Двуликий Берия - Борис Соколов

Малышев был прав: Берия ругал министров последними словами и не раз грозил им расстрелом. Однако нет никаких данных, что он хотя бы однажды исполнил свою угрозу. Наоборот, многих своих подчиненных Лаврентий Павлович спасал от репрессий. Как свидетельствует в своих мемуарах бывший заместитель председателя Совета Министров и бывший заместитель наркома вооружений Владимир Николаевич Новиков, Берия защищал от репрессий работников оборонных отраслей, и в годы войны репрессии коснулись их в меньшей степени, чем других категорий советских граждан. После войны, когда Берию перебросили на атомную бомбу, в сфере наркомата вооружений, особенно артиллерийских, сразу начались аресты.

Еще на пленуме обличали Берию Тевосян и Каганович, Булганин и Сердюк, Снечкус и Ворошилов, Патоличев и Круглов… Всего выступили, вместе с докладчиком Маленковым, 25 человек. За редким исключением, почти все из них через какое-нибудь десятилетие оказались в политическом небытие.

Выступавший на пленуме первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафар Багиров, под чьим началом Берия начинал службу в азербайджанской ЧК, не жалел слов для своего многолетнего товарища по работе в Закавказье: «Доклад товарища Маленкова и выступления… тт. Хрущева, Молотова, Булганина и других членов Президиума с исчерпывающей полнотой и убедительностью раскрыли лицо и подлинные методы вражеской работы этого международного провокатора, авантюриста большого масштаба Берия.

Берия — этот хамелеон, злейший враг нашей партии, нашего народа — был настолько хитер и ловок, что я лично, зная его на протяжении тридцати с лишним лет до разоблачения Президиумом Центрального Комитета, не мог его раскусить, выявить его настоящее вражеское нутро. Не могу иначе объяснить это как моей излишней доверчивостью и притуплением бдительности у себя к этому двурушнику и подлецу. Это будет и для меня серьезным уроком» (бедняга надеялся, что все-таки не расстреляют).

Багиров отлично понимал, что главное обвинение в его адрес — это многолетнее близкое знакомство с Берией, и старался не столько обличить поверженного товарища, сколько сам оправдаться. Ему на пленуме прямо предъявили обвинение, что он не сообщил в Москву о разговоре, который имел с ним Берия по вопросу об установлении республиканских орденов.

«А вы позвонили товарищу Маленкову по этому вопросу?» — ехидно осведомился кто-то.

«Я не звонил», — сокрушался Багиров.

«Плохо», — констатировал голос из зала.

«ЦК об этом не знал», — с сожалением заметил Булганин.

«ЦК не знал, а он, оказывается, с республиками разговаривал, — подхватил Маленков. — Мы впервые узнали только сейчас». Как будто министр внутренних дел, первый заместитель председателя Совета Министров на каждый звонок в столицу союзной республики, в самом деле, должен получать санкцию Президиума ЦК!

Багиров заявил: «Берия связался по вопросу о том, что произошло в Литве, что он хотел сделать с Украиной, Литвой. Он это, видимо, пытался распространить дальше не только на те области и районы, которые имеют не такой долгий срок установления Советской власти. Он по этому вопросу ко мне, в Центральный Комитет и Совет Министров не мог обращаться и не обращался. По его поручению звонили министру государственной безопасности (здесь оговорка Багирова — МГБ в тот момент не существовало. — Б. С.) республики Емельянову о том, чтобы представить сведения о национальном составе работников МВД. Он, пока, видимо, с этого начинал. Товарища Емельянова также просили дать соображения о том, кем его можно заменить из числа местной национальности. Емельянова, так же как и десяток других товарищей, вырастила Азербайджанская партийная организация. Емельянов ответил человеку, который по просьбе Берия звонил, что поскольку требует сведения по национальному составу министр, то я могу сообщить через вас, но в отношении того, кем можно меня заменить, прошу обратиться в ЦК и в Совет Министров, потому что я сам сюда не садился, меня выдвинули на эту работу.

Эта попытка получила осечку. Здесь товарищи могут сказать, почему я не позвонил в ЦК, не поинтересовался. Нужно сказать, что у нас ежедневно бывают десятки звонков. Пока вчера меня Никита Сергеевич не вызвал, не сказал, я не знал, и когда мне он сообщил, то меня это не поразило. Ведь Берия сидел в Президиуме ЦК и звонил нам…»

«Никто не предъявляет вам обвинения, — раздраженно перебил Багирова Маленков, — речь идет о разоблачении Берия».

«Ты так объясняешь это, потому что все знают и я знаю, — вступил в дискуссию Хрущев. — Когда тебя встретили и спросили — звонил Берия, ты говоришь — нет, а я говорю — его арестовали. Ты его знаешь больше других, поэтому люди и говорят, ты должен рассказать, ты больше знал его, чем я, хотя я его тоже очень хорошо знал».

«Правильно», — загудели люди из зала.

«В отношении звонков, — продолжал заметно сникший Багиров. — Я уехал отсюда после смерти товарища Сталина 16 марта. За это время он один раз мне звонил. За 15 лет своего пребывания здесь, в Москве (я не хочу снимать с себя ответственность за то, что я не мог раскусить этого человека, не в оправдание себя я это говорю), я у него был один раз дома, и то с товарищем Сталиным, а в остальное время всегда встречал так, или заезжал за мной он. Но особенно в последние годы он почему-то избегал».

«Товарищ Багиров, — раздался голос с места, — когда Вы начинаете оправдываться, то делаете это не в полный голос. Вы скажите, что ЦК за последние годы забыли…»

«Я?» — удивился Багиров.

«Ходили к шефу», — подтвердил неизвестный член ЦК.

«Я?» — еще больше удивился Багиров.

«И ходили все время к Берии», — подытожил аноним.

Теперь Багиров ощутил дыхание смертельной опасности, но все же попытался закончить оправдательную речь. Вышло жалко: «Не знаю, есть ли такое основание у товарищей предъявлять мне такое требование, может быть, оно и имеется, но я, например, ЦК ни на минуту не забывал и по всем вопросам, когда мне нужно было разрешать их, всегда звонил кому-нибудь из секретарей ЦК. Я Берия шефом Азербайджана не мог считать, хотя он и пытался это делать. Это другое дело. Может быть, товарищ Игнатов выступит и более подробно скажет, но я не могу на себя этого взять и сказать о том, что я обходил ЦК. Я больше вам скажу: всегда, когда я здесь бывал, и в ЦК, и во все министерства, во все организации ходил, и если на то пошло, очень редко, когда у Берия наедине».

«Это другое дело», — удовлетворенно заметил кто-то в зале. Наконец-то Мир Джафар Аббасович начал колоться!

«Я хочу рассказать, как есть. Это дело Пленума ЦК, как он будет реагировать».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});