Восходящая тень - Роберт Джордан

— Вести о непрекращающихся бедах, о набегах троллоков — если, конечно. Чада позволят им просочиться сквозь свои кордоны — неизбежно привлекут внимание к Двуречью. Андор непременно пошлет солдат, и подозреваю, гвардейцы королевы Моргейз не придут в восторг, обнаружив, что Белоплащников на андорской земле еще больше, чем троллоков. — Выходит, будет война, — пробормотал Абелл. — То, что творится сейчас, уже само по себе худо, но все-таки это еще не война.

— Может, и так, — согласилась Верин, — дело идет к тому.

С видом чрезвычайно занятого человека она достала стальное перо, маленькую книжицу в матерчатом переплете, открыла прикрепленную к поясу шкатулочку, где хранила чернильницу и коробочку с песком. Рассеянно вытерев перо о рукав, Айз Седай принялась что-то писать, хотя делать это, сидя в седле, было не слишком удобно. Похоже, она даже не заметила, какое беспокойство вызвали ее слова. Может, и вправду не заметила?

— Война, надо же, — продолжал бормотать себе под нос Коутон.

Фэйли положила ладонь на руку Перрина. Вид у нее был невеселый.

Мастер ал'Тор тоже ворчал. Перрин слышал, что Тэму довелось побывать на войне, хотя и не знал, где тот воевал и с кем. Вроде бы в молодости Тэм отправился в дальние края, откуда много лет спустя вернулся с женой и ребенком. С Рандом. Мало кто из двуреченцев вообще покидал родные места, а о том, что такое война, здесь знали только понаслышке — от бродячих торговцев, возчиков да купеческих стражников. Но сам Перрин видел войну на Мысе Томан и понимал, что Абелл прав: то, что творится сейчас, очень плохо, но настоящая война куда хуже.

А может быть, Верин права и хочет, чтобы он перестал строить догадки. Если троллоки, разоряющие Двуречье, явились сюда в качестве приманки, значит, это ловушка для Ранда. Айз Седай должны бы об этом знать, но ведь от них нипочем не получишь простого и ясного ответа. Ну что ж, в конце концов, если эти троллоки, Отрекшиеся или кто-то еще устроили западню для Ранда, то они просчитались. Во-первых, вместо Возрожденного Дракона они заманили в Двуречье простого кузнеца, а во-вторых, и он, Перрин, вовсе не собирается к ним в силки.

Спутники проезжали мимо ферм, расположенных примерно в миле одна от другой. Все они были заброшены, а одна, принадлежавшая Айеллинам, имевшим родню в Эмондовом Лугу, — сожжена. Жители ее погибли и были погребены под грушевыми деревьями за руинами дома. Те из них, чьи тела удалось найти. Абелл рассказывал об этом неохотно, а Тэм и вовсе ни в какую не соглашался говорить. Видать, не хотел его расстраивать. Он ведь знал, что троллоки пожирают свои жертвы. Перрин рассеянно поглаживал топор, пока Фэйли не взяла его за руку. Похоже, ее эта история огорчила больше всех. Перрин подумал, что она знает о троллоках куда больше, чем кажется.

Айильцы ухитрялись оставаться невидимыми даже на открытом пространстве и показывались, лишь когда сами того хотели. Когда Тэм свернул на восток, Гаул и Девы повернули в том же направлении.

Солнце стояло почти в зените, когда впереди показалась ферма ал'Синов. Других ферм поблизости видно не был, хотя на севере и на востоке поднимались из труб серые дымки. Почему их обитатели, живя так уединенно, еще не оставили свои дома? Ведь если нагрянут троллоки, у людей одна надежда — на Белоплащников. До хозяйского дома было еще довольно далеко, и Тэм подозвал Гаула и Дев и предложил им подождать, пока остальные заглянут на ферму.

— Обо мне и Абелле болтать не станут, — пояснил он, — а коли увидят вас — пойдут лишние толки.

И впрямь, если местные жители завидят вооруженных до зубов Дев в диковинных нарядах, толков не оберешься, подумал Перрин. Он приметил, что и у каждой из них, и у Гаула на поясе висел кролик, и ума не мог приложить, когда они нашли время охотиться, да еще и опережая всадников. Они даже выглядели менее усталыми, чем лошади.

— Ладно, — сказал Гаул, — я найду местечко, где можно перекусить, и буду наблюдать за вами оттуда.

Он повернулся и умчался прочь. Байн и Чиад обменялись взглядами, затем Чиад пожала плечами, и девы последовали примеру Гаула.

— А что, разве они не вместе? — спросил отец Мэта, почесывая затылок.

— Это долгая история, — отозвался Перрин. Не объяснять же мастеру Коутону, что между Гаулом и Чиад кровная вражда и лишь водный обет удерживает их от кровопролития. Кстати, надо будет разузнать у Гаула, что это за обет.

Усадьба ал'Синов была такой же, как и большинство двуреченских ферм, — с тремя высоченными амбарами и пятью сараями для сушки табачного листа. Просторный, обнесенный каменной оградой загон был полон черномордых овец, а в других, поменьше, держали по отдельности пятнистых молочных коров и черных быков. В свинарнике хрюкали свиньи, по двору бегали цыплята, а в большом пруду плавали белые гуси.

Обычная картина, но Перрин приметил и одну странность. На соломенных крышах амбаров и хозяйского дома сидели мальчишки — восемь или девять, все с луками и колчанами. Завидев всадников, они подняли крик. Еще не разобрав, кто едет, женщины принялись загонять в дом ребятишек, а на двор высыпали мужчины — одни с луками, другие с вилами и косами. Их было много — многовато даже для такой большой фермы.

Перрин вопросительно посмотрел на Тэма.

— Джак приютил семейство своего двоюродного брата Вита, — пояснил ал'Тор. — Витова ферма слишком близко от Западного Леса. Ну а потом он пустил к себе и семью Фланна Левина. На их усадьбу напали, и хотя Белоплащники поспели вовремя и троллоков отогнали, Фланн рассудил, что оставаться там опасно. У Джака доброе сердце.

Когда всадники приблизились ко двору, Тэма и Абелла узнали и все бросились им навстречу с радостными приветствиями — даже детишки высыпали из дому. Здесь были представители всех поколений, от седовласой, согбенной Эстеллы ал'Син, которая ходила с клюкой — хотя не столько на нее опиралась, сколько гоняла ею людей с дороги, — до спеленутого младенца, которого держала на руках пышнотелая женщина с лучезарной улыбкой на круглом лице.

Взгляд Перрина скользнул было мимо, но потом вернулся к улыбчивой толстушке. Когда он покидал Двуречье, Лайла Деарн была стройной девицей, которой ничего не стоило переплясать трех парней подряд. А теперь ее и не узнать. Только глаза и улыбка остались прежними. Перрин поежился. Надо же, а ведь когда-то он подумывал на ней жениться, да и она вроде была не против. Сейчас она была слишком занята младенцем и стоявшим рядом с ней толстопузым малым, чтобы заметить Перрина. Стало быть, она вышла замуж за Натли Левина. Вот странно — он и плясать-то никогда не умел. Впрочем, хвала Свету, что все так обернулось. Перрин огляделся в поисках Фэйли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});