За миллиард лет до конца света (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

– Слава богу, хоть ты на месте, – сразу же заговорил он. – А то я совсем со страху спятил… Слушай, Банев, надо удирать… Пойдем, а? Пойдем отсюда, Банев… – Он схватил Виктора за рубашку и потянул в коридор. – Пойдем, невозможно больше…

– Обалдел, – сказал Виктор, вырываясь. – Иди спать, рамолик. Три часа.

Но Квадрига снова ловко ухватил его за рубашку, и Виктор с изумлением обнаружил, что доктор гонорис кауза совершенно трезв, от него даже не пахло.

– Нельзя спать, – сказал Квадрига. – Из этого проклятого дома надо удирать. Видишь, что со светом? Мы здесь погибнем… И вообще из города надо удирать. У меня на вилле машина. Пошли. Я бы один уехал, да боюсь выйти.

– Погоди, не хватайся, – сказал Виктор. – Успокойся сначала.

Он втащил Квадригу в номер, усадил в кресло, а сам пошел в ванную за стаканом воды. Квадрига сейчас же вскочил и побежал за ним.

– Мы здесь с тобой одни, никого не осталось, – сказал он. – Голема нет, швейцара нет, директора нет…

Виктор открутил кран. В трубах заворчало, вылилось несколько капель.

– Тебе что, – сказал Квадрига, – воды надо? Пойдем, у меня есть целая бутылка. Только быстро. И вместе.

Виктор потряс кран. Вылилось еще несколько капель, и ворчание прекратилось.

– В чем дело? – спросил Виктор, холодея. – Война?

Квадрига махнул рукой.

– Да какая война… Удирать надо, пока не поздно, а он – война…

– Почему – удирать?

– По дороге, – сказал Квадрига, идиотски хихикнув.

Виктор отодвинул его локтем, вышел из номера и направился вниз, к портье. Квадрига семенил следом.

– Слушай, – бормотал он. – Давай через черный ход… Только бы выйти, а там у меня машина. Уже заправлена, погружена… Я как чувствовал, ей-богу… Водочки выпьем и поедем, а то здесь водки не осталось…

В коридоре тускло, как красные карлики, светились плафоны, на лестнице света не было вообще, в вестибюле – тоже, только над конторкой портье тлела лампочка. Там кто-то сидел, но это был не портье.

– Пойдем, пойдем, – сказал шепотом Квадрига и потянул Виктора к выходу. – Туда не надо, там нехорошо…

Виктор высвободился и подошел к конторке.

– Что у вас тут за безобразие… – начал он и замолчал.

За конторкой сидел Зурзмансор.

На месте портье сидел Зурзмансор и быстро писал в толстой тетради.

– Банев, – сказал он, не поднимая головы. – Вот и все, Банев. Прощайте. И не забывайте наш разговор.

– А я не собираюсь уезжать, – возразил Виктор. Голос у него сорвался. – Я намерен узнать, что делается с электричеством и водой. Это ваша работа?

Зурзмансор поднял желтое лицо.

– Нет, – сказал он. – Мы больше не работаем. Прощайте, Банев. – Он протянул через конторку руку в перчатке. Виктор машинально взял эту руку, ощутил пожатие и пожал сам. – Такова жизнь, – сказал Зурзмансор. – Будущее создается тобой, но не для тебя. Вы, наверное, это уже поняли. Или скоро поймете. Вас это касается больше, чем нас. Прощайте.

Он кивнул и снова принялся писать.

– Пойдем! – прошипел над ухом Квадрига.

– Ничего не понимаю, – громко, на весь вестибюль произнес Виктор. – Что здесь происходит?

Он не желал, чтобы в вестибюле было тихо. Он не желал ощущать себя здесь посторонним. Не он здесь посторонний, и нечего Зурзмансору сидеть в три часа ночи за конторкой портье. И нечего меня запугивать, я вам не Квадрига… Но Зурзмансор не услышал или не захотел услышать. Тогда Виктор демонстративно пожал плечами, повернулся и направился в ресторан. В дверях он остановился.

В зале тускло светились торшеры, тускло светилась люстра, тускло светились рожки на стенах, и зал был полон. За столиками сидели мокрецы. Они все были одинаковые, только сидели в разных позах. Одни читали, другие спали, а многие, словно окоченев, неподвижно смотрели в пространство. Светлели голые черепа, пахло сыростью и медикаментами. Окна были распахнуты, на полу темнела вода. Не было слышно ни звука, только плеск дождя доносился снаружи.

Потом перед Виктором появился Голем, напряженный, озабоченный, совсем старый.

– Почему вы еще здесь? – спросил он вполголоса. – Уходите, здесь нельзя.

– Что значит – нельзя? – сказал Виктор, снова раздражаясь. – Я хочу выпить.

– Тише, – сказал Голем. – Я думал, вы уже уехали. Я стучал к вам. Куда вы сейчас?

– К себе в номер. Возьму бутылку и пойду к себе в номер.

– Здесь нет спиртного, – сказал Голем.

Виктор молча показал пальцем на бар, где тускло блестели ряды бутылок. Голем оглянулся.

– Нет, – сказал он. – Увы.

– Я хочу выпить! – повторил Виктор упрямым голосом.

Но он не ощущал в себе упрямства. Он хорохорился. Мокрецы смотрели на него. Читавшие опустили книги, окоченевшие повернули черепа, и только спавшие продолжали спать. Десятки блестящих глаз, словно повисших в красноватом сумраке, смотрели на него.

– Не ходите в номер, – сказал Голем. – Уходите из гостиницы. К Лоле… Или к доктору на виллу… Только чтобы я знал, где вы находитесь. Я за вами заеду. Слушайте, Виктор, не ерепеньтесь, делайте, как я говорю. Рассказывать сейчас некогда и непристойно. Жалко, Дианы нет, она бы подтвердила…

– А где Диана?

Голем опять оглянулся и посмотрел на часы.

– В четыре часа… или в пять… она будет на автостанции у Солнечных ворот.

– А где она сейчас?

– Сейчас она занята.

– Так, – сказал Виктор и тоже посмотрел на часы. – В четыре или в пять у Солнечных ворот. – Ему очень хотелось уйти. Невыносимо было стоять вот так, в фокусе внимания этого тихого сборища.

– Может быть, в шесть, – сказал Голем.

– У Солнечных ворот… – повторил Виктор. – Это там, где вилла нашего доктора?

– Вот-вот, – сказал Голем. – Отправляйтесь на виллу и там ждите.

– По-моему, вы просто хотите меня выпроводить, – сказал Виктор.

– Да, – сказал Голем. Он вдруг с интересом уставился Виктору в лицо. – Виктуар, неужели вам совсем-совсем не хочется отсюда убраться?

– Мне хочется спать, – небрежно сказал Виктор. – Я две ночи не спал. – Он взял Голема за пуговицу и вывел его в вестибюль. – Ладно, я уйду, – сказал он. – Но что это за пандемониум? У вас здесь съезд?

– Да, – сказал Голем.

– Или вы подняли восстание?

– Да, – сказал Голем.

– А может быть, война началась?

– Да, – сказал Голем. – Да, да, да. Убирайтесь отсюда.

– Ладно, – сказал Виктор. Он повернулся, чтобы идти, но остановился. – А Диана? – спросил он.

– Ей ничто не грозит, – сказал Голем. – И мне тоже. Никому из нас ничто не грозит. Во всяком случае, до шести. Может быть, до семи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});