Точка Лагранжа (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

— Очень познавательно, — одобрил Анненков. — Вот только я уверен, что в бокале, который дал мне этот чертов индеец, было настоящее вино, а не какой-то отвар из лианы.

Стиллуотер иронически изогнул бровь.

— Вот как? Должен заметить, что, если бы вам поднесли стакан с чистым отваром, вас вывернуло бы наизнанку от одного только запаха. Вероятно, тот, кто хотел вас отравить, вначале приготовил эссенцию, а затем смешал ее с вином.

— Вряд ли ваши дикари из джунглей на это способны, — ухмыльнулся Ник. Встретился глазами с Анненковым и осекся. — Что ты так смотришь, Юрка? Думаешь, это я у себя в лаборатории такими вещами занимаюсь?

Анненков перегнулся через стол и стукнул свой стакан о край стакана Стеллецкого.

— Нет, конечно. Но ведь твоей лабораторией мог воспользоваться кто-то другой…

Повисло напряженное молчание. Наконец Стиллуотер вежливо кашлянул.

— Джентльмены, я хотел бы напомнить вам, что таинственное отравление сеньориты Лауры — только одна из трех загадок, которые нам предстоит решить.

— Кстати, он прав, — с облегчением подхватил Стеллецкий. — Самое главное — кто и как взломал сейф и похитил кристалл.

— И куда делся проклятый индеец, — добавил Ланселот. — Кристобаль клянется Мадонной, что никого не посылал относить напитки в гостиную после полуночи. К тому же, как вы сами убедились, Юрий Всеволодович, индейцев среди слуг нет.

Первое, что сделал Стиллуотер после того, как велел своим головорезам закрыть входы и выходы из поместья, — согнал всех слуг на кухню, выстроил в шеренгу и показал Анненкову. Капитан несколько раз прошелся вдоль жалкой пародии на строй, придирчиво разглядывая смуглые лица, но никого даже отдаленно напоминающего давешнего индейца не обнаружил.

— Похоже, что мы в тупике, господа, — вздохнул Анненков. — Предположим, что вино отравил индеец; это возможно, хотя мы не знаем, для чего он это сделал и даже кого он хотел отравить. Но кто вскрыл сейф? Тоже он? Ни за что не поверю, что после такого дерзкого ограбления он задержался бы в поместье хотя бы на минуту. Да и потом, здесь на каждом шагу полно слуг, которые прекрасно знают друг друга и мгновенно вычислят чужака. Он должен был чувствовать себя зайцем в волчьей норе… Если, конечно, он не невидимка…

Неожиданно скользнувшая где-то на периферии сознания мысль заставила его замолчать. Анненков вспомнил, как растаял в воздухе однорукий индеец, встретившийся ему у взорванного моста. «Невидимка, — повторил он про себя, будто пробуя это слово на вкус. — А почему бы и нет?..»

— Слушайте, Ланселот, — спросил капитан, пристально глядя на англичанина. — Помните, вчера у реки я рассказывал вам об одноруком индейце?

Стиллуотер небрежно кивнул и принялся раскуривать сигару. Анненкову показалось, что он нарочно прячет глаза.

— Он исчез, — с нажимом произнес капитан. — Растворился, стал невидимым. Я думал, что мне это показалось в горячке боя. А теперь начинаю сомневаться.

Англичанин равнодушно пожал плечами.

— У вашего официанта тоже не было руки?

— Да нет, с ним все было в порядке. Однако я хотел бы, чтобы вы рассказали мне побольше об одноруком. Сдается мне, вы его знаете.

— Допустим, знаю, и что с того? В этих краях немного найдется людей, с которыми Ланселот Стиллуотер хоть раз да не встречался на горных тропах.

Стеллецкий тяжело вздохнул.

— Расскажите ему, Ланселот. Он имеет право знать. Стиллуотер недовольно откашлялся.

— При крещении его назвали Хенаро, но настоящее, индейское, имя его — Руми, что значит «Камень». В молодости он служил в армии, говорят, был героем. А потом во время войны с колумбийцами ему шрапнелью оторвало руку, и он вернулся сюда, в горы. Община была готова его принять, ему даже построили дом, но он отказался от него и ушел жить в пещеры, где когда-то народ чачапояс хоронил своих мертвецов. Там он и жил, среди засушенных трупов, и в деревнях начали поговаривать, будто бы Руми стал брухо — колдуном. Брухо делятся на черных и белых — первые насылают порчу, вторые ее снимают, — так вот, крестьяне считали, что Руми делает и то, и другое. Он мог сначала ради забавы напустить на какого-нибудь сильного работника страшную болезнь, а потом, когда вся община соберет за него выкуп, вылечить…

— Ланселот, — проникновенно сказал Анненков, — ну вот вы англичанин, просвещенный мореплаватель, человек двадцатого столетия… Неужели вы верите в эти сказки?

— Я верю своим глазам, — отрезал Стиллуотер. — И своими глазами я видел, как люди, подыхавшие от кровавого поноса, выздоравливали, стоило проклятому колдуну обкурить дымом дурмана вылепленную из глины фигурку… Вы же готовы допустить, что индеец стал невидимым? Потом он поссорился с главой клана Эспиноса, хозяином земель, на которых стояла деревня его общины…

«Ага, — подумал капитан, делая мысленную пометку в воображаемом блокноте. — Вот и второй претендент на сокровище!»

— …и вынужден был бежать. Предполагают, что где-то в своих странствиях он встретил молодого Ин-карри и убедил его в том, что Золотой Трон инков только и ждет, пока юноша из угасшего много лет назад рода Атауальпы объявит его своей собственностью.

— Появление Хенаро — плохой знак, — прервал его прислушивавшийся к их разговору Стеллецкий. — Я не совсем понимаю, зачем ему понадобилось играть в свои игры под носом у человека, который не задумываясь отправит его на каторгу. Или, быть может, для него это будет слишком мягко?

— Что же он натворил? — осторожно спросил капитан. — И почему дон Луис должен отправить его на каторгу? Насколько я понимаю, к семейству Эспиноса он питает не самые теплые чувства?

Стиллуотер фыркнул, но промолчал. Стеллецкий бросил на него укоризненный взгляд и снова потянулся к бутылке «Баллантайна».

— Это старая история, и довольно мрачная. Здесь не любят ее вспоминать…

РАССКАЗ ЛАНСЕЛОТА СТИЛЛУОТЕРА

…Глория Васко д'Эспиноса была младшей дочерью Мигеля Эспиносы, хозяина плантации «Солнечная долина». Красавица, каких мало. В тринадцать лет отец отправил ее в пансион благородных девиц мадам Колиньи в Манаусе. Там, в городе, распустившемся на болотистых берегах Амазонки, подобно ослепительно-белому цветку, в торговом сердце каучуковой и хлопковой империи, она и встретила молодого дона Луиса.

В те времена я состоял на службе у старого дона Мигеля, в той же должности, что сейчас у де Легиса-мо. Сказать, что старик ненавидел своего соседа, значит не сказать ничего. Древняя вражда двух соперничавших семейств усугублялась тем, что молодой и предприимчивый дон Луис торговал хлопком куда успешнее конкурентов, постепенно оттесняя Эспиноса куда-то на задворки хлопкового бизнеса. Сам дон Мигель торговлей не занимался, препоручив ведение дел своему старшему сыну Себастьяну Антонио, дураку и пьянице. Понятно, что «Холодная гора» обставляла «Солнечную долину» по всем статьям, а дону Мигелю оставалось только скрежетать зубами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});