо старого друга.

– Да, а что там с вещателем? Они же не оставили Сардо …

– О нет. Обломок золотого языка харманского змея теперь способен лишь гулко шипеть и брызгать слюной, но уже не источает яда. Сардо Циведиш сам покинул пост вещателя, уступив его Лиафу Тиверишу.

Первый старейшина поморщился, словно нечаянно надкусил кислый фрукт. Значит, теперь в Синклите он часто будет видеть, а, главное, слышать Лиафа Тивериша. Этого сопляка и выскочку, что два года потешался над ним и принижал подвиги его сына и подчиненных ему войск. Нет, такой соперник точно не заслуживал его уважения. И Шето ещё заставит его пожалеть о каждом сказанном ранее, да и в будущем, слове.

Рабы подали горячие блюда, и их разговор плавно перешел на иные темы. Правда Шето в основном ел, а Джаромо, заинтересовавшийся из всех яств только орехами и сушеными фруктами в меду, рассказывал о делах в государстве и за его пределами. А шли они весьма и весьма недурно. Договор с Эурмиконом и ожидание скорого возобновления торговли с государствами Фальтасарга, загрузили рынки невиданным шквалом заказов, что тут же подстегнули спрос на рабов среди всех крупнейших землевладельцев. А они, почуяв запах больших и скорых денег, бросились скупать захваченных Лико невольников, а следом – и брать на себя обязательства по новым и новым закупкам, благодаря чему расходы на войну семьи Тайвишей уже были покрыты наполовину. Нетрудно было подсчитать, говорил увлечённо Джаромо, что уже к концу этого или, крайний срок, следующего месяца, Тайвиши полностью закроют брешь в сундуках, пробитую харвенской кампанией.

В самом же Хавенкоре постепенно утверждалась тайларская власть. Поставленный временным наместником Келло Туэдиш, младший брат Басара, не сидел без дела. По его приказу возводились крепости и размещались гарнизоны, прокладывались дороги и мосты, земли переписывались и отчуждались у местных племен для создаваемых колоний. Покоренные харвены почти не сопротивлялись и не противились Тайлару, так что создание первых поселений проходило весьма успешно. Даже их первоначальный план с ловушкой для алатреев у озера Эпарья, начинал исполняться, пусть и пока в весьма скромных масштабах. Великий горести, да если бы не острая нужда услать Басара Туэдиша подальше от столицы, то его тихий младший брат вполне мог и остаться в наместничестве.

Единственное, что беспокоило Великого логофета, так это участившиеся сообщения об отрядах варваров на другом берегу Мисчеи. И если на западе, это были в основном патрули валринов и вигров, народов клавринских и не сильно отличных от самих харвенов, то на востоке всё чаще и чаще появлялись ватаги кимранумов. И, по мнению Джаромо Сатти, они не просто присматривались к своим новым соседям, а готовились пощупать на прочность их рубежи.

И вот это могло стать уже серьёзной проблемой.

Кимранумы всегда славились умением воевать и своей лютой ненавистью ко всему чужеземному. Сами их законы и религиозные обычаи предписывали всякого вступившего на их землю чужака либо приносить в жертву богам, либо обращать в «дзах» – даже не рабов, а двуногих животных для работы в полях, коим запрещается говорить и носить любую одежду кроме шкур. И даже для торговцев и путников они не делали исключений.

Для всех соседей этот дикий и странный народ желтоглазых людей с телами, расписанными синими татуировками, был бичом и проклятьем, что разорял земли и выжигал поселки в бесконечных ритуальных войнах.

Раньше между ними и Тайларом лежали непроходимые Харланские горы и за свою историю они сталкивались в крупных боях лишь дважды. Во время войн Великолепного Эдо с Кубьяром Одноглазым, когда Царство вулгров было уже на краю гибели, эти татуированные воины в волчьих шкурах вторглись на земли варварской страны, вступив в затяжные бои с тайларскими войсками. Тогда их орду удалось прогнать, но через семьдесят лет они как-то смогли пересечь Харланы и вторгнуться в Дэйрисфену. Два с лишним года эти дикари жгли и опустошали весь запад некогда тихой и прилежной провинции, пока царь Эдо Первородный не смог собрать большую армию и не перебил большую часть их орды в битве под городом Таор, который варвары держали в осаде. Позже эту битву даже прозвали Битвой красных вод, из-за заваливших переправу через реку Квэр десятков тысяч трупов.

С тех пор кимранумы и их безумное жречество не совалось на земли Великого Тайлара. Но теперь, когда между ними появилась общая граница, эти кровожадные дикари вполне могли проверить на прочность рубежи своих новых соседей. Так что Джаромо был совершенно прав, когда советовал в первую очередь возвести цепочку крепостей и застав именно на северо-востоке новой провинции.

Другая порция новостей была уже с юга, с обратной стороны Айберинских гор, где вот уже несколько месяцев полыхала большая война, затянувшая в свои объятья все осколки некогда великого государства Каришидов. Царь Арашкар Пятый, разбил так и не успевшие соединиться войска Фагаряны и Аркара. Потом, почти без боя, захватил столицу Саргуна Халдак, где казнив глав трех из пяти правящих домов, заставил их наследников присягнуть себе на верность. Но одержав эту победу, он и не заметил, как сам оказался в ловушке. Не покорившаяся ему саргунская знать сбежала с остатками ополчения на восток, где, заключив новые союзы,