Сборник "Прометей" - Евгений Гуляковский

Неожиданно Танаев почувствовал, как его безупречное, отлаженное, словно у хорошего автомата, сердце дало сбой. Этого никогда не бывало с ним раньше.

Что-то надвигалось на них из темноты ночи. Что-то огромное и могучее, гораздо более могучее, чем они могли себе вообразить. Существо, для определения сути которого в человеческом языке невозможно было найти подходящих слов. Существо более древнее, чем весь этот мир, чем все боги, которых придумали для себя люди.

Боль волнами накатывала, сжимала сердце, заставляла Танаева клониться ниц. Он видел, как один за другим бездыханными упали на пол каменной площадки башни его спутники, не обладавшие его силой сопротивления.

Но всё, на что хватило его самого, — это превозмочь боль, загнать ее в глубину сознания, выпрямиться и лицом к лицу встретить новую опасность.

— Шорох крыл... Дыханье ночи... — Его разум, стараясь удержаться на поверхности сознания, выдавливал наружу странные слова, которые, впрочем, все равно некому было слышать. — Кажется, я становлюсь поэтом, кажется, сегодня подходящая ночь... — прошептал Танаев, все еще цепляясь за остатки сознания.

— Подходящая для чего? — спросил голос из нависшей над ним тьмы.

— Для того чтобы умереть, разумеется!

— Тебе еще рано умирать. Ты не прошел свой путь, не выполнил предначертанного.

Затем шум огромных крыл стал почти нестерпимым, он обрушивался на барабанные перепонки, словно тысячи батарей вели огонь где-то рядом, и, наконец, чудовищных размеров птица опустилась на арку, возвышавшуюся в центре площадки, венчавшей гигантскую башню.

— Ты, Амок, изначальная... — Нет, не выговорил он, на слова, на шепот, вообще ни на какую речь уже не осталось сил. Только отголосок еще не родившейся мысли, но и этого оказалось достаточно.

— Ты узнал меня? Это странно... Обычно твои соотечественники при моем приближении падают ниц и замирают. Их слабенькие головы не способны родить даже отзвук мысли в моем присутствии. Но ты не такой. Ты способен говорить и слушать. Если бы ты знал, сколько тысячелетий я провела в молчании, не имея возможности ни с кем поделиться даже простенькой мыслишкой! Похоже, я не зря преодолела гигантское расстояние этой ночи!

— Разве ночь имеет расстояние? — Но не этот вопрос выплыл на поверхность сознания Танаева. Этот затрепетал и замер, не успев родиться, и вызвал невидимую усмешку у почти невидимой птицы. — Зачем ты пришла?

— Друг попросил показать тебе дорогу. Смотри же на этот проклятый город.

Гигантское крыло взмахнуло, и черный туман под башней рассеялся, сделав видимой каждую улицу, каждую извилину чудовищного города, мгновенно запечатлевшуюся в необъятной памяти того, кто уже давно перестал быть человеком и тем не менее все еще находил в себе силы оставаться им.

— Кто его построил и кто проклял?

— Слишком ты любопытен, человек. Лучше запоминай дорогу к твоему храму!

— Это не мой храм! Я ищу только выход. Выход из города!

— Никто не знает, какой храм станет для него собственным храмом. Люди часто меняют своих богов, свои убеждения и своих кумиров. Потому и попадают сюда.

— Я попал сюда по собственной воле!

— Я знаю. Потому и показала тебе дорогу к храму.

— Спасибо. Могу я спросить?

— Смотря что. Если хочешь узнать свое будущее, то я не отвечу, хотя оно мне известно.

— Почему?

— Будущее изменчиво. Каждый, кто знает свое будущее, пытается его изменить, часто даже независимо от собственного желания, непроизвольно. Он пытается изменить волю богов, отмеряющих человеческую судьбу.

— Понимаю. Но я хотел спросить о другом. Кто и почему проклял этот город?

— Прометей. Когда титаны отказались поддержать его в битве с богами Олимпа, он их проклял вместе с городом, который они себе построили в том мире, куда их изгнали боги верхнего мира. Прометей считал этот город тюрьмой. Но его соотечественники слишком сильно пострадали от молний Зевса, слишком свежа и болезненна была еще память о чудовищном поражении, о навсегда потерянном мире. Они решили довольствоваться той малостью, которую им бросили, как подачку, победившие боги Олимпа.

— Что же случилось потом? Куда исчезли титаны?

— Потом пронеслись века, и время все изменило. Люди постепенно перестали верить в олимпийских богов, на смену им пришла другая вера... А вместе с верой уходит и сила. Грозные боги Олимпа превратились в театральных персонажей. А те, с кем они боролись за власть над миром, исчезли вовсе, остался лишь этот умирающий город, куда новые боги иногда отправляют тех, кто этого заслужил своими смертными грехами.

— А Прометей?! Что стало с ним?

— Прометей... Прометей был настоящим героем, героем и мучеником. Память о том, кто подарил людям божественный огонь, не могла так просто исчезнуть из человеческих сердец.

Со временем те, кто приковал его к скале, отдав на растерзание орлу, утратили всю свою силу, и Прометей стал хозяином нижнего мира. Но ненадолго.

Вместе с новыми богами верхнего мира пришла и вера в того, кто владеет нижним миром. Ты знаешь его имя?

— Я знаю... Он не стал довольствоваться своим подземным царством и теперь пытается захватить верхний мир. Поэтому я здесь! Я хочу помешать ему!

— Ты слишком самонадеян, человек. Но твое намерение благородно. Поэтому я помогла тебе чем могла.

Очертания птицы стали отчетливей, и на гигантском совином лице вспыхнули огромные глаза.

— Странно... — проговорила птица. — В твоем будущем слишком много неясного. Я хотела узнать, победишь ли ты в схватке со своим врагом, узнать, разумеется, не для тебя, а для себя самой. Но твоя судьба скрыта от моего взора. Такое случилось со мной впервые. Находиться рядом с человеком, у которого нет судьбы, слишком опасно. Прощай! Попытайся не сворачивать с дороги, которую выбрал, даже если тебе покажется, что она ведет к чужому храму...

После этой загадочной фразы огромная птица взмахнула крылами и почти сразу растаяла среди угольков раскаленных фальшивых звезд.

— А мои друзья, что с ними будет?! — прокричал Танаев вслед улетающей птице.

— Они проснутся, когда придет время, — долетел до него едва слышный шепот улетающей птицы.

Оставшись один, Танаев еще долго сидел на краю площадки, свесив ноги над пропастью, и думал над загадочными словами птицы Амок.

У человека нет судьбы... Что это означает, и разве может такое быть? То, что происходит с ним каждый день, схватки с врагами, новые друзья, путешествие в подземный мир, монастырь — разве все это вместе не составляет судьбу? А если нет, тогда что же это такое, судьба? И где пролегает предназначенная ему дорога, с которой он не должен сворачивать?

Через какое-то время Танаев почувствовал легкое беспокойство от того, что его спутники слишком долго не приходят в себя. Хотя и верил птице, обещавшей, что их обморок закончится благополучно. Подойдя к Карин, Танаев проверил ее пульс. Он был совершенно ровный и не частый. Женщина безмятежно спала и что-то пробормотала во сне. Он не стал ее будить и вновь вернулся на свою наблюдательную площадку на краю пропасти.

Утро медленно вступало в свои права, туман под ним посерел, а небо окрасилось в неестественный неоновый цвет. Здесь не было солнца, или его не было видно по той же причине непрозрачности атмосферы, которая прятала звезды.

Утром начинало светиться сразу все небо, на котором невозможно было определить, где находится восток.

Вновь его мысли вернулись к загадочному пророчеству Амок. Даже если у него нет судьбы в настоящем и будущем времени, то в прошлом она была? И довольно насыщенная, вот только вспоминались почему-то не его космические походы, а маленькая армянская церквушка на краю заштатного городка, где так хорошо было играть в охоту на оленей. Из камышового забора мальчишки добывали отличные копья... Потом он научился владеть настоящими копьями и охотился с ними на чудовищных тварей, но эта охота не доставляла ему никакого удовольствия... А та церквушка давно уже исчезла из реального мира, даже камней от нее не осталось...

— Что это было? — спросила Карин, просыпаясь.

— Твоя птица. Амок.

— Она была здесь? Ты разговаривал с ней?

— Да.

— Она предсказала твою судьбу?

— Если бы я это знал...

— Так что же все-таки она тебе сказала?

— Сказала, чтобы я не сворачивал с дороги к храму, даже если она ведет в чужой храм...

— Странное пожелание, если только она не имела в виду тот древний храм, в который мы собираемся пробраться... Кстати, не пора ли туда отправляться? Рассвет уже начался, кары спрятались, а позже, когда совсем рассветет, мы станем легкой добычей для монахов.

— Ты права... И теперь, по крайней мере, я знаю, в какую сторону мы должны двигаться. Амок подарила мне карту, карту этого проклятого города. — Танаев окинул взглядом своих проснувшихся спутников и дал команду к долгому спуску.