Грязная кровь - Наталья Никольская

И вдруг в толпе мелькнула фигура, показавшаяся мне до боли знакомой. Присмотревшись повнимательнее – этот человек как раз проходил от лифта к регистратуре, – я чуть не всплеснула руками.

Да это же мой папочка! Наверняка он присутствует на этой престижной тусовке в качестве обозревателя какого-нибудь телеканала и, не исключено, что именно он поможет мне поселиться в пансионате.

Я тут же вскочила с кресла и быстрым шагом направилась к отцу с намерением немедленно броситься ему на шею. Не то чтобы я испытывала по отношению к нему настолько нежные чувства – просто намеревалась сделать так, чтобы папочке деваться было некуда.

Но меня опередила какая-то молодая особа с синими волосами. Вот она-то действительно повисла на шее у Андрея Витальевича и наградила его смачным поцелуем в обе щеки. Тот при это смеялся и легонько трепал ее по спине; впрочем, если быть точной, то чуть пониже.

– Здравствуй, папа, – проговорила я, подойдя к Снегиреву поближе, и, не давая ему опомниться, тут же продолжила, – как здорово, что мы тут с тобой встретились. Видишь ли, меня отказываются поселить в этом курятнике, а мне позарез нужен номер.

Андрей Витальевич некоторое время стоял с открытым от удивления ртом, пытаясь сообразить, откуда я здесь могла появиться и почему это вдруг так запросто подхожу к нему и прошу о помощи, хотя мы со Снегиревым почти никогда не виделись.

Он долго всматривался в мое лицо и наконец, громко расхохотался. Его подруга, ничего не понимая, вопросительно смотрела на Снегирева, ожидая объяснений от своего приятеля.

– Какая маленькая, черт возьми, у нас земля, – произнес наконец папаша, вытирая слезы. – Уж тебя-то я тут ожидал увидеть меньше всего. Ну как вы там, как э-э… Ираида, как Поля?

– Поля – это я, – уточнила я, не давая папаше перехватить инициативу, – а мою сестру зовут Ольга. У нас все в порядке, мы часто о тебе вспоминаем и рассматриваем альбом с фотографиями. Так как насчет номера? Может быть, подселишь меня к себе?

Я придвинула к себе поближе листок регистратора, нашла фамилию отца с проставленные рядом номером комнаты, а потом посмотрела на бэйджик папочкиной подруги. Отыскав и ее фамилию, я констатировала:

– Вы с Жанной, в принципе, можете поселиться в одном номере, не правда ли? А я бы тогда оккупировала твой. Ну как, идет?

Андрей Витальевич Снегирев ошалел от моей наглости, но возражать не решился.

– Конечно, это не совсем удобно, но, если Жанна не возражает…

Жанна не возражала. Она вообще не произнесла ни слова с момента моего появления. Сначала Жанна смотрела на меня вопросительно, потом оценивающе (как-никак перед ней была ее ровесница и, к тому же, дочка ее приятеля!), а уже только потом в ее пристальном взгляде появилось что-то вроде одобрения: все, мол, правильно, так и надо обходиться с этими старыми петухами!

Папа выдал мне свой ключ. Вдобавок, я вытребовала у него программку конференции и пресекла дальнейшие расспросы Андрея Витальевича, обещав «по-семейному» побеседовать с ним вечером. Тот с облегчением вздохнул и, подхватив под локоть Жанну, удалился в столовую.

Я снова принялась изучать листок регистратора и, обнаружила, что номер, в котором остановился Михаил, находится этажом ниже. Что ж, оно и к лучшему, может быть, нам и удастся не пересечься.

А народ все прибывал и прибывал. Мне это было на руку – чем больше публики, тем легче затеряться в большом скоплении народа.

Я прошла в свой номер и пробыла там до четырех часов – на это время было назначено торжественное открытие конференции, местом проведения которого был выбран холл вокруг фонтана. После приветственных речей предполагалось, что все гости проследуют в банкетный зал, где был обещан «грандиозный фуршет».

В холл я попала в начале пятого. Оказалось, что мои опасения были напрасны – народу было так много, что в толпе я едва отыскала глазами Михаила. Потом я протолкалась к папе (он стоял наверху, давая указания человеку с видеокамерой) и встала рядом с ним возле квадратной колонны. Отсюда было хорошо видно всю публику и я старалась не выпускать Михаила из поля зрения, приняв за ориентир малиновый воротник его рубашки.

Первые полчаса все было на редкость нудно. Выступали какие-то иностранцы с плохим русским и заранее выученными шуточками, потом их сменили редакторы журналов, прикинутые гораздо лучше своих западных коллег. Речь шла в основном о тиражах и подписчиках, которые, несмотря на кризис, отнюдь не убывали, что несказанно радовало аудиторию. Но самое интересное началось с появлением в холле странного вида девицы в вечернем платье с воротником из тонкой полоски соболиного меха.

– Пришел поручик Ржевский! – радостно проговорил папа. – Ну, сейчас начнется!

– Ты про эту даму? А что начнется-то? – спросила я у Андрея Витальевича?

– Не знаю, что именно, но знаю, что начнется, – азартно рассмеялся Снегирев. – Так, тут нужно быть очень внимательным. Костик, все время держи Марию в кадре и чтоб камера не прыгала!

– Кто такая Мария?

– Ты разве не знаешь? Ах ну да, вы же не в курсе всех столичных дел, – снисходительно пояснил отец. – Это владелица журнала «Магда», существо на редкость экстравагантное и взбалмошное. Если она где-нибудь появляется, то это всегда пахнет скандалом.

На этот раз Марья из «Магды» оправдала все ожидания. Она вела себя на редкость похабно – несколько раз прерывала очередного оратора дурацкими замечаниями, так что все сразу поняли, что она изрядно пьяна. Наконец, когда ей предоставили слово, она так неловко прошествовала к подиуму, что, потеряв равновесие, рухнула в фонтан. Публика была в восторге. Марья стояла по пояс в воде и истерически хохотала, высоко подняв фужер с шампанским.

Самое любопытное, что Михаил наблюдал за всей этой вакханалией совершенно бесстрастно. Я уверена, что он не отрывал глаз от владелицы «Магды», но при этом его лицо было таким удивленным и испуганным, что я сразу поняла: тут что-то не так!

Не знаю, как это произошло, наверное, тревога Михаила передалась мне и получилось, что на фоне веселящейся толпы мы вдвоем образовали какое-то поле. В общем, он почувствовал, что кто-то еще среди гостей конференции склонен отнюдь не веселиться и хохотать над зрелищем пьяных выходом Марьи из «Магды» – и Михаил, словно почуяв мой взгляд, медленно повернул голову.

Наши глаза встретились и я поняла, что скрываться уже бесполезно – несмотря на парик и темные очки Михаил узнал меня. Честно говоря, я была бы даже немного разочарована, если бы он меня не узнал – несмотря ни на что мне по-прежнему казалось, что близость, которая установилась между нами – это нечто большее, чем просто секс. И тем горше я переживала ту легкость, с которой Михаил меня обманул, сказав, что едет к родителям.

Теперь наступил тот момент истины, после которого уже нет смысла притворяться и играть в прятки. Михаил сразу же это понял и, выбравшись из толпы, подошел ко мне. Пока он поднимался на балкон, где располагались группы телевидения, я успела шепнуть папе, что это тот самый человек, из-за которого я так хотела здесь поселиться. Папа одобрительно кивнул, зачем-то с жаром пожал Михаилу руку и даже подмигнул мне на прощание, когда я с Михаилом скрылась в номере Андрея Витальевича.

Когда дверь затворилась, Михаил подошел к окну и некоторое время стоял ко мне спиной, слегка покачиваясь на каблуках.

– Кто тебя послал следить за мной? – спросил он наконец глухим шепотом.

– А если я тебе скажу что никто, ты мне не поверишь? – спросила я в свою очередь.

Михаил промолчал.

– Просто я увидела твои билеты до Москвы и обратно, – пояснила я, – и поняла, что ты меня обманываешь. Но не думай, что мной двигала только ревность. Нет-нет, уж чего-чего, а этого чувства во мне сейчас днем с огнем не отыщешь. Все гораздо серьезнее.

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой в голосе спросил Михаил.

И тогда я открыла ему все карты. Рассказала все: и про Зуя, и про клад, и про то, как разочаровалась в нем, когда узнала, что Михаил использует врачебную тайну в личных корыстных целях.

Мой любовник слушал молча, по-прежнему сосредоточенно глядя в окно. Его спина с каждой минутой сутулилась все сильнее и Михаил изредка передергивал плечами, как будто у него по спине ползли мурашки.

– И чего ты хочешь от меня теперь? – едва слышно спросил Михаил.

– Правды, – серьезно ответила я. – Всей правды и немедленно. Я не обещаю тебе, что наши отношения снова станут прежними, но если ты хочешь сохранить в моих глазах хоть какое-то приличное лицо, то изволь мне немедленно все рассказать. Иначе…

– Можешь не продолжать, – устало сказал Михаил, – угрожать мне не надо. Я и так – пуганая ворона, которая куста боится.

– И кто же умудрился тебя так напугать? – поинтересовалась я.