Бешеный прапощимк части 1-9 - Дмитрий Зурков

— Денис!.. Ты меня совсем не слушаешь?.. — Она капризно надувает губки. — Я тут рассказываю ему обо всем, а он и не думает на меня внимание обращать!.. Что с тобой?..

Все! Если самурай не знает, что делать, он делает шаг вперед… С места в пропасть! Вниз головой! На камни!.. Делаю глубокий вдох, будто действительно собрался куда-то прыгать…

— Даша, прости!.. Скажи мне, пожалуйста… тут есть где-нибудь такое место… Ну, чтобы никто не помешал разговору?.. Я должен сказать тебе что-то очень важное и серьезное…

Через несколько минут мы стоим на берегу Сожа возле самой кромки воды рядом с большой плакучей ивой. Один ствол лежит на песке почти горизонтально, другой образует как бы навес из длинных веток с листьями. Тихо… Тепло… Ни малейшего дуновения ветерка… Небольшие вытянутые облачка в небе и кустарник на той стороне окрашены нежно-розовым…

— Я здесь всегда сижу, когда хочется побыть одной, или нужно принять какое-то важное решение. — Моя ненаглядная серьезно смотрит прямо в глаза. — Для меня здесь — особое место…

Мандраж бьет не по-детски. С чего начать?.. Что говорить?.. Поверит ли?.. Блин! Вдох-выдох…

— Даша!.. Не знаю, поверишь ты мне, или нет… Я люблю тебя!.. Очень люблю, больше жизни!.. Ты для меня — все!.. И именно поэтому ты должна кое-что про меня узнать… И, молю тебя, поверь мне… Каким бы невероятным это не казалось…

Ее глазищи становятся очень пронзительными, прожигают насквозь. Все тело напряжено, натянуто, как тетива… Начинаю в который уже раз…

— Я, Журов Денис Анатольевич, одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, до недавнего времени был старшим лейтенантом Военно-Космических Сил…

Когда исповедь заканчивается, Даша еще полминуты смотрит на меня, или сквозь меня. Затем тихим спокойным голосом утверждает:

— Ты не обманываешь. Я умею различать, когда мне врут, а когда — нет… Но и то, что ты мне рассказал, настолько не укладывается в… Такого вообще не может быть… Но я еще в госпитале, когда тебя привезли… Ты в бреду шептал какие-то очень непонятные слова, я их даже записала и передала Михаилу Николаевичу… И еще… Я могу… В-общем, меня научили видеть душу человека…

— Старик Мартьяныч?.. — Не совсем кстати вспоминаю лесного отшельника.

— Откуда ты знаешь?! — Ее глаза изумленно распахнуты. — Кто тебе рассказал?..

— Сам он и рассказал. Мы у него были, когда от Ново-Георгиевска шли к своим. Раненого там оставили и сестру милосердия, она вызвалась присматривать за ним.

— И что, Целитель с тобой разговаривал?!

— Не только… Увел в святилище, там, наверное, загипнотизировал… Короче, он про меня все знает…

— …Тебе повезло… Так вот, в госпитале я видела в тебе две души… Одна хотела умереть, другая — наоборот… Теперь я понимаю, почему так было… Денис, пожалуйста, отойди немного в сторону, мне нужно побыть одной…

Даша поворачивается лицом к воде, прикладывает ладошки к вискам и замирает. Очень тихо, чтобы не потревожить, отхожу к тропинке, колотящимися руками достаю папиросу из портсигара, прикуриваю… Внутри головы какое-то натянуто-сосущее ощущение незаконченности, недоговоренности… Жду приговора… Папироса быстро заканчивается, окурок летит на песок, возвращаюсь обратно, спустя пару секунд слышу легкие шаги по песку… Даша подходит вплотную… обнимает за шею, и, глядя прямо в глаза, негромко произносит:

— Я люблю тебя, и мне все равно, кто ты и откуда…

Губы встречаются с губами и все звезды Вселенной начинают кружиться вокруг нас… Через какое-то время легкие сумерки достаточно внятно намекают, что нужно соблюсти правила приличия и проводить мое солнышко домой. Даша быстренько поправляет пришедшее в некоторый беспорядок платье, и мы двигаемся обратно. На тропинке вспоминаю, что не сделал главного на сегодня. Достаю из кармана бархатную коробочку с колечком, преклоняю перед Самой Прекрасной Девушкой колено…

— Дашенька! Ты выйдешь за меня замуж?..

Впадаю в ступор от того, что слышу… Даша весело смеется. Затем, видя мое состояние, объясняет:

— Денис, встань!.. Милый, вот теперь я точно верю в то… что ты мне рассказал!.. Да будет Вам известно, сударь, что просить руки барышни молодой человек должен у ее родителей!..

И, заставляя меня нагнуться, почти по-кошачьи мурлычет на ухо:

— Что же касается самой барышни, то по секрету скажу, что она ничуть не возражает…

Очередной долгий поцелуй, надеюсь, не последний на сегодня, как печать, скрепляет сказанные слова…

* * *

Утром снова в мастерских, и снова смотрим чертежи, разбираемся в деталях, спорим и дискутируем. В конце концов господа путейцы заявляют, что они лучше знают что и как можно сделать в их мастерских. И будет правильней, если я перестану темнить и недоговаривать, а, как заказчик, скажу что мне нужно от того, или другого девайса. После чего они уже сами сообразят технологическую цепочку без вмешательства одного подпоручика с… немного своеобразными для инженера-технолога взглядами на металлообработку и слесарное дело.

Вскоре Николай Ефремович убегает по своим делам, разговаривать становится немного легче. Тем более, что объявляется перекур и, мы с господином Филатовым идем в курилку, уважая право остальных на глоток чистого воздуха. Александр Михайлович снова цепляется любопытным взглядом за кобуру с люгером, и, наконец-то решается задать вопрос, не совсем, по его мнению, уместный.

— Денис Анатольевич, все хотел спросить, да не решался. Пистолет у Вас, насколько понимаю, трофейный, не покупной?

— Да, Александр Михайлович. Достался так сказать в наследство от одного колбасника.

— Не откажите в любезности, разрешите глянуть… Видите ли, молодой человек, являюсь страстным любителем оружия. А вот Парабеллум толком и не довелось видеть.

Да не вопрос, почему бы не сделать приятное хорошему человеку. Достаю пистолет, нажимаю на кнопочку, ловлю обойму. Я и так знаю, что патрон не досылал, но правила обращения с оружием вбиты на уровне подсознания. Снимаю с предохранителя, передергиваю рычаги затвора, нажимаю на спуск. Затем протягиваю люгер рукоятью вперед, положив сверху магазин. Инженер с загоревшимися глазами не осматривает, а прямо общупывает пистолет.

— Нет, ну надо же!.. Интересное решение!.. А обработка-то какова!.. — С виду пятидесятилетний солидный дядя сейчас немного похож на мальчишку, заполучившего в свои руки долгожданную игрушку. — И как в руке лежит — прямо-таки шедевр искусства!.. Бой точный?

— Да, пока никто не жаловался, да и в будущем, думаю, никто не будет… Кстати, не подскажете, Александр Михайлович, где в городе оружейный магазин? Надо немного патронами разжиться. — Совсем из головы вылетело, что Дашин пистолет надо отстрелять. — Калибр шесть и тридцать пять.

— Это под жилетный браунинг? У Вас и такой есть?

— Да, только патронов — всего четыре штуки…

— Магазин есть, и даже не один. Позже расскажу, как до них добраться… А пистолетик неплохой. Только маловат он для мужской руки. — Александр Михайлович лукаво улыбается. — Не иначе, для «ля бэлль фам»?.. Ох, молодежь-молодежь… Ну-с, пойдемте, будем дальше разбираться с Вашим взрывателем.

— Да там и разбираться особо нечего. Шляпка гвоздя удерживается вилочкой на конце прижимной скобы, которая в свою очередь фиксируется проволочной шпилькой с кольцом…

После обеда в той же кафешке с теми же лицами, что и вчера, наношу визит в охотничий магазин по указанному адресу. И понимаю, что должен проставиться Александру Михайловичу по самое-самое! Нужные патрончики были в неограниченном количестве, — бери, сколько унесешь. Под это определение вполне вписалась цифра «сто». А дальше, игнорируя слова хозяина про патроны «девять мэ мэ Пара», стою и пытаюсь смотреть сразу в двух направлениях. На прилавке с короткостволом видны очертания Маузера, того самого, который «ка девяносто шесть». С кобурой-прикладом. А правее его в стойке для ружей с самого краешка стоит дробовик!.. Американский!.. Помповый!..

— Любезный, покажи-ка мне вот это ружье.

— Господина офицера интересует ружье Винчестера?.. Пожалте-с. Модель тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Магазин на пять патронов, двенадцатый калибр. Легкое перезаряжание, все детали изготовлены-с из закаленной стали. Благодаря открытому курку можно носить заряженное ружье без предохранителя-с… — Чувствуя мою заинтересованность, хозяин частит привычной для него скороговоркой, нахваливая товар. Который, собственно, в рекламе и не нуждается. Я сильно подозреваю, что у этого ружья будет только один недостаток — стоимость. Цену продавец попытается взвинтить до облаков…

— И сколько просишь за него?

— Совсем недорого, Ваше высокоблагородие! Всего-то сто тридцать шесть рубликов…

Вот ведь прохиндей! Я уже у него высокоблагородием стал, еще немного поторгуюсь, до превосходительства дотяну. Только цена уж больно кусачая. Насколько помню наши с Валерием Антоновичем разговоры, до войны такой ствол стоил сорок пять-пятьдесят… Значит, будем торговаться! И зайдем с другой стороны.