Дом в огне - Фриза

— Какого…

Кроме Киви и молчаливого курета в доме никого не было.

* * *

Утро нового дня встретило француженку холодно. Фактически, началась зима. Девушка свесила ноги с матраца и задумчиво уставилась на покрытые инеем половицы. Прошло три дня её общего проживания в доме с молчаливым «куретом». Мужчина, в жизни наверняка ни разу не державший метлу в руках, превратился в доброкачественную домохозяйку. Дом блистал чистотой. Бак был всегда наполнен водой. На стол накрыто. Посуды вымыта. Только вот собеседника ко всему прочему француженке не хватало. Но после их разговора ночью, мужчина не спешил заводить разговора, а все её попытки начать беседу обрывал, удаляясь подальше или сжимался так, будто готовился к смертельному удару.

«Ну, его», — подумала она на второй день.

На скрип кровати дверь гостиной отворилась и в комнату вошёл блондин-курет.

— Вам что-нибудь угодно? — сухо спросил.

Киви пожала плечами:

— Поесть.

Мужчина кивнул и удалился. Через несколько минут вернулся с подносом. Сама обычная еда. Яблоко, каша, хлеб. Только как они кашу то сварили? Киви решила промолчать и спросить в более подходящий момент. Но это и не потребовалась. Пока она отлеживалась в баке, наполненной тёплой водой, курет вышел из дома со стаканом быстро завариваемого пюре и осторожно поставил его между высоких травинок. Вода в стакане зашипела уже через несколько секунд. Мужчина надел кожаную перчатку и рывками вытащил завтрак.

Она и так поняла, что к траве лучше не подходить, но получив ещё одно напоминание почему — почувствовала себя не в своей тарелке. А ведь она почти забыла, откуда получила свои ожоги.

А их было не смыть водой. Повязок и замысловатых мазей, которыми снабжал её мужчина, хватило ровно на столько, чтобы избавиться от мертвой кожи и покрыться нездоровым слоем крабовой красноты. Она стала уродиной. И тут могла помочь разве что операция по пересадке кожи. Только вот где и на какие деньги?

Но страшнее было даже не это. Киви не испытывала никаких угрызений совести. Кому на неё смотреть в поле? А ведь она тут застряла! Кожа — дело десятое. Девушка бы попыталась бежать рано или поздно. Результат был бы один. А теперь она вряд ли выберется, даже если путь в город будет покрывать красная дорожка.

«Сама себе яму выкопала».

Почувствовав на себе чужой взгляд, француженка оглянулась на дом. За окном было темно, не смотря на солнечный и тёплый день. Она могла зуб дать, что знала причину. Жак был в спальне.

Господи Боже. Она дала имя приведению! Киви погрузилась в воду по самый подбородок. Но вернуться в дом пришлось, когда бак начал активно нагреваться. Раскрасневшаяся она вошла в гостиную и села на одну из табуреток. В углу комнаты была аккуратно сложена чужая одежда и обувь.

Когда окончательно стемнело, молчаливый курет зашел в дом и закрыл дверь на замок. Вдвоём они прошли в спальню. Киви присела на кровать, за неимением другой мебели. Что-то изменилось. Блондин наклонился к ней и велел лечь. На новизну потянуло? Последние два дня она засыпала немного иначе.

— Так… надо…Сегодня… важный… день.

Сопротивляться в её положении вряд ли было возможно. Курет достал из под кровати несколько бутылок и не щадя воду, полил ими девушку от головы до пят. Было жарко, но не настолько.

— Что ты…

— Тсс.

Он был здесь. Чёрная тень появилась неожиданно, будто кто-то нажал на выключатель.

— Господи, господи… — взмолилась — Жак это ты?

Чёрный человек медленно кивнул. Киви могла зуб дать, что он всматривался в её лицо. Щеки, нос и лоб моментально обмерзли. Почему всё рядом с ним становилось таким холодным?

— Только не делай больно, — прохрипела — Пожалуйста. Сделай всё быстро…

Курет отвернулся, а Жак немного погодя ещё раз кивнул. Ну, почему он не может говорить? Почему?

Мучительно медленно, как в старом фильме, чёрная тень подошла к изголовью кровати. Ледянка рука легла Киви на лоб. Какой контраст! Под его касанием её кожа буквально горела! И было так мучительно больно…

Бледная кожа выступила через темноту лица. Сухие посиневшие губы коснулись мокрой от пота и воды ладони девушки. А когда он опустил руку и стал гладить ее, Киви начало казаться, что ее рассудок плавится.

— Жак…

Очень аккуратно он прижал её руку над головой, легко поцеловал в губы и…

От резкой смены температуры, которая казалось превратила воздух в лёд, Киви забыла как дышать. Но прежде чем она успела сделать вдох, Жак снова закрыл ей рот долгим глубоким поцелуем. Вместе с ним ей в горло вливалась… вода? Нечто безвкусное, холодное, жидкое… Киви глотала так быстро, как могла, но уже через несколько мгновений закашлялась. Напор был слишком велик.

— Пейте, — выглянувший из за спины Жака курит буквально впихнул сосуд ей в грудь.

Свободной рукой она взяла бутылку и начала жадно глотать. На глаза наворачивались слёзы. Что происходило? Она хотела пить так сильно, будто целый год была лишена такой возможности.

«Дежавю».

Слепой заменил бутылку, а она всё пила и пила… не имея ни сил, ни желания остановиться. Кожа шипела и пузырилась. Чернела и обугливалась. Было больно, но в то же время, совершенно индифферентно, как будто всё происходило не с ней. Жак уже успел сесть на Киви сверху. Его тело становилось всё холоднее и начало движение, завибрировало. Что-то бесформенное начало давить на девушку, будто ощупывая. Осторожные касания и короткие поглаживания по всему телу. Француженка скорчилась от ужаса. А когда холод коснулся рук едва ли верила своим глаза. Вода просто замёрзла, а пальцы будто прилипли к пластику, моментально покрываясь слоем инея. Пришлось отбросить бутылку. Деревянное покрытие зашипело, будто свежее яйцо на раскаленной сковородке. И только сейчас Киви поняла, как жарко стало в доме.

— Господи! — она резко села, ощутив, как мокрая от пота простынь под спиной начинает замерзать — Стой! Остановись! Тот человек…

Француженка огляделась, ища глазами подававшего воду и тут же зажмурилась. В проёме двери, опираясь на косяк плечом, стоял обгоревший мужчина. Мёртвая кожа полностью слилась с остатками некогда белого смокинга. Светлые от рождения волосы теперь свернулись черными запёкшимися кольцами вокруг головы. Пахло жареным.

— Нет!

Киви попыталась встать, но Жак уплотнился и прибавил в весе, мёртвой хваткой удерживая на простынях. Она кричала так громко как могла, но курет не отвечал. При свете свечей, его труп начал заваливаться вперёд. Слипшаяся с поверхностью стены кожа порвалась. Тело человека рухнуло на раскалённый пол лицом вниз.