Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст] - Татьяна Рожнова

«Дорогая Катрин, я очень смущена вашими извинениями, скорее мне надо взывать о прощении, потому что я предоставила мужу заверить вас в том, как мы были счастливы, получив известие о вашей предстоящей свадьбе. Но вот уже более недели мои утра были заняты писанием одного из моих длинных посланий сестре Александрине. Она предчувствовала изменение в будущей судьбе брата, спрашивала меня об этом, и так как это уже не было тайной, я сообщила ей новость, со всеми подробностями, которые она желала знать. — Я рассчитывала на снисходительность вашего семейства, прекрасно зная, что никто из вас не упрекнет меня в равнодушии, и предполагала искупить мое опоздание сегодня, когда муж утром принес мне ваше письмо, дорогая Катрин. Нужны ли вам были заверения моего деверя Павла (брата мужа. — Авт.), чтобы поверить в мою любовь к вам. Она давно уже вам принадлежала, мне достаточно было узнать вас, чтобы вас оценить, и я могу только поздравить брата с таким выбором. Выходя за него замуж, вы берете на себя миссию достойную вас — вернуть спокойствие и исцелить сердце, которое так много страдало; с вашей добротой, открытым характером, вашим умом и тактом, вы легко преуспеете в этом. Что касается Софи (10-летняя младшая дочь Ивана Гончарова. — Авт.), то я уверена, что вы будете превосходной матерью, и она сумеет заслужить вашу привязанность, так как это прелестный ребенок. А оба мальчика (Александр и Владимир — сыновья Ивана. — Авт.) настолько замечательные существа, что я не сомневаюсь — они примут Вас с радостью. Словом, я не могла бы желать моему брату более превосходной жены; я была счастлива, когда вы были моей племянницей, и буду гордиться, имея вас своей сестрой.

Да благословит вас бог за счастье, что вы ему даруете. Он так нуждается в любви женщины, которая бы его понимала. Я так признательна вашей дорогой матушке и нашей славной Наталье Петровне (сестре Ланского. — Авт.), всем вашим сестрам за любовь и заботы, которыми они окружают Ваню.

Семейная жизнь должна ему нравиться, она вполне отвечает его склонностям, а столько времени он уже был ее лишен. В течение многих лет я привыкла думать о нем только с горестным чувством, а теперь все совсем по-иному, и этим я обязана Вам, как же не любить вас еще больше, если это только вообще возможно. Кажется, у брата и сестры общая судьба: укрыться в одном пристанище после беспокойной жизни и найти в одной и той же семье спокойствие и счастье.

Маша (Гартунг. — Авт.) была очень мила, послав вам сердечное письмо; должна отдать ей справедливость — она очень изменилась к лучшему. Дай бог ей счастливой семейной жизни. Жизнь при дворе, при всем ее блеске, в конце концов надоедает, а скромный семейный очаг принимается этими молодыми девушками с благодарностью, потому что в нем есть очарование своего домашнего очага и независимости, чего они совершенно лишены при дворе.

Я еще никого не видела из Мещерских. Но Софи Кристинова, моя приятельница, а еще больше Вани, так как она была в него влюблена и до сих пор сохраняет нежную привязанность, прибежала сегодня утром ко мне, услышав о свадьбе, чтобы узнать все подробности. Она мне рассказала, что была свидетельницей того, как Лиза Карамзина, вернувшись из гостей, сообщила эту новость Пьеру Мещерскому, и что она была принята без возражений, скорее благосклонно. Словом, дай бог, чтобы все прошло благополучно. А теперь скажите мне, когда и где будет свадьба. Муж и я рассчитываем быть непременно. Александр и Соня (Пушкины. — Авт.) тоже хотят присутствовать. Дубельты также. Маша выразила желание быть на свадьбе, но я сомневаюсь, что ее муж сможет отлучиться до возвращения полка из Стрельны, так как он казначей полка, я не знаю отпустит ли он ее одну.

Итак, до свидания, дорогая Катрин, примите тысячу нежных поцелуев и столько же раз поцелуйте Марию Петровну, Наталью Петровну и всех племянниц. Как здоровье тетушки? Прошу Вас, скажите Ване, чтобы он мне о ней написал. Я также целую и его. М-ль Констанция, ваша искренняя поклонница, в восторге от выбора Вани и просит меня передать вам свое самое искреннее поздравление. Дядя (Петр Петрович. — Авт.) Вас целует и требует от вас доказательств любви, которые вы ему предлагаете. Он просит очень нежного письма к вашему дяде Павлу, не худо было бы вам вспомнить, что он женат…»{979}.

Смысл последних слов заключался в том, что Наталья Николаевна доподлинно знала, как не все гладко было в семье брата П. П. Ланского — Павла Петровича. После того как в августе 1842 г. его жена сбежала за границу, начался бракоразводный процесс. «Сборник биографий кавалергардов…» по этому поводу отмечал:

«…Надежда Николаевна бежала за границу с <…> Гриффео, оставив на руках мужа двоих детей: Николая и Павла и молодую сироту, родственницу Маслову, которую она взяла на воспитание <…> бракоразводное дело, тянувшееся более 20 лет, по окончании которого он уже в преклонных летах вторично женился на этой воспитаннице Евдокии Владимировне, думая обеспечить ей будущность посмертной пенсией»{980}.

Заметим вскользь, что Павел Ланской «имел в Петербурге два каменных дома: родовой и благоприобретенный».

Что же касается письма, то из него следует, что после годичного траура брат Натальи Николаевны — Иван Гончаров, женился на племяннице П. П. Ланского. Таким образом, Гончаровы и Ланские породнились во второй раз. Венчание состоялось 29 июня 1860 г. (по другим источникам: 18 февраля 1861 г.) в старинной Зачатьевской церкви лопасненской усадьбы, издавна принадлежавшей роду Васильчиковых.

28 июня 1860 года

У Александра Александровича Пушкина родилась дочь Софья, которая, не прожив и года, скончалась.

23 апреля 1861 года

П. П. Ланской подал рапорт, так как «расстроенное здоровье жены вынудило его взять 11-ти месячный отпуск с отчислением в Свиту, чтобы увезти жену за границу», а через месяц он вместе с Натальей Николаевной и тремя дочерьми отправился в путь.

Александра Ланская писала о болезненном состоянии матери:

«Здоровье ея медленно, но постоянно разрушалось. Она страдала мучительным кашлем, который утихал с наступлением лета, но с каждой весною возвращался с удвоенным упорством, точно наверстывая невольную передышку.

Никакия лекарства не помогали, по целым ночам она не смыкала глаз, так как в лежачем положении приступы учащались, и она мне еще теперь мерещится, неподвижно прислоненная к высоким подушкам, обеими руками поддерживающая усталую, изможденную голову. Только к утру она забывалась коротким лихорадочным сном.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});