Потерянная заря - Наталия И. Новохатская

возрастала, зачем и куда я шла – неважно, но дойти надо было во что бы то ни стало.

Обыкновенный шоковый коллапс, хорошо, что без паники, не то бросилась бы под колеса, как завидела свет фар… Но одна машина проехала мимо, а другой не случилось.

Когда кусты на обочине перестали мешать, я затормозилась на месте, не понимая, куда двигаться. Настал полный ступор, но ощущения обострились на порядок, вдруг вместо мелкого дождя полетел снег и показался очень важным, картина запомнилась так, что могла быть нарисованной или отснятой через десяток с лишком лет.

Именно в тот миг услышала за спиной шаги по мокрому асфальту, но сдвинуться не могла, только наблюдала густеющий снег и ощущала на губах горячие слезы, они текли быстро, незаметно, сами по себе, неясно почему.

– Что с тобой? Куда бежишь? – спросил Митек, он схватил меня в охапку и удержал от рывка на шоссе, там показалась встречная машина. – Почему плачешь?

– Я хотела, чтобы она осталась жива, – проговорила я, бог знает кому и зачем, дальше слезы хлынули потоком безостановочно. – А она умерла, наверное, случайно. И ничего не исправишь, никогда…

– Это кто, девка, о которой сболтнул? – сообразил Митек. – Зря я…

– Это не я умерла, а она, – говорила я легко, без соображения, словно наглоталась не своих слез, а сыворотки правды, слова лились, как слезы. – Я не знала, что с ней стало, пока не сказали, вот тут скорая выехала. С сиреной, сверкала синим…

– Погоди, – сказал Митек, не выпуская меня из рук. – Ты пошла посмотреть, как оно было, верно?

Помню, что кивала головой и рыдала в голос, что говорила – не помню, но много чего. Осталось в памяти, что Митек утешал, как ребенка: «тихо, тихо, не плачь, моя хорошая, все давно прошло, я с тобой…» и не отпускал, держал крепко, но никуда не торопился. Мы так и стояли на кромке шоссе, а редкие машины проезжали мимо, видно, там думали, что у нас семейная драма.

– Ну ладно, я понял, что к мужу и к маме ты не хочешь, – высказался Митек, когда я замолкла, и слезы иссякли. – Но стоять здесь тоже не нужно.

– Никакой он не муж, никогда не был, и развелись уже, – возразила я непонятно зачем. – Видеть его не могу и не хочу.

– Само собой, – ответил Митек. – Я не о том. Поедем на вашу дачу, утро вечера мудренее, только не топлено, ну да ладно. Разберемся.

Я не стала возражать, Митек выпустил под честное слово, что никуда не побегу, и мы дошли до машины, она стояла открытая, на сиденья намело сугробы мокрого снега.

– Раз у нас вышло, что битый небитого везет, – сказал Митек, когда кое-как уселись и пристегнулись. – То можешь послушать, как я чуть не угодил под трибунал. Не думай, что ты одна такая, не то будешь меня ненавидеть, а этого не надо. Да и не говорил никому, тебе могу, получится баш на баш.

Вновь я не стала отвечать, и на темной долгой дороге выслушала историю, перед нею мои горести и душевные травмы отчасти померкли.

Но может быть, что мы послужили друг дружке ролевой группой, и Митек утешал меня на обочине, как свою давно погибшую молодую жену. Это я поняла сразу, как услышала, всё остальное додумала потом. Искандер был бы нами доволен, хотя не успели до него ни доехать, ни добежать.

2

Рассказчика видно почти не было, казалось, что я ехала в пустой темной машине с внешним управлением, а из динамика лился безличный голос, от меня не требовалось ни привета ни ответа. Исповедь в дороге прозвучала примерно так.

Прапорщик некоей секретной службы отучился в особом заведении и вернулся из арктической командировки, где мороз и тьма пробирали до костей и глубже. Невеста его дождалась, сыграли свадьбу, жили по очереди у обоих родителей, а он добивался следующего назначения, чтобы скопить денег на кооператив, жена ждала ребенка, своё жилье нужно было позарез. Досталось богатое назначение в Африку, там шла война с нашими советниками и кубинским участием, специальность пригодилась, его послали заведовать складом с оружием и взрывчаткой для местных партизан под крышей посольской комендатуры. Деньги давали хорошие, ехать пришлось одному, жену оставил с её родителями, беременность проходила трудно, с работы пришлось забрать.

На месте он считал каждую копейку, почти не пил и не ел, несколько раз торганул своим товаром, нынешний босс брал полмешка за полтинник баксов, так с ним познакомились. Но дома дела шли хуже, жена болела и скучала, а поздней осенью, когда дело подошло к декрету, её идиоты-родители поехали в псковскую деревню копать картошку, оставили дочку в больнице, вроде на сохранение. Потому что сестра возиться не захотела, гуляла девушка, искала жениха, не хотела отстать. Мать ходила в больничку, передала письмо, что Ленке там плохо. Никто за ней не смотрит, кормят дрянью, больница – ветхий флигель, сыро и холодно, плесень, вокруг чужие люди, до Ленки дела нет, колют непонятные лекарства.

Мать хотела забрать невестку к себе, та сомневалась, мать просила передать, что он велел забрать. Но не успели, случились преждевременные роды, ребенок не выжил. Мать плакала, как дозвонилась в пункт связи, не сразу понял, что просила срочно приехать. Ленка совсем плохая, никому ни слова не говорит, лежит и смотрит в стенку, из больницы выпишут послезавтра.

Он бросился по начальству, просился в самолет, борт вылетал в тот день без расписания, военные чины приехали с инспекцией и собрались восвояси. Свое начальство отказало, мол, нечего людей тревожить, будешь лишним, а рейсовым через три дня – так и быть, даже бесплатно, в счет отпуска. Но опять не успели, сестра забрала Ленку из больницы, привезла домой и ушла на гулянку. Они жили на десятом этаже, Ленка прыгнула из окна и сразу насмерть, не мучилась лишнего.

Когда ему сказали, произошло затмение, взял бутылку водки, выпил разом и понял, что надо делать. Загрузил джип взрывчаткой, выехал из гаража и двинулся к начальнику под окна, показать, что об этом всем думает. Не доехал, не помнит почему, прорвался в ворота, их снес и выехал наружу посольства, сзади стреляли.

Потом вечером в лесу делал взрывпакеты, вышел на тропу войны и швырял куда попало, вроде туда, где вражеские черные партизаны, в него опять стреляли, попали в джип, был фейерверк с салютом.

Нашли кубинцы у моря, хотел доплыть до дому, бойцы напоили ромом и долго пели у костра песни про