Черный человек - Василий Головачев

– Что это?

– Ребята назвали эту штуковину «зрачком дьявола». Никому в руки он не дается, только мне удалось заловить его в пакет с десятой попытки. Отнесу экспертам, пусть повозятся.

Столбов сглотнул ставшую горькой слюну. Он был ошеломлен и не скрывал чувств: в руках безопасника лежала «магическая сфера», которую Мальгин некогда принес к себе домой, забрав ее у Купавы. Эта «сфера» была второй.

О том, что он замечен и начался его розыск, Шаламов узнал сразу после возвращения домой: следы в квартире удалось идентифицировать без усилий, а «домовой» дополнил выводы хозяина, зафиксировав переговоры розыскников, но самое плохое крылось не в факте раскрытия инкогнито, а в пропаже «эскалатора», связанного «струной» метро с трансфером Галактики. Скорее всего «эскалатор» забрали безопасники, заметившие его в гостиной: Шаламов вспомнил, что оставил кокон именно в гостиной, ничтоже сумняшеся в его безопасности. Теперь же приходилось искать не только жену, но и кокон, что сулило нежелательные последствия. Даниил не боялся быть узнанным, но не хотел лишаться свободы передвижения и действия. Не боялся он и того, что служба безопасности ограничит его желание считаться только со своим собственным видением реальности, полагая это видение истинным и неоспоримым. Конкурирующие структуры личностей человека и маатанина в глубинах его психики давно пришли к обоюдному согласию, дополняя друг друга в попытках осмыслить встречаемые в пути миры. И хотя в своих странствиях Даниил достигал, говоря словами древнего философа Вихерта, «такой туманной дали, что у него сначала отказывали чувства, а потом и разум», объединение психик сыграло положительную роль.

Искушение полностью уйти в психику «черного человека», подчинить остатки человеческого «я» сознанию маатанина преследовало Шаламова постоянно, однако что-то все же останавливало его, какое-то слабое эхо древней родовой памяти, следы погребенного в глубинах чужой психики культурного слоя человека, бессознательный зов всех образов души. Зов этот становился все глуше и тише, раздавался все реже, а по мере угасания в душе человеческого падал и уровень адекватности восприятия мира, а также оценка собственных поступков. Шаламов не понимал, вернее, не хотел понимать и даже не задумывался над тем, что он в настоящий момент настолько превосходит по возможностям любого человека, насколько тот, в свою очередь, превосходит крота. Как вселенная того же крота отличается от вселенной кошки, так и вселенная Шаламова отличалась от вселенной обычного человека, не способного мыслить сразу в шести направлениях и решать до десятка задач одновременно. Решающую роль в организации личности Шаламова сыграла адаптация к обладанию: он имел что хотел и не видел препятствий к исполнению очередной прихоти. По сути, он стал воплощенным идеалом философии дилайтменов, основанной на вседозволенности и предельной степени потребления, однако оценить себя со стороны не мог.

Досада на возникшие неудобства выросла в гнев, и, как всегда в такие моменты, сработал переключатель потока сознания из сферы человеческой в психику маатанина.

Обычно Даниил отключался начисто, ничего не видя, не слыша, не чувствуя как человек, так как при попытке параллельного мышления однажды получил изрядный болевой шок, но все же изредка задерживал уход в небытие, надеясь если и не контролировать поведение тела, то хотя бы присутствовать при его деятельности в фазе «черного человека», и на этот раз ему удалось продержаться почти минуту.

Мир вокруг мгновенно преобразился, соответственно чувственному восприятию «черного человека», имевшего около трех десятков органов чувств. Шаламов увидел свою квартиру, комнаты за стенами, весь дом, город, Землю и Солнечную систему одновременно! Он ощущал не только тепло, тяжесть, трение о тело воздуха, но и электрические токи, струи излучений, хоровод электромагнитных полей, свечение и пульсацию пси-полей и множество тончайших материальных образований, у которых не было названия в человеческом языке! Он видел свое тело изнутри, чувствовал шорох крови, шипение химических реакций в мышцах, вихри биоэнергетики и бег электронов по клеткам! А еще он увидел и ощутил мерность пространства, живое горение вакуума и призрачное, пульсирующее, оглядывающееся течение времени!

Вместе с восприятием окружающего мира изменилось и мышление: оно стало многослойным, многоуровневым, узловатым, подчиненное сложнейшим законам сознания «черных людей».

Небывалая глубина, невероятная сложность и необъятность Вселенной открылась Шаламову… и разом все исчезло в красной вспышке боли. Человеческое «я» не выдержало перенасыщения волной информации…

Очнулся он через сорок с лишним минут, привычно проверил «кладовые» памяти и нашел то, что ему оставил «черный человек»: координаты эскалатора и предполагаемое местонахождение Купавы. Каким образом «черный» Шаламова вычислил это, на основании каких данных, с помощью каких методов, Даниил не знал, да и не интересовался. Важен был сам факт обладания необходимыми сведениями, а не пути их поиска.

Кроме всего прочего, в памяти появилась информация о последнем периоде жизни Купавы, в том числе о ее нервных срывах, хотя данное известие не особенно взволновало бывшего спасателя. Причины нервного расстройства жены были ему понятны, ибо много вселенных назад он честно предупредил ее, что никогда не появится на Земле, пока жив Мальгин. Однако многое изменилось с тех пор, Шаламов вновь ощутил потребность в общении с Купавой и с легкостью изменил своему слову, оправдав себя тем, что Купава будет рада увидеть его живым и невредимым. Логику доказательств он менял произвольно в зависимости от настроения, считая, что решения, принимаемые им, непогрешимы. С восхитительной инфантильной наивностью, порожденной расщеплением личности, он все еще считал себя спасателем.

Дома оставаться было нельзя, безопасники могли вот-вот «сесть на хвост» и установить слежку. Даниил набрал код службы поселения Брянска, представился «странствующим дервишем» Световидом, и дежурный РСП дал ему адрес свободной квартиры в Кожице, окраинном экорайоне города.

ГЛАВА 4

Сияющая бездна открылась впереди: свет струился, переливался, плакал и смеялся, затягивал, обволакивал тело и растворял в себе…

Переливы света были настолько красивы, что дух захватывало от этой феерической гармонии, замирало сердце, исчезали все чувства, кроме одного – чувства удивительного наслаждения…

За зеленой гаммой следовала желтая, потом голубая, малиново-фиолетовая, и заканчивала цикл серая, в которой было не меньше оттенков, чем в любой другой. Тело отзывалось на музыку света волнами такого неизъяснимого, не выразимого словами удовольствия, что хотелось петь, плакать, смеяться, кричать, испытывать боль и в конце концов умереть…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});