Безымянная империя. Дилогия - Артем Каменистый

Свой замысел князь начал претворять в жизнь немедленно. Полк окружили конные анийские гвардейцы и погнали куда-то на север. Остановки они делали нечасто, и уже к полуночи некоторые солдаты начали падать от усталости и лишений – их ведь до сих пор не покормили, да и животами продолжали маяться многие. Тех, кто не мог идти, для начала стегали плетьми. Если человек и после этого «лекарства» не поднимался, его скидывали на одну из пустых подвод, предусмотрительно пущенных вслед за наказанным полком. На одной из них сидели все офицеры полка – у них отобрали лошадей. К радости Тима, с ними позволили сидеть и Эль – девушке не пришлось шагать по этой ужасной ночной дороге.

После рассвета солдаты, пошатываясь от усталости, добрались до берега большой реки и некоторое время шагали вдоль нее, пока не добрались до пристани, устроенной из плотов, подвязанных бочками. Здесь располагался имперский военный лагерь – сотни палаток, расставленных аккуратными рядами. Хаоса, присущего анийской армии, и в помине не было – порядок идеальный.

Имперский интендант с десятком помощников выдал солдатам оружие. При этом ни он, ни его помощники ничуть не удивились, что им приходится экипировать жалких бродяг (именно так сейчас выглядели бойцы Второго Артольского после всех пережитых приключений и бессонной ночи). Каждый получил копье (на удивление приличное), грубый круглый щит и простенький шлем из кожи и железных полос. Видимо, этого вооружения, по мнению руководства, вполне достаточно, чтобы направить проштрафившийся полк на захват вражеских знамен, – солдат погнали к пристани.

Корабль, на котором они двинулись вверх по реке, размерами уступал злополучному «Афилиотису», но качественно превосходил его многократно. Это судно специально приспособили под перевозку солдат. В трюме хватало соломенных матов, многочисленные люки отлично справлялись с вентиляцией, команда была кристально трезвой и неразговорчивой. Десятка три гвардейцев, офицеры и Эль расположились на палубе, так как кают здесь не было, народ попроще оказался внизу. Причем для ускорения процесса перевозки солдатам приходилось посменно ворочать длинные весла, на каждом из которых сидело сразу по три гребца.

Главным плюсом речного судна было то, что здесь полк впервые накормили. Комки круто сваренной каши выдавали прямо в руки голодающих. На родине Тима от этой смеси размолотой кукурузы, овса, трупов замученных насекомых и разного подозрительного мусора, сваренной с добавкой уксуса (видимо, в целях дезинфекции) даже свиньи бы носы воротили, но здесь она пошла неплохо. Пить не давали, но за бортом полно теплой мутной воды – хоть до ушей заливайся. Эту «диету» придумали специально для наказанного полка – порядочных солдат такой гадостью кормить не станут.

За два дня пути рядовые стерли ладони до костей и заработали хроническую изжогу от дурной пищи. Между солдатами-нерегулярщиками и основным составом полка стерлись все различия – ворочать весла ведь приходилось совместно. Лишь снобы вроде денщика Пагса все еще пытались задирать носы, но кое-кому из них эти самые носы уже сумели свернуть набок с помощью кулаков.

Озлобленные, пошатывающиеся солдаты, морщась от яркого солнечного света, высаживались на северный берег мерзкой реки с одним желанием – надо немедленно кого-нибудь убить. Если бы здесь их встречала тысяча хабрийских кавалеристов, Второй Артольский их бы наверняка порвал в хлам. Обозленные вояки вполне созрели для подвига.

Но подвигами здесь не пахло – на берегу, вытоптанном многотысячными стадами высаживаемых солдат, было пустынно. Ну, если не считать парочки встречающих всадников с белыми нагрудниками воинской стражи. После короткого совещания с гвардейцами (полковника Эрмса к этим переговорам не допустили) один из стражей возглавил колонну – полк направился строго на север, к вздымающимся на горизонте высоким холмам.

Чем дальше они шли, тем больше становились эти холмы – уже под вечер даже близорукий мог понять, что это настоящие горы. Дорога, к которой полк привел стражник, была на порядок качественнее всех путей, что встречались до этого. Брусчатки не наблюдалось, но присутствовала насыпь из щебня, хорошенько накатанная сверху, а по обочинам тянулись вычищенные кюветы.

Заночевали в военном лагере, устроенном левее дороги специально для проходящих частей. Помимо Второго Артольского на ночь здесь остановился полк имперских стрелков и около тысячи чернобородых легионеров Минта. Местные кашевары припасов для «изысканной кормежки» проштрафившихся не имели, и несчастные солдаты впервые поели как порядочные люди. Просяная каша с хорошо проваренной кониной, сдобренная кукурузным маслом, пошла как нектар. Каждый получил полбуханки ржаного хлеба и мог сколько влезет пить горячего травяного чая, остывавшего в огромном медном котле.

Несмотря на голод, Тим не сумел разделаться со своей порцией и поделился хлебом с Апом. Гигант такому подарку, естественно, обрадовался:

– Спасибо, Тим, ты отличный друг. Жаль, что мы с тобой познакомились не в лучшее время… Эх, знал бы, что мы в такой переплет попадем, лучше бы уговорил вас идти через отравленные земли – все ж получше было, чем через Анию, не говоря уже о том, чего нам здесь хлебнуть пришлось.

* * *

Гвардейцы, проведя солдат через скопище палаток военного лагеря, спешились, дальше пробирались меж навесов, шалашей и земляных укреплений, обступавших хлипкие вышки с наблюдателями, засевшими на насестах, будто ощипанные петухи. Добравшись до высокой изгороди, сплетенной из стеблей тростника и веток ивы, капитан гвардейцев громко, ни к кому конкретно не обращаясь, заявил:

– Дальше голое поле – за ним засели хабрийцы! Вы на передовом рубеже – у вас хороший шанс при атаке захватить вражеское знамя! Или героически погибнуть! Удачи – да помогут вам боги!

Сообщив эту скудную информацию, капитан зашагал обратно – за ним, будто цыплята за наседкой, потянулись остальные гвардейцы. Офицеры, впервые за несколько дней оставшиеся без «опекунов», выглядели растерянно. Даже вечно невозмутимый Эрмс как-то не смотрелся – видимо, все эти хронические унижения сильно на него подействовали. Со всех сторон на новичков смотрели повылазившие из разных щелей зеваки, многие при этом злорадно ухмылялись – очевидно, печальная история Второго Артольского для них не была тайной.

Полковник Эрмс начал действовать первым. Каким-то непостижимым чутьем определив среди зевак старшего офицера, он, картинно отсалютовав шпагой, представился:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});