Синтез - Токацин

— Так-то лучше, — Майкл провёл вдоль защитного поля карманным дозиметром и довольно усмехнулся. — Сейчас тут можно находиться, не опасаясь за свою жизнь. Что ж, приступим…

Он достал скатанный в трубочку листок и, оглядевшись по сторонам, сел у стены.

— Вы всегда сидите прямо на полу?

Гедимин удивлённо мигнул.

— Могу дать кусок ветоши, — он заглянул в ближайшую нишу.

— Не нужно, — отмахнулся Майкл. — Дело привычки… Герберт допытывается, в каком архиве я раскопал ваши чертежи, и не арестуют ли меня за такие раскопки. О вашем существовании ему пока лучше не знать. Ему доверять можно, но всем, кто прочитает письмо по дороге, — навряд ли. Герберт пока очень занят, а я прикинул, что могу сделать я. Начнём, пожалуй, с нового контейнера для облучающей установки…

…На Хольгера Гедимин наткнулся, поднимаясь из душевой, — тот вышел к двери, чтобы проводить Кенена, и ненадолго задержался, вполголоса что-то с ним обсуждая.

— Джед! — Кенен, услышав шаги, развернулся к сармату и широко ухмыльнулся. — Тебя теперь не поймаешь. Уже два вечера тебя никто нигде не видит. Даже Хольгер и Линкен.

— Я подходил к лаборатории сегодня вечером, увидел, что закрыто изнутри, — негромко сказал Хольгер, глядя на забинтованные руки Гедимина. — Лезть не стал. Но… ты там поосторожнее, ладно?

— Ещё несколько вечеров меня не будет, — сказал сармат. — Возможно, до конца сентября. Пока не заходите ко мне. Майкл вызвался мне помочь. Я бы не хотел напугать его.

Кенен и Хольгер озадаченно переглянулись.

— Майкл? Кто это? — спросил сармат-инженер. — Чего он боится?

— Майкл Вольт, учёный из Лос-Аламоса, — тихо пояснил Гедимин. — Он не сармат. Странно, что он не боится одного меня. А вас всех вместе… я не хочу рисковать.

Кенен странно хрюкнул и протянул руку к плечу Гедимина.

— Ты… привёл в свою нору… макаку?!

— Он — учёный, — сармат недобро сощурился. — Никогда не называй никого из учёных макакой.

— Да хоть сто раз учёный, — Кенен встряхнул головой и ошарашенно посмотрел на Гедимина. — Он человек! Ты мигнуть не успеешь, как к тебе завалится охрана. Жить надоело?!

Сармат покачал головой.

— Никто не узнает. Ему я верю. А вот тебе внутри делать нечего.

Кенен три секунды смотрел на него в упор, потом отвёл взгляд.

— Как знаешь, Джед. Жаль будет, если тебя расстреляют.

Глава 24

20 сентября 53 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ветер с озера срывал с кустов побуревшие листья, и они рассыпались по берегу; холодный мокрый лист шмякнулся Гедимину на грудь, и сармат недовольно сощурился. Убрать мешающий предмет он не мог — сёстры Хепри лежали на его руках, придавив их к земле.

— Приятный ветер, — заметила Мафдет, отклеив листок от груди Гедимина, и провела мокрой ладонью по его коже. — То, что нужно для охлаждения.

Сешат лежала, уткнувшись лбом в подмышку сармата, и рассеянно водила пальцем по его животу. От неё ещё тянуло жаром, и Гедимин лениво прикидывал, нужна ему ещё одна разрядка на сегодня, или достаточно будет предыдущих двух.

За кустами зашуршала трава — кто-то шёл по берегу, быстро, но неуклюже, и шумно при этом дышал. «Без экзоскелета,» — отметил Гедимин. «Но и не сармат.»

За голыми ветками мелькнул жёлтый комбинезон, и не успел Гедимин шевельнуться, как из зарослей выбрался Майкл Вольт. Отмахнувшись от лезущей в лицо ветки, он облегчённо вздохнул.

— Гедимин, вас нелегко най… Чёрт!

Сешат громко фыркнула и перекатилась на спину — ей совершенно не хотелось подниматься.

— А, так у тебя дела, — Мафдет нехотя села, застёгивая комбинезон. — Ладно, до завтра. Эй, долго будешь валяться?

— Да ну-у, — протянула недовольная Сешат, поднимаясь на ноги и окидывая чужака презрительным взглядом. — Развелось тут…

Гедимин, щурясь от смущения, застегнул комбинезон, стряхнул с себя жёлтые листья и выпрямился. Майкл стоял неподвижно, глядя вслед самкам, и его щёки и уши порозовели.

— Прошу прощения, Гедимин, — пробормотал он, с трудом отведя взгляд. — Кажется, я испортил вам очень хороший вечер.

— Да, — кивнул сармат. — Не ждал встретить вас в воскресенье. Зачем?

— Это вам, — Майкл протянул ему туго свёрнутый лист, исчерченный с двух сторон. — Последние доработки от Герберта.

Гедимин мигнул. Он хотел скрыть волнение — но рука, протянутая за чертежами, заметно дрожала. Он быстро развернул лист, заглянул в него и довольно ухмыльнулся.

— Спасибо, профессор Вольт, — он с трудом удержался, чтобы не прижать чертежи к груди, а спокойно положить в карман.

— Ваша благодарность дорогого стоит, — усмехнулся в ответ Майкл. — Я был бы рад увидеть всё это собранным и работающим. Да и помочь в сборке не отказался бы. Что насчёт этого вечера?

Гедимин мигнул ещё раз.

— Сегодня воскресенье. Вы не отдыхаете, как все люди?

— Не тогда, когда под свалкой строится ядерный реактор, — сдерживая ухмылку, отозвался человек. — Чёрт! Если бы сюда заглянул Герберт… Он и так изнывает от любопытства. Но я ничего ему не сказал.

— Слишком светло, — Гедимин сощурился на заходящее солнце. — Могут заметить. Сейчас я пойду на свалку, поищу подходящие обломки. Вам до темноты лучше не появляться.

— Что ж, это правильно, — кивнул Вольт, смахивая с комбинезона ивовый лист. — Пойду читать отчёты. Хотите знать, где пройдут испытания сольвента?

Сармат кивнул.

— У вас глаза светятся жёлтым, — усмехнулся человек. — Занятно… Сейчас мы колеблемся между рудником «Лорадо» и «Волчьей речкой». Возможно, это будет «Жёлтое озеро». Если бы решал только я, то запросил бы вашей помощи. Хорошая база ремонтников под боком — это очень важно. Но решать будут геологи «Вирма».

…Обёртки и листья разлетелись в стороны. Гедимин зарылся в нижние слои, где слежалось фриловое крошево и редкие обломки проржавевшего металла. Подобрал в переплавку несколько рваных контейнеров из-под Би-плазмы и обломок шатунного вала и долго с сомнением смотрел на кучу листьев, но всё же счёл эту органику непригодной для переработки. Поиски и сортировка найденного не мешали ему думать об установке. Лист с чертежами успел отпечататься в памяти, и Гедимин уже знал, что и как разместит в убежище. «И это уже будет похоже на лабораторию,» — думал он и довольно щурился. «И работать будет нормально.»

23 сентября 53 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Перчатки химической защиты, семнадцать пар… Странно, зачем ещё две пары? — Торкват, вскрывающий ящики с поступившими материалами, удивлённо мигнул.

— Это мои, — заглянул в ящик Гедимин.

— А. Мог бы догадаться, — хмыкнул Торкват, доставая лишние перчатки. — Забирай.

Гедимин, благодарно кивнув, вернулся к верстаку. Расстеленный на нём чертёж, уже слегка затрепавшийся, был придавлен россыпью деталей и полусобранной из них конструкцией. Гедимин подобрал её и, задумчиво щурясь, покрутил в руках. Коленчатый вал, сдвинутый с места, покатился по верстаку и остановился у локтя Иджеса. Тот, выразительно вздохнув, поднял деталь и вернул её на прежнее место.

— Что ты там вертишь, Гедимин? От тебя уже неделю слова не добиться, — Иджес дотянулся до ремонтника и тронул его за локоть. Сармат недовольно покосился на него.

— Нужно подумать. Подожди до октября, Иджес.

— Ты совсем сошёл с ума по этой мак… этому Майклу!

Реакция у Иджеса была хорошая, память — тоже; Гедимин, наполовину обернувшись к нему, даже не шевельнул рукой, но между ним и сарматом-северянином уже было не менее метра, и северянин выставил блок.

— Правда, Гедимин. Только и думаешь, что о своём профессоре. Смотришь на этот дурацкий лист, и глаза горят. Тебе что, нравится говорить с человеком?

— С ним есть о чём поговорить, — пожал плечами Гедимин. — И он умеет слушать.

— Если тебе так надо, я могу послушать, — сказал Иджес и, помедлив, добавил:

— Даже про реактор.

Гедимин хмыкнул.

— Не мучайся.

Он перевернул лист. До этой части чертежа он ещё не добрался — и едва ли мог добраться в ближайшие пять лет. Наметки конструкции реактора, сделанные Гедимином в строгом карцере, были доработаны в четыре руки — сармат даже различал, где чьи поправки. «Жаль, что сармат из стены — только галлюцинация,» — подумал Гедимин. «Ему было бы интересно.»

В том, что светящийся атомщик порождён исключительно перегретым мозгом сармата, сомневаться больше не приходилось. Его идеи были точно такими же, какие мог выдать сам Гедимин — и его ошибки были только ошибками Гедимина. После заочного общения с Гербертом разница стала очевидной, и сармату было немного грустно — он, несмотря на все разъяснения медиков и Хольгера, всё-таки надеялся на встречу с атомщиком из карцера. «Зато Вольт настоящий,» — подумал он, усмехнувшись, и посмотрел на свои руки. Последние чешуи тёмно-серой кожи отшелушились, ожоги превратились в серые ветвящиеся рубцы — не слишком заметные, прерывистые, в точности по траекториям вскрывшихся когда-то язв. Такая же полоса — полумесяц концами вниз, толщиной в полсантиметра — осталась на груди, и, вполне возможно, на всю жизнь. «Не знаю, как ему, а мне будет приятно вспоминать его.»