Ферзи - Татьяна Чернявская

— Пока мне вызванивает твоя мамаша? Да, — тряхнул головой чернокнижник. — Плохо выглядишь, даже в сравнении со своей обычной аудиторией. Только не говори мне, что тебе так разворотил рёбра Простилин. Сбрендивший старикан, конечно, был крут, но что-то я не чувствую остатков чар, да повреждение больше на механическое смахивает. Это тебя так под Гадью потрепало? Или раньше приложили? Как заживает? Рука-то хоть не поломана? Ты, кстати, регенерацию активировал? Сейчас Главе никак нельзя долго болеть.

Под пронизывающим взглядом чёрных узких глаз молодому чародею остро захотелось прикрыться. Не в притворной стыдливости, которая у «золотой молодёжи» отмирает раньше, чем сменятся все молочные зубы, а в каком-то животном предчувствии. Словно застигнутая врасплох жертва перед сытым хищником, который порвать может из ленивого желания позабавиться и этим подчас бывает страшнее оголодавшего врага. Уповая на позднее время, когда Замок обезлюдевает и наполняется благодатной тишиной, Важич не стал привычно запихиваться в десяток одежд, скрывая полученные травмы, а остался в одних штанах, давая заживающим ранам немного подышать, пусть даже сквозь тугие повязки, пропитанные целебным составом. Он всё ещё с большой опаской доверял столичным целителям, ходящим под началом Майтозина так рвущегося к месту Главы, чтоб позволять им копаться в себе, дабы не вводить в искушение (спасибо, чуть от тёткиного лечения с Триликим не встретился). И уж точно не собирался демонстрировать не самой приятной личности в замке свою физическую ущербность. Пусть остановленная регенерация и перестала оттягивать основную часть резерва, дозволяя свободно использовать чары, сам факт пробитого бока и почти не движущейся руки многих мог спровоцировать на непредусмотрительные действия. Не то, чтобы в Воронцове приходилось сомневаться, но некоторые вещи о новом Главе в Замке лучше было бы не знать никому.

— Начальству вообще болеть нельзя, — как можно беззаботнее отозвался Арн, изо всех сил стараясь не показать, как его обеспокоила чья-то наблюдательность, — чтобы подчинённые не расслаблялись. У нас это в негласном кодексе написано.

— Может, у вас ещё и написано, что позволено без согласования с Советом, распоряжаться боевыми отрядами? — недобро прищурился чернокнижник. — Бросать в неизвестность две оперативные группы, которые соподчинялись княжеской дружине? Срывать в ночь без предварительных инструкций и планов, не согласовав с командирами, большинство из которых сейчас вообще курируют летнюю практику? По непроверенной информации, поступившей неизвестно от кого? Туда, где может находиться незарегистрированный чародей неизвестного уровня резерва, что умудрился разгромить перевалочный пункт и уничтожить Лучшего Мастера-Боя?

Последнего говорить Воронцову явно не стоило. Если обвинения в собственной некомпетентности, хоть и были пренеприятны, но новизной не отличались, то напоминание о Медведе раздраконило вспыльчивого молодого человека до удлинившихся клыков боевой трансформации. Верный сотворившей его силе светляк ослепительно вспыхнул, затягивая весь кабинет холодным багрянцем огненной силы.

— А ты сам член Совета? — невозмутимо, и от того ещё более ужасающе поинтересовался Важич, словно исподволь демонстрируя сиянье звериных глаз. — Или, может быть, боевик, коль знаешь премудрости дела? Нет? Тогда занимайся своим делом, пока оно у тебя есть.

— Что ж, — скрежетнул зубами Воронцов, нервно поднимаясь со стула и направляясь к выходу. — Спокойной ночи, Глава, пока остальные гибнут за навязчивые идеи.

— Непременно, — Араон слегка улыбнулся напряжённой спине скрывшегося в коридоре чернокнижника и, обессилено прикрыв рукой глаза, прошептал: — Непременно…

Пышущая внутри сила беспокойно бурлила, требуя немедленного выхода, дёргала нервы вокруг зарубцевавшихся ран, тянула жилы тупой болью, сжимала пульсирующий резерв. Обезумевший светляк метался по колбе, то обращаясь открытым пламенем, чьи языки, прорываясь сквозь узкое горлышко, едва не хватались за планки наборного потолка, то затихая раскалённой звездой, плавящей стеклянные стенки. Боязливо пищал закреплённый в углу датчик чародейской опасности, мигая на критической отметке готового сдетанировать блокирующего заклятья. Молодого человека от сдерживаемой мощи уже начало трясти, а мелкие искры, срывающиеся с пальцев, оставляли на ковре веера ровных мерзко смердящих дыр. Несколько лежащих рядом с чародеем свитков пожелтело и начало скукоживаться, грозя вспыхнуть от общего накала.

— Всё! — нервно вскрикнул Араон, отшвыривая в окно скопившийся в ладони огненный шар. — Мне нужен кофе!

Подскочив с места, чародей бросился к приёмной, где незаменимая госпожа Ризова держала нескончаемые запасы своего волшебного зелья. На самом деле, ему нужно было успокоительное, кружка горячего молока с мёдом или лёгкая травяная наливка с каплей макового сока, но взрослому мужчине и брутальному боевику признаваться в этом казалось унизительным. Взорваться, что иногда случалось с огненными чародеями, не удержавшими взбунтовавшуюся внутреннюю стихию, тоже не хотелось. Тем более, что сегодня представители Совета взрываться уже практиковали.

Новая идея, хоть как-то перекрывающая гнев от разговора с Воронцовым, подействовала успокаивающе, и ручка в приёмную секретарши даже не оплавилась, в отличие от дверей в его собственный кабинет. Вздохнув свободнее, Арн активизировал стационарный светляк и приступил к поискам напитка, раз уж всё равно зашёл. Кабинетик Ризовой был мал и как-то совершенно по-женски уютен. В нём не было кричащих тонов или обилия мелких деталей. Не выстраивались на подоконнике шеренги бесконечных в своём однообразии кактусов, фикусов и прочих непроизносимых цветов, что расцветали только на зимнюю Средницу и то благодаря приклеенной мишуре. Только три маленькие фиалки сгрудились на краю стола, да длинная немного облезлая герань свисала со шкафа. Почему-то это сочетание казалось милым. В каком-то извращённом плане, но всё-таки. Даже кружевные занавески с какими-то причудливыми птицами не казались чем-то безвкусным. Единственное, что ужасно раздражало так это идеальный порядок, что в сравнении с равномерно захламлённым кабинетом Главы особенно бросался в глаза, выглядя изощрённой насмешкой. Выставленные по цвету подшивки документов, словно выверенные под линейку смотрели аккуратно подклеенными корешками строго в одном направлении, как бойцы на параде. Начищенные бронзовые ручки шкафов и тумб идеально сочетались с литыми книгодержателями простой, даже скромной форме. В строгой хронологии располагались своды инквизиторских законов в подарочном издании. Отдельными полотнами под стеклянным колпаком висели особо ценные свитки. Клочки бумаги с различными пометками приколотые булавками к пробковой доске и те создавали идеальную клетку, от чего-то навевая желание заглянуть под каждый листочек, чтобы лично убедиться, нет ли на обратной стороне твоего портрета с мишенью. Вглядываясь в ряд памятных портретов, подвешенных в соответствии с узорами плинтуса, Араон Артэмьевич словил себя на мысли, что при взгляде на этот кабинет до зуда в пятках хочется пнуть мусорную корзину или перевернуть подставку для листовок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});