Неизвестная война. Тайная история США - Александр Бушков

Вот только судьи, надо отдать им должное, оказались честными людьми, заявив, что судить Фримонта не за что: на территории США он никаких мятежей не устраивал, а Калифорния частью США никак не является. Тогда военные своей властью лишили Фримонта офицерского звания и уволили из армии – а «парни из Вашингтона» быстренько приняли Калифорнию в состав США: тогдашние олигархи нацелились на райские калифорнийские земли, да и о калифорнийских богатейших золотых россыпях уже имелась кое-какая информация. Так что фермерам, вольным скотоводам и охотникам, вознамерившимся было жить в «свободном государстве», враз укоротили руки, чтобы впредь не своевольничали…

С независимым Техасом дело обстояло несколько иначе. В отличие от Калифорнийской республики, продержавшейся всего несколько месяцев, Техас десять лет был независимым и вполне самодостаточным государством, официально признанным в качестве такового США, Францией, Англией и Голландией. Еще в 1836 г. тамошние поселенцы (опять-таки без всякой «руки Вашингтона») объявили Декларацию независимости, составленную по образцу американской.

Мексика моментально бросила против новой республики регулярные войска. Техасские рейнджеры, первыми на континенте вооружившиеся в массовом порядке револьверами Кольта, без всякой помощи США, своими силами в два счета раскатали по кочкам мексиканскую армию и даже захватили в плен ее командующего генерала Санта-Ана. Несмотря на то, что мексиканцы имели громадный численный перевес, а всего мужского населения в Техасе насчитывалось три тысячи триста человек…

Одна из самых славных страниц этой войны – Аламо, разрушенная испанская миссия, в развалинах которой засели 187 техасцев под командованием полковника Тревиса и десять дней удерживали пятитысячную мексиканскую армию, пока не погибли до последнего человека.

Самое интересное, что поначалу США никак не хотели признавать Техасскую республику, опасаясь обострения отношений с Мексикой. Президенту Техаса Хьюстону пришлось прибегнуть к форменному шантажу: он пригрозил, что если Вашингтон не признает независимость Техаса, последний «обратится к другому другу» – прозрачный намек на Англию, не скрывавшую своего интереса к Техасу и обещавшую экономическую и политическую помощь. В Вашингтоне намек поняли и независимость Техаса признали официально. И Техас, ныне самый большой штат США (если не считать Аляски), был независимым десять лет. А потом нарастившие зубки США повторили калифорнийский сценарий: в Техас стали помаленьку просачиваться плантаторы, прибирать к рукам власть и влияние, а там появились и вашингтонские политиканы, и американская армия… В конце концов Техас был присоединен к США – что некоторым его жителям пришлось не по нутру. В Техасе до сих пор существуют движения, борющиеся за независимость штата, и они сплошь и рядом не похожи на то скопище карикатурных уродов, какими их порой изображают в голливудских фильмах…

И наконец, еще об одной чисто американской традиции…

В Европе, начиная со стародавних времен, власти пытались максимально ограничить количество оружия на руках у населения, свести его к минимуму. Уже в XVIII в. максимум, что мог себе позволить законопослушный европейский обыватель (не считая охотничьего оружия, конечно) – это пистолет да и то не во всех странах.

В США с самого начала все обстояло иначе – не из врожденной любви колонистов к «стволам», а по насущной жизненной необходимости. Территория американского государства еще в колониальные времена отличалась подвижной границей: не утихали стычки с индейцами, практически в любой момент мирная ферма могла превратиться в поле боя. Естественно, дома были буквально набиты оружием, самым что ни на есть боевым. При необходимости его умело пускали в ход не только главы семей, но и их жены, дети-подростки и даже почтенные старые бабушки – жизнь заставляла…

То же самое касалось и борьбы со всевозможным уголовным элементом – тут опять-таки приходилось полагаться не на эфемерные «силы правопорядка», сплошь и рядом не существовавшие вовсе, а на собственную ловкость и мушкет под кроватью. Американцы в результате всего этого стали «вооруженной нацией». Собственно говоря, всякий американец мужского пола был готов при необходимости моментально выступить в роли солдата – похвальное качество в случае отражения внешней агрессии, которое, однако, способно только усугубить ожесточение гражданской войны…

Великий английский романист Чарльз Диккенс, побывавший в США в 1842 г. и написавший интереснейшие путевые заметки (48), в своей книге привел заметку из американской газеты, поразившую жителя относительно тихой к тому времени Британии до глубины души…

«ДЕЛО ЧЕСТИ.

Мы только что услышали подробности о дуэли, происшедшей во вторник на острове Шестой мили, между двумя родовитыми юношами нашего города – Сэмюэлем Терстоном, пятнадцати лет, и Уильямом Хайном, тринадцати лет. Их сопровождали молодые джентльмены того же возраста. Оружием служила пара наилучших ружей Диксона; противников поставили на расстоянии тридцати ярдов. Каждый выстрелил по разу, не причинив другому никакого вреда, если не считать того, что пуля из ружья Терстона пробила шляпу Хайна. В результате вмешательства Совета Чести вызов был взят обратно, и спор дружески улажен».

Тридцать ярдов – это примерно двадцать семь метров. Тогдашние ружья с мощным дымным порохом прицельно стреляли самое малое на полторы сотни метров, а свинцовая пуля весила граммов пятьдесят. Так что два американских пацана ничуть не забавлялись – предприятие было смертельно опасным. Обратите внимание на возраст «молодых джентльменов». И не забудьте, что подобная дуэль была обычным делом.

Вообще-то в Европе в те времена дуэль тоже не была в ряде стран чем-то экзотическим. В той же Британии дуэль стала считаться уголовным преступлением только в 1840 г., а до того британские джентльмены могли невозбранно дырявить друг друга шпагами и палить из пистолетов. Во Франции дуэли совершенно законным образом происходили вплоть до Первой мировой войны. В Российской империи они продержались до революции. Но всегда речь шла о взрослых. А двое мальчишек, всерьез вышедших друг против друга даже не с пистолетами, а с ружьями – чисто американская специфика. Диккенс совершенно правильно заметил, что в любой другой стране пацанов «дружески прикрутили бы к двум скамейкам и хорошенько выпороли березовыми розгами» – но только не в Штатах, где на такие вещи смотрели иначе. Так что, когда вспыхнет Гражданская, большинству собравшихся в ней участвовать не будет нужды ломать голову, где раздобыть боевое оружие – достаточно шкаф открыть да крикнуть жене, чтобы тащила мешки с порохом и пулями…

И, наконец, о двух разных цивилизациях, двух мирах – Севере и Юге…

Так уж исторически сложилось, что социальный состав населения тоже был разным. На Севере оседало главным образом простонародье– хлынувшие за океан в поисках счастья бедняки, в колониях занимавшиеся охотой, рыболовством, мелкой торговлей, скупкой пушнины у индейцев – а также и контрабандой (в первые годы своего существования славный город Нью-Йорк был одним из главных рынков полулегального сбыта награбленной пиратами добычи). На Севере возникло и множество мелких фабрик, мастерских, судостроительных верфей.

И наоборот, джентльмены стремились преимущественно на Юг. Надменные южане впоследствии были не так уж и не правы, когда говорили, что их предки пошли от «благородных господ», а янки – сплошь «мастеровщина». Примерно так все и обстояло. «Джентльменам» было явно неуютно среди «мастеровщины», в свою очередь, относившейся к «благородным» с неприязнью – мы, дескать, от них и дома, в Англии, натерпелись…

Нельзя, конечно, сказать, что южане сплошь состояли из потомков благородных господ. Простонародья и там хватало, причем некоторые из них достигали немалых высот. Из шести губернаторов Виргинии в 1840–1861 гг. лишь один был урожденным «джентльменом». Двое из шести начинали простыми батраками у плантаторов, третий, сын деревенского мясника, был в молодости портным (99).

И все же Юг издавна считался «землей джентльменов». Сначала туда устремились английские дворяне по чисто экономическим причинам – это были те самые младшие сыновья знатных фамилий, которым наследства не полагалось и в жизни приходилось как-то устраиваться самим. Позже, когда в Англии началась гражданская война парламента против короля, в колонии уже ради спасения жизни бежало немало представителей проигравшей в войне стороны, дворян-роялистов (которых в далекой Америке, в общем, не преследовали, и они могли жить спокойно). Легко догадаться, что эти люди питали особенную ненависть к северянам-янки, олицетворявшим в глазах беглецов ненавистных «бунтарей» и «цареубийц», – а это вносило свой вклад в формирование в общественном сознании враждебности Юга к Северу…