Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Небезынтересно отметить, что попытка авторов этой книги документально, с привлечением результатов психологической экспертизы фальшивки разоблачить ее провокационный характер в центральных газетах и журналах России не встретила понимания их редакций. Соответствующее письмо не было опубликовано ни одним популярным печатным органом. К сказанному остается лишь добавить, что, согласно информации редактора журнала «Вопросы истории» В. В. Поликарпова, на соответствующий запрос редакции был получен ответ: «Какими-либо сведениями о И. Ландовском Центральный архив ФСБ России не располагает», то есть последний в НКВД не служил.[1522]

В конце февраля 1938 г. Прокуратура СССР сообщила о завершении следствия по делу «правотроцкистского блока» (характерным для практики тех лет было то, что о самом «деле» и о следствии по нему до этого не было сообщено ни слова) и привлечении к судебной ответственности 21 обвиняемого, среди которых вместе с Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым (оба они были арестованы ровно через месяц после Раковского, 27 февраля 1938 г.), Н. Н. Крестинским и другими был и Х. Г. Раковский. Начало слушания дела в Военной коллегии Верховного суда СССР, или очередная «большая шарада», как называли советские политические судебные процессы второй половины 30-х годов на Западе, было назначено на 2 марта.[1523]

Дни перед открытием процесса были использованы центральной и местной печатью для нового развертывания бешеной травли очередных жертв сталинской клики. Эта разнузданная кампания, предрешавшая судебный приговор, продолжалась на протяжении всего судебного процесса. О ее характере дают представление заголовки передовых статей «Правды»: «Правотроцкистский блок убийц, шпионов, предателей» (28 февраля): «Подлая банда убийц и шпионов» (1 марта); «Троцкистско-бухаринским бандитам нет пощады!» (2 марта); «Чудовищные злодеяния правотроцкистской банды» (3 марта); «Злейшие враги рабочих и крестьян перед судом народа» (4 марта); «Презренные торговцы родиной» (5 марта); «Заклятые враги народа» (6 марта); «Правотроцкистские бандиты – поджигатели войны» (7 марта); «Цепь чудовищных преступлений» (19 марта); «Смерть фашистским шпионам» (12 марта). Заголовки передовых статей газеты «Известия», которую лишь недавно редактировал Н. И. Бухарин, копировали «Правду».[1524] О том, в каких тонах говорилось в передовых и авторских статьях, в многочисленных «письмах» в печать представителей разных слоев населения, тщательно организованных центральными и местными партийными органами, которые должны были дать представление о грандиозных масштабах «народного гнева», можно судить по статьям М. Кольцова «Свора кровавых собак»,[1525] Д. Заславского «Шпионы всех марок»[1526] и передовой «Правды» от 7 марта.

М. Кольцов, которому оставались считаные месяцы до ареста и гибели и который, возможно, именно в силу этого особенно распинался, развязно писал: «Матерый троцкист Раковский состязается в шпионаже с бандитом и петлюровским диверсантом Гринько». Ему вторил Заславский, особенно смаковавший «службу» Раковского не только в британской, но и в японской разведке.

Но этих двух «мастеров пера» превзошла передовая, называвшая Раковского «старым, растленным до мозга костей шпионом и провокатором… Раковский – это один из виднейших главарей троцкистской банды, ближайший друг и сообщник Радека и Троцкого… Он поджигал войну по мере своих сил. Он лгал и клеветал на советскую страну, на рабочий класс».

Влить свои голоса в хор сталинских прислужников и моральных сообщников преступлений его клики не гнушались писатели и поэты. Тандем братьев Тур, которые вскоре станут известными своим соавторством с писателем-палачом Шейниным, называл Раковского «шулером международного класса».[1527] А. Сурков взывал: «Суд идет! Гнев в сердцах миллионов созрел! Нет пощады изменникам!

Смерть им! Расстрел!»[1528]

Мартовские номера «Литературной газеты» запечатлели трусость, лицемерие и моральную нечистоплотность многих из тех, кого считали видными советскими писателями. В числе требовавших уничтожить Бухарина, Рыкова, Раковского и других подсудимых были Вс. Иванов, Л. Соболев, Ю. Тынянов, А. Новиков-Прибой, Я. Колос, Л. Никулин (этот писатель был плодовитым – он выступал дважды), Б. Лавренев, И. Сельвинский, П. Павленко, Н. Тихонов, а завершал этот парад А. Толстой статьей под названием «Ставка фашистов бита».[1529]

Но не было среди подписавших эти постыдные документы имен тех, кто в тяжелую годину кровавого самовластия сохранил гордость, честность и порядочность, грозившие гибелью. Не было подписей, писем и статей Б. Пастернака, А. Ахматовой, К. Чуковского, В. Гроссмана, К. Паустовского, О. Мандельштама (сам Мандельштам был арестован 2 мая и в том же 1938 г. погиб в заключении).

В числе авторов писем, клеймивших новоявленных «врагов народа», были и видные медики, например А. Д. Сперанский, Л. С. Штерн, А. А. Вишневский, которые еще недавно сотрудничали с Х. Г. Раковским в Ученом медицинском совете Наркомата здравоохранения РСФСР.[1530]

В то же время за рубежом накануне суда развернулась кампания протеста, продолжавшаяся на всем протяжении процесса, в ходе которой многократно упоминалось имя Раковского. Так, в заявлении руководящих органов Социалистического Рабочего интернационала и Международной федерации профсоюзов говорилось: «Сегодня, накануне процесса против Бухарина, преемника Зиновьева на посту председателя Коминтерна, Рыкова, бывшего главы советского правительства, Раковского, бывшего советского посла в Лондоне и Париже, мы снова считаем своим долгом обратить внимание советского правительства на тот вред, который наносят делу рабочих всего мира эти процессы и казни».[1531]

О сущности процесса писали Л. Блюм, Э. Вандервельде и др.[1532] «Я спрашиваю себя, – размышлял Вандервельде, – какими средствами его (Раковского. – Авт.) смогли превратить в печальное подобие человека, посаженного на скамью подсудимых в Москве». Российский эмигрант-меньшевик Ф. И. Дан опубликовал в Париже заявление, в котором назвал обвинительный акт «гнусным документом»,[1533] хотя в целом этот социал-демократический деятель все более склонялся к примирению со сталинским режимом.

В защиту Раковского, который в свое время поддерживал дружеские связи с рядом видных представителей британской и французской интеллигенции, появился ряд заявлений, опубликованных в западной прессе. Французская Лига прав человека передала полпредству СССР обращение к советскому правительству с требованием, чтобы подсудимым было предоставлено право свободной защиты.[1534] Парижская газета «Тан» в связи с началом суда писала, что в СССР под маской коммунизма установлена система произвола, превосходящая своими методами все, что творили самые страшные тираны в прошлом.[1535]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});