Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

Локарт благодаря своему росту и силе пробился к краю тротуара и теперь стоял между двумя машинами, защищенный ими на время. В нескольких шагах он заметил небольшую полускрытую улочку, которая вела к разбитой мечети, где можно было бы обрести убежище. Впереди раздался сильный взрыв – взорвался бензобак машины, – и огонь разлетелся во все стороны. Те, кому повезло, погибли сразу, раненые начали истошно вопить. В свете пламени ему показалось, что впереди на мгновение мелькнула она, потом его накрыла группа убегавших студентов, кулак врезался ему в спину, другие отпихнули его с дороги, и он упал им под ноги.

Шахразада была всего в тридцати шагах, ее волосы были всклокочены, одежда порвана, она все еще была зажата в тисках толпы, ее все еще увлекал с собой этот левиафан, она все так же звала на помощь, но ее никто не слышал, и никому не было до нее никакого дела.

– Томмииии…. помоги мнеееее…

Толпа на мгновение расступилась. Она метнулась в открывшийся проход, протискиваясь к запертым и зарешеченным магазинам и запаркованным машинам. Напор толпы слабел. Руки толкались, освобождая перед собой пространство, чтобы можно было вдохнуть, ладони вытирали с лиц пот и грязь, и люди стали замечать людей вокруг себя.

– Ах ты проклятая коммунистическая шлюха! – закричал человек, возникший у нее на пути, его глаза почти вылезли из орбит от ярости.

– Нет-нет, я мусульманка, – быстро заговорила она, но его руки ухватили ее за куртку – молния была порвана, – одна рука полезла внутрь и сжала ей грудь.

– Блудница! Мусульманские женщины не выставляют себя напоказ, мусульманские женщины ходят в чад…

– Я потеряла ее… ее с меня сорвали! – вскрикнула она.

– Потаскуха! Да проклянет тебя Аллах! Наши женщины носят чадру.

– Я потеряла ее… ее сорвали с меня, – прокричала она снова и попыталась вырваться. – Нет Бога, кроме…

– Шлюха! Блудница! Сатана! – орал он, не слыша ее; им владело безумие, и нежная грудь, которую он стискивал под шелковой рубашкой и сорочкой, распаляла его еще больше. Его пальцы вцепились в шелк и разорвали его, и теперь он сжал ее округлость, другой рукой подтаскивая ближе к себе, чтобы усмирить и придушить ее, если она начнет брыкаться или кричать. Люди вокруг толкали их или старались обойти; трудно было видеть в темноте улицы, освещенной лишь огнем горящих машин и баррикад, и никто толком не знал, что происходит, кроме того, что здесь, в рядах правоверных, кто-то поймал шлюху из левых. «Клянусь Аллахом, она не из левых, я сам слышал, как она славила имама!..» – крикнул кто-то, но его голос перекрыли крики впереди, где вспыхнула еще одна потасовка, и люди стали проталкиваться вперед, на помощь своим, или заработали локтями, очищая себе пространство, чтобы отступить назад, и оставили ее и его вместе.

Она боролась с ним, царапалась, пиналась и кричала, его дыхание и грязные ругательства душили ее. Последним усилием она воззвала к Богу, ударила рукой снизу вверх, промахнулась и вспомнила про свой пистолет. Она нащупала его в кармане куртки, пихнула в него и нажала на курок. Человек взвизгнул – выстрелом ему оторвало почти все гениталии – и рухнул, истошно воя. Вокруг нее внезапно возникла тишина. И свободное пространство. Ее рука появилась из кармана, по-прежнему сжимая пистолет. Мужчина, стоявший рядом с ней, выхватил его у нее.

Она тупо смотрела на нападавшего, который со стонами извивался в грязи.

– Бог велик, – запинаясь проговорила она, потом заметила разорванную рубашку и обнаженную грудь и запахнулась в куртку. Подняв глаза, увидела окружавшую ее ненависть. – Он набросился на меня… Бог велик, Бог велик…

– Она это просто так говорит, она из левых!.. – пронзительно взвизгнула какая-то женщина.

– Посмотрите на ее одежду, она не одна из нас…

Всего в нескольких шагах от них Локарт поднимался из грязи; голова болела, в ушах звенело, он едва мог видеть и слышать. С огромным усилием он выпрямился, потом протолкался вперед к темному провалу улочки и безопасности. Другим в голову пришла та же мысль, и вход в улочку был уже запружен. Потом вперемешку с криками до него донесся ее голос, и он повернулся.

Он увидел ее, прижатую спиной к стене, окруженную толпой, в разорванной одежде, рукав куртки был оторван напрочь, глаза, не видя, смотрели перед собой, рука сжимала гранату. В эту секунду какой-то мужчина двинулся на нее, она выдернула чеку, человек замер, все начали пятиться назад. Локарт прорвался сквозь них, подбежал к ней и схватил гранату, удерживая рычаг на месте.

– Отойдите от нее, – проревел он на фарси и встал перед ней, закрывая ее своим телом. – Она мусульманка, вы, сыновья собаки. Она мусульманка и моя жена, и я мусульманин!

– Ты чужеземец, а она из левых, клянусь Аллахом!

Локарт метнулся к мужчине, и его кулак с гранатой вместо кастета врезался ему в рот, раздробив челюсть.

– Бог велик! – проревел Локарт. Другие подхватили клич, и те, кто не поверил ему, не сделали ничего, опасаясь его, но еще больше опасаясь гранаты. Крепко обняв Шахразаду свободной рукой, наполовину направляя, наполовину поддерживая ее, Локарт двинулся на стоявших впереди с гранатой наготове. – Пожалуйста, дайте нам пройти, Бог велик, мир вам. – Первый ряд расступился, за ним следующий, и он продолжал проталкиваться вперед, бормоча: – Бог велик… Мир вам, – раз за разом, пока они не миновали людской кордон и не пошли по заполненной людьми улочке, скользя в грязи, спотыкаясь о выбоины, то и дело наталкиваясь на людей в темноте. Снаружи мечети в конце улочки горело несколько фонарей. У фонтана он остановился, сломал корку льда и одной рукой зачерпнул воды, чтобы плеснуть себе в лицо; тяжелое гудение продолжало бушевать в его мозгу, не ослабевая.

– Господи Иисусе, – пробормотал он и умылся еще раз.

– О, Томмииии! – тихо вскрикнула Шахразада, голос ее был каким-то далеким и странным, словно был готов вот-вот сорваться. – Откуда ты взялся, откуда, о, я… мне было так страшно, так страшно.

– Мне тоже, – запинаясь, произнес он; слова выговаривались с трудом. – Я искал тебя здесь много часов, милая. – Он прижал ее к себе. – Ты в порядке?

– О да, да. – Ее руки крепко обняли его, лицо зарылось в плече.

Внезапная стрельба и новые крики донеслись со стороны главной улицы. Инстинктивно он еще крепче прижал ее к себе, но почувствовал, что опасности вокруг нет. Только едва различимые в темноте массы людей, проходящие мимо; стрельба отодвигалась все дальше, и гул толпы понемногу затихал.

Наконец мы в безопасности. Нет, пока нет, еще остается граната. Чеки нет, чтобы вставить на место, теперь ее никак не сделать безопасной. Посмотрев поверх ее головы и голов прохожих, он увидел сгоревшее здание рядом с мечетью на другой стороне маленькой площади. Там я смогу от нее избавиться, и никто не пострадает, убеждал он себя, еще не в состоянии мыслить ясно, прижимая Шахразаду к себе и черпая силы в ее объятиях. Людей стало больше, теперь они совсем запрудили узкую улочку. Пока их не станет меньше, избавляться от гранаты на той стороне площади было бы трудно и опасно, поэтому он перешел с Шахразадой ближе к фонтану, где тьма была гуще.