Вся Стальная Крыса. Том 2 - Гарри Гаррисон

Капитан махнул рукой, и штурмовое подразделение двинулось вперед.

— Когда я ее распахну, врывайтесь. Зря не рискуйте. Стреляйте первыми.

Мрачные фараоны кивками выразили согласие и взяли оружие на изготовку.

Дверь распахнулась, и взвод ринулся в атаку. Штурмовики стреляли на бегу в темноту. Боливар шагнул в дверной проем и включил свет. Клубился пороховой дым. Пусто.

— Откройте наружные ворота! — приказал капитан.

Боливар поднял рубильник. Загудели моторы, застрекотали шестеренки, и тяжелые бронированные ворота утонули в земле. Мы напряженно ждали, пальцы штурмовиков застыли на спусковых крючках. И наконец впереди показались люди. Это тоже были полицейские. И тоже стояли шеренгой. И тоже целились.

— Не стрелять! — крикнул Боливар этим парням не промах. — Мы свои!

Пальцы дрогнули и расслабились. Защелкали предохранители.

— Можете объяснить, как это случилось? — Капитан Кидонда повернулся к Боливару.

— Конечно, не могу. Я тоже был в цирке.

— Но вы хоть поняли, что произошло?

— Я понял ровно столько же, сколько и вы. Счетчик денег извлечен через пробоину в стене. И каким-то образом неизвестный, или неизвестные, проникли в подвал и вынесли все его содержимое.

— Каким образом?

— Почем я знаю?

— Должны знать, потому что это ваша работа. — Капитан выходил из себя. — Мне начинает казаться, что здесь не обошлось без «крота». Тот, кто планировал кражу, прекрасно знал, как открывается дверь в хранилище. А затем он отправился в цирк, чтобы обеспечить себе алиби.

— Я не нуждаюсь в алиби! — вспылил Боливар. — Я не совершал кражи, не имею к ней никакого отношения! Доходит это до ваших куриных мозгов через толстую черепную кость?

— Что? — взревел капитан. — Оскорблять офицера полиции при исполнении служебных обязанностей? Это преступление! Арестовать его!

Подскочили плоскостопые крепыши и схватили моего сына.

— Вы не смеете! — вскричал я, замахиваясь компьютером.

На моем пути встал капитан.

— Не только смею, но и вас упеку вместе с ним в каталажку, если услышу еще хоть слово!

— Папа, успокойся. Это недоразумение, досадная ошибка.

— Ваша ошибка! — мрачно изрек олух-полицейский. — Новый менеджер с чужой планеты, разве это не подозрительно? — Он несколько секунд помолчал, держа телефон возле уха. — Отлично. Комиссар со мной согласен. Приказал доставить вас к нему. — Он ткнул в мою сторону жирным пальцем. — А вы убирайтесь, не то и вам обеспечены очень большие неприятности.

Запах из его рта говорил о многолетних отложениях еды в дуплах, в голосе сквозили ненависть и презрение. Я оглянулся на Боливара. Тот подмигнул. Я понял: не надо вмешиваться и устраивать истерику. Следует убраться отсюда и искать более деликатное решение назревшей проблемы.

Я стушевался.

— О, дорогой сэр! Вы должны простить меня. Я позволил всем этим ужасным обстоятельствам затуманить мой рассудок. И вы, конечно же, правы. Вы — слуга закона, и ваш долг — служить закону. Позвольте же мне заползти в мой жалкий отель и глубоко раскаяться в своей ошибке.

Я поклонился ему в ноги и, не разгибаясь, шаркая, попятился. Золотогалунник хотел что-то сказать, но тут Боливар оттолкнул полицейского и хорошенько врезал второму. В суматохе никто не заметил моего ухода. Я пролез под барьерной лентой и помахал зеваке, который случайно оказался водителем медленно кружившего около банка такси.

— Тормози, — сказал я. — Включай счетчик и стой здесь. Надо кое-кого подождать.

Он с радостью подчинился и с восторгом лицезрел прибытие визжащего сиреной автофургона, задом подъехавшего к парадной двери банка. Люди разместились в кузове, дверь закрылась, и фургон тронулся.

— Поезжай за этой машиной.

— Ну уж дудки! Это Полиция Безопасности, а с ней шутки плохи.

— Только для преступников. А я — репортер газеты, и вот мое удостоверение.

Я протянул золотую монету в пятьдесят кредитов. Водитель ее забрал, хоть и не без колебаний.

— Ладно. Но ближе, чем сейчас, не подъеду.

Движение на улицах было невелико и вполне позволяло нам сохранять дистанцию, не теряя фургон из виду. Он подъехал к отворенной двери уродливого, чудовищно закопченного здания. Мой шофер нажал на тормоз, и такси с визгом остановилось.

— Выходи, выходи, — трусливо приказал он.

Я открыл дверцу, но выходить не спешил.

— Что это за дом?

И услышал в ответ стон и ругательство. Наконец шофер прохрипел:

— Пыткодром. Кто сюда попадает, тот уже не возвращается.

— Отлично. Из этого выйдет превосходный репортаж, мой издатель будет доволен. А теперь поехали в «Уолдорф-Касторию», меня там ждут.

Тут я похолодел — в гостинице ждала Анжелина, и несложно было предугадать, как она воспримет новости. Такси ехало быстро, расстояние было невелико, а ее гнев — вполне оправдан.

— И ты позволил легавым бросить за решетку нашего сына?

В голосе был яд, а во взоре — жажда крови.

— Я хотел с ними расправиться, но Боливар не велел. Он мне подмигнул.

— У него тело юноши, а голова мудрого старца. Он тебе жизнь спас! Неужели ты всерьез надеялся одолеть всю полицию города? В твои-то годы? Что дальше?

— Мы его вызволим. Дело принимает очень неприятный оборот. В ту же ночь, когда мы приехали в город, произошло ограбление. Это во-первых. Во-вторых, оно резко отличается от предыдущих. Раньше сигнализация не срабатывала, а банк к утру оказывался пуст. Теперь же злодеи с шумом и пылью утащили счетчик денег, чего доселе не случалось. А когда мы вошли в банк, у нас под носом обчистили хранилище. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. А тут еще нас разлучили с Боливаром, и теперь нам необходимо крепкое алиби.

— Ты его обеспечишь?

— Обеспечу. Вернее, это сделаешь ты. Звони, заказывай гору еды и реки питья. Устроим вечеринку.

Пока она делала заказ, я извлек из чемоданов и сумок аппаратуру, распихал по карманам всякую всячину. Портативную рацию, под завязку набитую функциями, которые даже не снились ее конструктору. Фотоаппарат, делающий неплохие снимки, но это лишь второстепенное и, пожалуй, простейшее из его умений.

Как только я переоделся в черное, раздался звонок в дверь. Сервировочные столики я встречал, сидя на диване с зажженной сигарой.

— Выпивай, закусывай, веселись! — Я удобно откинулся на спинку дивана и откупорил бутылку шипучего. Но как только затворилась дверь, я вскочил на ноги и достал из кармана паутинник. — Пошли. Облаченные в черное и готовые на все!

— Надеюсь, у тебя есть хитроумный план спасения нашего мальчика, — заметила, натягивая трико, Анжелина.

— Не такой уж хитроумный, потому что у нас мало времени и еще меньше представления о том, где его держат. Обойдемся без затей. Пробьемся к нему и вызволим.

— Хорошо. Приступаем.

Выйдя на балкон, я прижал фишку к стене возле перил, и она соединилась с камнем нерушимой молекулярной хваткой. Я ухватил рукоять катушки и перебрался через перила во тьму.

— Держись!

Анжелина ухватилась за мою руку. Я нажал на кнопку, и из паутинника потек, мгновенно застывая, жидкий полимер. Мы плавно двинулись вниз — в точности как паук на своей нити. Мимо балкона соседнего этажа пролетели не задерживаясь — в окнах горел свет. Еще этажом ниже окно было темным, и там, на перилах, мы остановились. Я замаскировал паутинник, одним поворотом отмычки справился с замком раздвижной двери. Мы спустились на четыре лестничных марша и очутились на цокольном этаже. К счастью, нас никто не заметил. Затем мы преодолели запертую и снабженную сигнализацией дверь аварийного выхода. Это было плевым делом.

— Мне нравится вон та синяя спортивная малютка, — указала на машину Анжелина.

— Мне тоже. Но, по-моему, сейчас требуется что-нибудь побольше и поскромнее.

Дверца большого черного лимузина открылась от одного моего прикосновения. Машина вмиг завелась и повезла нас в ночную мглу.

— Запаркуюсь по ту сторону здания, — решил я. — Войдем через парадную дверь. Действуем быстро, экспромтом, не копаясь. Вызволяем Боливара и убираемся отсюда.

— Звучит неплохо, надеюсь, скучать не придется. Я только сейчас поняла: в последнее время мы с тобой даже не жили, а, как говорится, влачили унылое существование.

— Вам сюда нельзя, — сказал охранник у парадной двери. И словами не ограничился — поднял оружие.

Пришлось сунуть ему под нос и раздавить капсулу сонного газа. Я был уверен, что он не вспомнит о нас, когда проснется, — не зря же я добавил в газ амнезийный наркотик.

Прежде чем войти в здание Пыткодрома, мы натянули противогазы. В столь поздний час там было тихо, и стало еще тише, когда поработали аэрозоль «Отключка» и капсулы с газовой смесью «Глубокий сон». Кругом валились на пол тела в полицейских мундирах. Перешагивая через них, мы добрались до крепыша, обмякшего за конторкой. Получив укол, он что-то невнятно пробулькал, а от второго укола снова обмяк.