Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт

— Когда происходит преступное деяние, то три главных следа неминуемо приводят к преступнику: деньги, власть или месть. Этот инцидент был подстроен для того, чтобы уничтожить Дом Атрейдесов, возможно, по той же схеме, которую использовали, убив вашего отца.

Лето тяжело вздохнул.

— Наша семья наслаждалась несколькими мирными годами, пока правили барон Дмитрий Харконнен и его сын Абульурд, которые оставили нас в покое. Боюсь, что барон Владимир Харконнен снова решил раздуть старую вражду. То, что я о нем слышал, подтверждает мои слова.

Ментат мрачно улыбнулся.

— Я тоже думал об этом, милорд. Я абсолютно не могу понять, как они могли осуществить такое нападение при том, что вокруг было полно кораблей, с которых могли все увидеть. Доказать же наше обвинение в Суде Ландсраада будет поэтому очень трудно.

Появился охранник и с непроницаемым лицом, не глядя на Лето, положил на стол пакет и удалился.

Гават провел сканером над подозрительной посылкой.

— Кубик с посланием, — сказал он.

Сделав знак Лето отойти подальше, он вскрыл упаковку, и на стол выпал темный предмет. На нем не было никаких знаков, ни подписи отправителя, но послание казалось весьма важным.

Лето взял кубик, и он засветился, считав его отпечатки пальцев. Слова побежали по грани кубика синхронно с движениями глаз герцога. Послание содержало всего два предложения, но они стоили массы провокационной информации.

«Кронпринц Шадцам, как и его отец, поддерживает тайную и незаконную связь с Бене Тлейлаксу. Эта информация может оказаться полезной для вашей защиты, если вы, конечно, осмелитесь ее использовать».

— Туфир, посмотри-ка сюда.

Но слова исчезли, прежде чем Лето успел повернуть грань к Гавату. Кубик внезапно развалился на куски в ладони Лето. Он не имел ни малейшего представления о том, кто мог прислать ему такую бомбу. Возможно ли, что у меня есть союзники на Кайтэйне?

Лето внезапно охватили тяжкие подозрения, это была почти паранойя. Он перешел на язык жестов, применявшийся в боевой обстановке Атрейдесами с незапамятных времен. Этому языку старый герцог научил Лето и близких к себе людей. Ястребиное лицо молодого человека потемнело, пока он рассказывал Гавату о том, что он прочитал, и спрашивал, кто мог прислать это.

Ментат раздумывал несколько мгновений, прежде чем ответить на том же языке жестов.

— Тлейлаксы не славятся своими воинскими доблестями, но эта связь может объяснить легкость, с которой они сокрушили Икс с его высокими оборонными технологиями. Возможно, что сардаукары тайно взяли контроль над населением подземных городов Икса. Шаддам каким-то образом замешан в этом деле, — закончил Туфир, — и не хочет, чтобы это выплыло наружу.

Пальцы Лето замелькали с новой силой. Он хотел разъяснений.

— Но как это может быть связано с нападением на лайнер? Я не вижу связи.

Гават облизнул красные губы и произнес тихим шепотом:

— Может быть, ее нет. Но это не имеет значения, поскольку мы можем использовать эту информацию, когда для нас настанет самый трудный час. Я предлагаю блефовать, мой герцог. Это будет показательный, отчаянный блеф.

~ ~ ~

К проведению Конфискационного Суда неприложимы обычные правила представления улик. Улики не представляются ни противной стороне, ни магистрату до проведения судебного заседания. Это ставит подсудимого в выгодное положение, преимущества коего соизмеримы с риском, который несет обвиняемый.

Правила Рогана о представлении улик; 3-е издание

Прочитав послание Лето, кронпринц Шаддам вспыхнул от ярости.

«Сир, моя защита располагает документами о Ваших связях с Бене Тлейлаксу».

— Немыслимо! Как он мог это узнать?

Непристойно выругавшись, Шаддам швырнул кубик в стену, отколов от нее кусок мрамора с синеватыми прожилками. Фенринг бросился подбирать осколки кубика, чтобы прочесть, что именно хотел сказать юный Атрейдес. Шаддам с такой ненавистью взглянул на своего советника, словно во всем был виноват один только Фенринг.

Наступал вечер. Дело происходило в пентхаусе Фенринга, и сейчас Шаддам нервными шагами мерил периметр балкона, а Хазимир, как тень, крадучись, следовал за своим повелителем. Шаддам, хотя и не был еще коронован, уселся на стоявшее на балконе кресло с таким видом, словно это был императорский трон. С королевской надменностью он вперил взор в друга.

— Итак, Хазимир, как ты полагаешь, откуда мой кузен мог узнать о тлейлаксах? Какие у него есть улики?

— Хммм-а, может быть, он просто блефует…

— Такая догадка не может появиться в результате простого совпадения. Мы не имеем права считать это сообщение блефом, даже если это действительно так. Мы не можем допустить, чтобы правда выплыла наружу в Ландсрааде. — Шаддам застонал от бессильной злобы. — Мне совсем не нравится этот Конфискационный Суд. И никогда не нравился. Этот процесс снимает с императора всякую ответственность за изменение статуса и прав Великих Домов, которые передают себя под юрисдикцию означенного суда. То есть я не могу повлиять на его решения. Думаю, что это плохая форма судебной власти.

— Но вы ничего не можете поделать с этим, сир. Это установление закона восходит своими корнями к временам Джихада, когда Дом Коррино был облечен властью над цивилизацией и человечеством. Примите в расчет, что за истекшие с тех пор тысячелетия Конфискационный Суд собирался всего три раза; как мне кажется, находится немного любителей играть в игры по принципу «все или ничего».

Шаддам продолжал хмуриться, отчужденно глядя на вырисовывающиеся вдалеке, на фоне вечернего неба, призматические башни императорского дворца.

— Но как он мог все это узнать? Кто ему сказал? Что мы упустили? Это же катастрофа!

Фенринг остановился на краю балкона, глядя на звезды своими близко посаженными блестящими глазами. Понизив голос до зловещего шепота, он заговорил:

— Может быть, мне стоит нанести Лето Атрейдесу маленький частный визит, навестить узника в его камере, хммм? Просто чтобы выведать, что он узнал и как это ему удалось. Это самое очевидное решение нашей маленькой дилеммы.

Шаддам ссутулился в кресле, от неестественной позы, в которой сидел кронпринц, у него затекла поясница.

— Герцог ничего не скажет. Ему есть что терять. Может быть, он хватается за соломинку, но я ни минуты не сомневаюсь, что он полон решимости привести в исполнение свою угрозу.

Огромные глаза Фенринга потемнели.

— Если я задаю вопросы, Шаддам, то получаю ответы. — Он сжал кулаки. — Вам бы давно следовало это усвоить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});