Падение - Вадим Кушнир

всё зачистили. Я пошёл к передовой группе, а Кэт с Ботаником остались позади, у входа.

— Ворота закрыты, — констатировал Кондор, показывая одной рукой на большие гермодвери, что должны подниматься. У него вторая рука ранена. Два пробития в районе предплечья. Но он оперативно остановил кровотечение и, кажется, ему всё равно. Сразу видно, что для этих ликвидаторов ранения скорее серая обыденность, чем что-то, выходящее за рамки нормального. Дым начал рассеиваться, и я увидел ещё и у Ягера несколько похожих “дыр”. Вместе с этим, их доспех сдержал практически все попадания и сейчас весь во вмятинах, в некоторых из которых всё ещё остались пули, они словно приварились к бронелистам.

— Архангел вызывает дредноут. Дредноут, ответьте, — я сменил канал связи и вместе с этим сделал лицевой слой шлема прозрачным.

— Ара слушает вас, Архангел.

— Врата в бункер закрыты. Нужно вмешательство "Молота".

— Вас приняла, Архангел. Немедленно уведомляю группу "Молот".

— Конец связи.

— Вы как, Архангел? — Кондор тоже показал своё лицо.

— Болит, но жаловаться не на что: вам досталось больше, — вздохнул я, смотря на оставшийся кусок пулемётной ленты, что полностью свисает вниз. Примерно десять пуль осталось.

— Заменить "коробку"?

— Нет, пока не надо. Мне этого вполне хватит чтобы убить одного человека, — заверил ликвидатора.

— Архангел, говорит командир группы "Молот". Открываем ворота. Внутри только цели, — связались со мной.

— Благодарю за помощь, "Молот".

— Архангел, просьба не только от группы "Молот", но и от всех "наших". Передайте императору привет "от центурионов, которые всё помнят".

— Принято, "Молот", сообщение будет доставлено в неизменном виде.

— С вами приятно иметь дело, Архангел. Конец связи.

К моменту завершения нашего коротенького диалога ворота уже окончательно открылись.

— Как договаривались, — вздохнул я и скрыл своё лицо. — Вхожу один.

После этого, опустив пулемёт вниз, я пошёл к входу. Первым меня встретил ещё один тоннель вниз, но он оказался коротеньким, всего на десять метров. Я спустился и прошёл сквозь вторые врата, что уже у самого бункера. А внутри светло, много статуй, растения, картины, много что в золоте. Вот и пришло время. Судя по карте, которую откорректировали союзники, все цели в одном зале. Все три цели. В дальнем по коридору. Он больше остальных. Я, не особо размышляя, выбил изысканную деревянную дверь. По мне сразу же начал стрелять император, но я короткой очередью прострелил ему руку и он упал обратно на кресло.

Глава государства одет в красную мантию с золотистым плащом. Всё его одеяние украшено самоцветами и золотом. Украшенный рельефом в виде золотого орла пистолет лежит на земле. По рукаву расплывается кровавое пятно. Его жена и десятилетний сын тоже одеты очень богато по каким-либо меркам. Женщина закричала от страха и забилась в угол, спрятав голову руками. Сын же начал убегать в другую комнату. Я крикнул ему стоять, но тот не отреагировал и пришлось прострелить ногу. Он упал и начал рыдать, а по полу начало расплываться маленькое кровавое пятно.

— Передаю приветствие от "центурионов, которые всё помнят", — первое, что сказал я. — Всему, рано или поздно, приходит конец. И Федерации, и Империи.

— И ради чего всё это? — прошипел сквозь боль император. Какой же он жалкий сейчас. За всем пафосом прячется обычный человек. Совсем не необычный, а вполне пересечный. Когда он потерял власть, то стал никем. — Империя предложила мир, а вам оказалось мало?

— Какой мир? — засмеялся. — Я похож на дурака? Убить лидеров восстания и захватить все территории — это не мир. Это война. И ты стал жертвой своих высоких амбиций. Пытаясь ухватиться за всё, потерял последнее, что осталось.

— Предатели, — пробормотал бывший правитель. — Предатели везде. Надо было ещё более жёстко всех фильтровать.

— Дурак, — с презрением бросил я. — Твои чистки и заставили всех, кто до этого сомневался, предать тебя. Забавно было наблюдать превращение одного тамплиера из цепного пса в "к чёрту это государство".

— И чего ты хочешь в обмен на мою жизнь? — наконец-то спросил он.

— Я? На самом-то деле многое. Но я же знаю, что ты опять соврёшь, — посмотрел на ленту. Ещё одна пуля со внешней стороны пулемёта. Значит, ещё одна в казённой части.

— На этот раз без лжи, — он посмотрел на меня, не в силах найти глаза за шлемом. Он полон отчаяния и готов пойти на что угодно, чтобы сохранить жизнь.

— Ну, если действительно честно…

— Да! — выкрикнул. — Да, клянусь! — перебил тот. Быстро же начал давать клятвы.

— Ладно, — я нажал на крючок и выпустил две последние пули ему в грудь. Он не умер мгновенно, но из рта начала идти кровь. Точнее, это кашель. Я же вздохнул и скинул пустую коробку с плеча, после чего достал из-за спины вторую и, для начала вытянув кусок ленты, зафиксировал её в том же месте, вставил конец в казённую часть оружия и передёрнул затвор.

— Мне это не причиняет удовольствия. Простите, но иначе нельзя, — сказал я и выпустил длинную очередь в сына императора, после чего перевёл взгляд на его жену, которая не в силах совладать с эмоциями, и нажал спусковой крючок. Зажал… Лишь потратив около половины оставшегося боекомплекта, я пришёл в себя и посмотрел на ствол. Дымится. Теперь я точно не солдат. Теперь я убийца. Как низко я пал?

Глава 81: Жрица и генерал

Кира вышла из комнаты Давиана и сначала зашла к себе. Она оставила на тумбочке свой складной нож. Нет, он ей никогда не служил в качестве оружия. Он совсем не подходит для этой роли ввиду короткого лезвия. Это напоминание. Ада при их последней встрече выцарапала на внутренней части одной из половин рукояти слова: "Мир забудет, но ты — никогда". Она не объяснила суть этой фразы, но это не нужно. Жрица нашла в них глубину, которую не поймёт никто другой. Это напоминание о всём том, что она сделала. И о добром, и о плохом, ведь с кем, как не с ней, эти воспоминания останутся на всю жизнь?

Спрятав нож в карман, девушка потянулась и вышла обратно в коридор. Подошла