Донецкие повести - Сергей Богачев

— Коньяк тот же, Роберт Карлович, — Иван провёл гостя к себе.

— Камеры, я надеюсь, у тебя в кабинете не ведут трансляцию на весь мир? — Яузе хитро прищурился и, улыбаясь, похлопал Черепанова по спине.

— Что вы, это не наши методы. Эфир, кстати, получился отменный, присаживайтесь.

— Мы с тобой так и не отметили победу, Иван Сергеевич. Закрутило, понесло, сам понимаешь. Надеюсь, прощаешь меня, неблагодарного? — уставший директор-депутат снял пиджак и небрежно бросил его на широкую спинку кресла.

— Конечно, прощаю. Вы ведь приняли моё приглашение на эфир, а заполучить такого гостя первым — это много значит. Тем более что есть возможность исправить ситуацию прямо сейчас, нет ничего проще. Первый тост — за победу!

— За нашу победу, как сказал один известный разведчик Я тебе благодарен за твой вклад, спасибо. Очень вовремя ты раскритиковал моих закостеневших штабистов, но есть ещё один вопрос.

— Я готов, хотя обычно я ставлю вопросы, но ничего, постараюсь быть в своём интервью максимально откровенным, — Черепанов подлил коньяку в бокалы.

— Мне доложили, что ты отказался от гонорара за свою работу. Это неправильно, я не люблю быть должником, — в выражении лица Яузе что-то неуловимо изменилось.

— Роберт Карлович, давайте будем считать, что я работал на авторитет. Свой и телекомпании. И на будущее. Тем более что ничего, выходящего за рамки своей профессиональной деятельности, я не сделал.

— Быть таким Дон Кихотом в нынешнее время неразумно и неприлично, Иван. Я понимаю, ты имеешь далеко идущие планы, — Яузе поднялся, достал из внутреннего кармана пиджака визитку с гербом и передал Черепанову. — Сам понимаешь, новая работа — новые телефоны. Звони. Чем смогу — помогу.

Иван подержал визитку с золотым тиснением в руках, будто глядя сквозь неё, о чём-то подумал и обернулся в сторону ГОСТЯ:

— Даже звонить не нужно, поможете — буду очень благодарен, — Иван взял лист для записей, что-то написал и положил на столик возле депутата.

— Кто такой этот Бальцерович Михаил?

— Мой хороший, — Иван сделал секундную паузу. Сказать «знакомый» было бы тактически неверно — слишком серьёзной была его просьба, а сказать «друг» он почему-то не смог, — мой очень хороший товарищ.

* * *

— Привет, привет, дружище, — с годами Бальцерович, который и ранее не славился стройностью фигуры и к тому же существенно полысел, резко ограничил круг людей, которые имели доступ к нему в неслужебное время, а уж о визите в дом и речи не могло быть.

К тому обязывало общественное положение. Вернее, положение в ограниченном обществе. Хоть Михаил Бальцерович стараниями Черепанова и при помощи Яузе провел в СИЗО не так уж и много времени, это прибавило ему веса в определённых кругах. Определённых тюрьмой. Ну и что, что нет наколок в нужных местах? Своё дело сделали деньги. Предприимчивый бизнесмен и тут нашел себе место. В конце концов, контрабандист — это тоже преступное ремесло, а Михаил Евгеньевич имел в этом деле богатый опыт.

Для Ивана Черепанова он сделал исключение и назначил встречу дома.

— Проходи, бродяга, рад тебя видеть, — Михаил Евгеньевич провёл Ивана в тот самый зал, где по вечерам успокаивал свою душу виски, сигарой и хорошим фильмом.

Приятный запах дорогого табака подчеркивал английский стиль зала. Массивная мягкая мебель, камин, отделанные тёмным деревом стены и большой книжный шкаф, наполненный далеко не ширпотребовской литературой, характеризовали хозяина как человека со вкусом. Можно было бы предположить, что он дипломат или издатель солидного журнала, на худой конец, серьёзный аналитик, но дом принадлежал одному из самых влиятельных людей города, капитал которого был нажит на грани дозволенного. Теперь этот капитал в виде сети станций техобслуживания, платных стоянок и ещё кое-какого, не совсем публичного бизнеса приносил ощутимый доход. Подтверждением тому служили аккуратно расставленные по периметру участка камеры наблюдения и несколько персонажей специфической наружности, для приличия одетых в костюмы.

Иван огляделся, пока хозяин зашторивал окна, и обнаружил, что за годы, которые он не общался с Бальцеровичем, Михаил Евгеньевич, судя по его жилищу, и сам очень изменился. Похоже, что не только внешне. В его голосе, манере держаться появилось нечто новое, властное и бескомпромиссное. Сейчас предстояло разобраться, были ли эти изменения к лучшему. В любом случае Иван уже имел довольно богатую практику общения с людьми, которые, благодаря новому положению, доступу к власти и деньгам, быстро уверовали в своё величие.

Старые знакомые присели в кресла напротив друг друга и дождались, пока горничная расставила кофейный набор, наполнила маленькие чашки и степенно удалилась, закрыв за собой дверь.

— Рад видеть тебя таким респектабельным и успешным, дружище, — Иван искренне улыбнулся.

— Спасибо. Спасибо тебе много раз. Если бы не ты, сколько лет было бы потеряно на этом пути. Теперь я всё больше задумываюсь о людях, их поступках и понимаю, что чем старше человек, тем меньше у него новых друзей.

— Это правда. Практически все новые знакомства происходят на почве того, что кому-то от тебя что-то нужно, а это несовместимо с дружбой. Просто собраться в субботу поболтать с друзьями на кухне стало непозволительной роскошью.

— Я до сих пор не могу понять, ты тогда сколько-таки заплатил за моё «отбеливание»?

— Я же тебе уже говорил — ни копейки, один весьма уважаемый человек помог.

— Это мечта. Тебе уважаемый человек был много должен?

— Ну, не то чтобы очень, но попросить об одолжении я имел моральное право. Да нет там никаких подводных камней, не переживай.

— Наши пути после этого разошлись — я не в обиде. Понимаю, что для твоей карьеры я как уголовный элемент был не совсем кстати, — Бальцерович резко поменял тему. — И вот я вижу тебя здесь, друг мой. Что произошло?

Иван отпил из маленькой чашечки крепкий кофе, медленно поставил её на столик, разделявший собеседников, и откинулся в кресле.

— Нужна твоя помощь, Миша.

— Я уже догадался, ко мне так просто не ходят, всё больше с прошениями.

Черепанову не совсем понравилась тональность и скрытая поддёвка в этой последней фразе Бальцеровича, но что толку сейчас давать волю ненужным эмоциям? Никогда раньше Иван столько раз не произносил одну и ту же фразу: «Мне нужны деньги». К концу недели он уже стал себя ненавидеть за постоянные повторы — для журналиста это признак кризиса мысли. Как же чувствуют себя нищие, если они это делают сотни раз за день?

К Бальцеровичу Иван не только обратился с просьбой помочь деньгами, но и весьма откровенно изложил ему ситуацию.

— Так тебя просто кинули, дружище. С твоим-то жизненным опытом, ай-ай-ай, — Михаил Евгеньевич отрезал кончик сигары гильотиной и пошёл к столу за спичками.

— Представь, таки да. Я подключил людей по своим каналам, его уже ищут. Потом нужно будет деньги назад из этого негодяя выдавить — с этим, надеюсь, поможешь?

— Помогу, конечно, это легче всего. Бойцы подключатся, на природу вывезут подышать воздухом, но, поверь моему опыту, его скорее всего не найдут, — Бальцерович со вкусом затянулся и, окутанный сигарным дымом, опять сел в кресло. — Ни менты, да никто не найдёт.

— Найдут. Лишь бы жив был, — Черепанов вдруг сам ужаснулся тому, что произнёс, и с некоторой надеждой на поддержку устремил взгляд на Бальцеровича.

— Правильное замечание. Ты веришь в то, что обычный водитель с мировоззрением, ограниченным рамками лобового стекла, мог сделать это без посторонней помощи? Если да, то ты наивный человек Для него одного это фантастическая сумма. Он мелкая пешка в чьих-то руках, и по законам жанра пребывать на этом свете ему недолго. А тебе я помогу. Деньги могут быть хоть завтра, но есть одно условие.

Иван вопросительно взглянул на собеседника.

— Видишь ли, Иван Сергеевич, я тебе, конечно, обязан и всегда готов по старому счёту рассчитаться, но распоряжаться кассой по своему усмотрению не имею права. Для этого у нас есть доверенный человек, и я тебя с ним познакомлю. Кроме того, нужны гарантии, — Бальцерович выпустил плотное облако дыма. — Нужен залог.

— Моя квартира стоит около ста тысяч. Но на полную сумму не наберётся никак Уж давай, Михаил Евгеньевич, помогай в той ситуации, которая есть, — в тоне Ивана прозвучала твёрдая настойчивость, на какую имел право только он.

— У тебя есть бизнес — телекомпания. Если ты уверен в успехе, то на месяц-два деньги под такой залог найдутся.

— Но, чтобы оформить всё юридически, придётся изрядно поковыряться с бумагами…

— Эти хлопоты и нотариус нам ни к чему. Твоей расписки будет для меня вполне достаточно.

Уходя от Бальцеровича, Иван ещё не понимал, к лучшему всё или нет, но других вариантов не было. Часть проблемы решена, и это был без сомнения прогресс.